Читать книгу "Путь через равнину - Джин М. Ауэл"

— Я Эйла из племени Мамутои, — сказала она и добавила: — Из Дома Мамонта. Именем Мут я приветствую вас.

Тури присоединилась к Рутану и пригласила ее в стойбище, именно в это стойбище, так же как и Джондалара. Эйла отделалась формальным ответом. Ей хотелось, чтобы они проявили большее дружелюбие, но осуждать их она не могла. Зрелище, когда животные идут бок о бок с людьми, могло испугать кого угодно. Не каждый мог бы воспринять ее так, как Талут. Эйла ощутила острую боль при мысли о том, что потеряла тех, кого любила, там, в Львином стойбище.

Она повернулась к Джондалару.

— Волк неспокоен. Думаю, что придется придерживать его на месте, пока мы находимся здесь, возле этой стоянки, да и в будущем, когда мы повстречаем других людей, — сказала она Джондалару на языке Зеландонии, чувствуя, что невозможно открыто обсуждать все рядом с лагерем этих Мамутои. — Может быть, подойдет остаток веревки, которую ты сделал для Удальца? И веревка, и ремни есть в одной из корзин. Я хочу приучить его не гоняться за незнакомыми, а находиться там, где я велю.

Когда люди подняли копья, Волк, должно быть, решил, что ситуация становится угрожающей. Эйле с трудом удалось удержать его от прыжка на защиту своих. Реакцию Волка можно понять, и все же Волк не должен бросаться на людей, которых они встретят на пути. Нужно научить его вести себя в соответствии с обстановкой, более дружелюбно относиться к новым людям. Как только эти соображения пришли Эйле в голову, она задумалась над тем, есть ли вообще люди, способные понять, что волк может подчиняться женщине, что человек может ездить на лошади верхом.

— Останься с ним, я принесу веревку, — сказал Джондалар, не выпуская из рук повод Удальца. Хотя молодой жеребец уже успокоился, он начал искать веревку в корзинах, навьюченных на Уинни. Тем временем враждебность со стороны стойбища стала ощущаться меньше, люди относились к ним не более настороженно, чем к любому чужаку. Страх их, казалось, сменился любопытством.

И Уинни тоже успокоилась. Похлопывая ее, почесывая и беспрерывно разговаривая, Джондалар рылся в сумках. Он любил Удальца за резвость, но в Уинни просто души не чаял, потому что эта крепкая кобылка обладала безграничным терпением. Своим поведением она успокаивающе действовала на молодого жеребца. Джондалар частенько мечтал о том, чтобы приручить Удальца так же, как Эйла приручила Уинни, которая не нуждалась ни в уздечке, ни в поводьях. Во время езды он понял, как чувствительно животное, и пытался управлять конем лишь движением своего тела.

Подошла Эйла с Волком. Джондалар подал ей веревку и спокойно произнес:

— Не стоит оставаться здесь, Эйла. Еще рано, мы отыщем другое место для стоянки.

— Думаю, что Волку следует привыкать к людям, особенно к чужакам, даже если те настроены не слишком дружелюбно. Это Мамутои, мой народ. Возможно, это последние Мамутои, которых мы видим. Отправятся ли они на Летний Сход? Может быть, мы сможем передать с ними весточку в Львиное стойбище.

Эйла и Джондалар устроили стоянку совсем рядом с Ковыльным стойбищем, чуть выше по течению реки. Они развьючили лошадей и пустили их пастись. Эйла внимательно наблюдала, как они побрели прочь от стоянки, исчезая в пыльной дымке.

Мужчина и женщина держали путь по правому берегу реки, но на некотором удалении от нее. Петляя и то и дело возвращаясь, река упорно текла на юг по прорытому ею среди равнины глубокому ущелью. Идя степью по верху русла реки, путники могли спрямлять путь, но зато на открытом пространстве их бесконечно обдувал ветер, слепило солнце и мочил дождь.

— Это та река, о которой говорил Талут? — разворачивая мех, спросила Эйла.

Мужчина вытащил из корзины довольно большой плоский кусок бивня мамонта, на котором были начертаны какие-то знаки. Взглянул на небо, сияющее в лучах непереносимо яркого солнечного света. Насколько он мог определить, день был в разгаре.

— А как это узнать, Эйла? — произнес наконец Джондалар, укладывая карту обратно. — Я не вижу никаких знаков. К тому же я привык судить о расстоянии, когда иду пешком. Удалец движется с другой скоростью.

— В самом деле потребуется целый год, чтобы добраться до твоего дома?

— Трудно сказать. Это зависит от того, с чем мы столкнемся в пути, какие возникнут проблемы, как часто придется останавливаться. Если мы достигнем Зеландонии через год в это же время, считай, что нам повезло. Мы еще даже не дошли до моря Беран, куда впадает река Великая Мать, а нам нужно добраться до самых ее истоков на леднике, — ответил Джондалар. В его необычно ярко-синих глазах сквозило беспокойство, а на лбу обозначились морщины. — Кроме того, нужно пересечь несколько рек, но больше всего меня беспокоит ледник. Мы должны пройти его, пока не начал подтаивать лед, то есть нам нужно добраться туда еще до весны, а на это трудно рассчитывать. Сильные южные ветры, дующие в том районе, могут подтопить глубинные слои за один день. Покрывающие их лед и снег начинают ломаться, как трухлявое дерево. Появляются широкие расщелины, снежные мосты над ними обрушиваются, лед размывается потоками талой воды, которые порой образуют глубокие впадины. Это опасно, несчастье может случиться в любое мгновение. Хотя сейчас лето и до зимы вроде бы далеко, наш путь лежит гораздо дальше, чем тебе может представиться.

Женщина кивнула. Какой смысл гадать, сколь долгое Путешествие им предстоит и что может произойти. Лучше думать о дне, который наступил, и строить планы лишь на завтра, ну, возможно, на послезавтра. И не стоит волноваться по поводу народа Джондалара и о том, примут ли они ее как равную, так, как это сделали Мамутои.

— Сейчас я хочу одного — чтобы перестало дуть, — сказала она.

— Да и мне надоело глотать песок, — согласился он. — Почему бы нам не навестить соседей? Может быть, там удастся раздобыть еду получше.

Взяв Волка, они вернулись в Ковыльное стойбище. Эйла все же слегка придерживала Волка. Они присоединились к группе людей, собравшихся возле костра, на котором жарился большой огузок оленьей туши. Вначале разговор не клеился, но затем любопытство сменилось теплым интересом и опасения рассеялись в оживленной беседе. Лишь немногим из тех, кто населял эти степи, доводилось встречать новых людей, впечатление от таких встреч надолго давало пищу рассказам и спорам. Среди обитателей стойбища Эйле особенно приглянулась молодая женщина с маленькой дочкой, которая уже могла сидеть без посторонней помощи. Крошка своим заливистым смехом просто очаровала их, особенно Волка.

Вначале молодая женщина очень нервничала, увидев, что Волк сосредоточил все внимание на ребенке, но тот начал вылизывать девочку, а та сперва радостно хихикала, а потом стала дергать его за шерсть, и всех удивило, что Волк терпеливо сносил это.

Другим детям тоже захотелось потрогать животное, и вскоре Волк уже играл с ними. Эйла рассказала, что Волк вырос с детьми Львиного стойбища и, возможно, теперь скучал по ним. Он всегда очень заботливо относился к маленьким или слабым и, казалось, мог различить непреднамеренное пощипывание ребенка и нарочитое таскание за хвост у старших ребят. От первых он мог стерпеть многое, но на вторых угрожающе рычал или мог даже слегка куснуть в качестве предупреждения.