Читать книгу "Град на краю - Тимур Рашидович Вильданов"

Учалов, и Южную, ведущую к Сибаю и дальше в Орду, в Казахстан. Охрана из Белорецка патрулировала дорогу, а в некоторых местах они устроили аванпосты — настоящие крепости, огороженными бревенчатыми стенами. Навстречу им шли упряжки из Учалов — с золотом, медью и пушниной. Один раз они встретили тяжело вооружённый караван на упряжках откуда-то с Северного Урала — те явно везли оружие. Несколько раз они встретили отдельных путников, направлявшихся в Белорецк, да однажды пересеклись с небольшой группой марийцев — они шли наниматься в охрану.

На третий день пути они остановились на обед, разбив в лагерь на обочине железной дороги. Место было просматриваемое, и Василь решил, что риска в такой стоянке нет. Вот только последнее, что он помнил, это то, как они сели обедать. Потом память как отрезало, следующее воспоминание — это темень, вонь ног у лица и резь верёвки на руках. Сколько времени прошло, он не знал, но мочевой пузырь обжигало огнём. Василь предполагал, что прошло несколько часов после похищения.

Кто их похитил? Бандиты? Те бы ругались на русском или башкирском, да и не взяли бы пленников. Нет, подумал Василь, не бандиты — те бы не замахнулись на караван такого размера. Может, диверсанты из Казани? Но что им делать тут, в больше чем в двухстах километрах от фронта? Может, ордынцы? Но как они смогли подобраться почти к самому Белорецку большим отрядом?

Ровный бег сменился жуткой тряской. Он напряг слух, но всё, что было слышно, это ругань эвенка, подгоняющего оленей. Через несколько минут, когда он уже начал надеяться, что слетит от тряски с нарт, они остановились. С Василя сдёрнули шкуру, и он прикрыл глаза от слепящего солнца. Его подняли с нарт и поставили на ноги. Он огляделся: вокруг были крутые склоны, истыканные соснами, с узкой тропой с той стороны, откуда они пришли. Больше, чем окружающая местность, Василю были интересны похитители.

Эвенков было сложно перепутать с кем-то из других северных народов — на них были белые, невидимые на фоне снега одежды, на лицах маски с узкими прорезями для глаз, за спинами длинные луки с колчанами и копья. Василь слышал, что когда-то эвенков осталось совсем мало, но после начала Великой Зимы они быстрее всех приспособились к новой жизни. Эвенки были проводниками, а вот похитителями были другие — вокруг нарт, с оружием в руках, стояли ордынцы.

Василь сжал зубы так, что едва не перекусил прочнейший ремень во рту. Эвенки одеваются во всё белое, чтобы стать невидимками в снежной равнине. Ордынцы даже и не пытались скрыться — они были одеты в чёрные и коричневые шубы с высокими меховыми шапками. На ногах охранников были тёмные сапоги, с верхом отороченным лисицей. Василь по одежде распознал работорговцев с севера степи. Ещё лет десять назад люди бежали из Республики на Юг. Там было теплее, лето длилось не пару месяцев, а иногда и полгода. Но в последние годы, как кочевые племена объединились в Орду, народ побежал обратно.

Вооружены ордынцы были плохо — почти у всех были сабли и луки, у двоих были древние охотничьи ружья. Ордынцев было полтора десятка — они вытаскивали пленников с нарт и строили цепью на краю тропы. Василь огляделся, проверяя, кого же взяли в плен. Рядом с ним поставили Искандера, молодого охранника из Сибая — тот недоумённо озирался. Чуть дальше стояли Коваль и Карась, погонщики из каравана, Ким, плотник, и две пары, которые поехали седоками. Деда, который ехал с ними из Белорецка, не было видно, ещё не хватало шести охранников, а главное, не было Алёны.

— Ну что, в штаны не нассал никто? — спросил один из казахов, остальные ордынцы загоготали. Они развернули мужиков к лесу и сдёрнули штаны. Кто-то из женщин запротестовал, но церемонится с ними не стали, насильно усадив у тропы.

В этом не было жестокости, только расчет. Чем сильнее будет запугана добыча, тем меньше от неё будет проблем. Почему среди пленных нет Алёны? Голубоглазая красивая блондинка, как не взяли в плен? За таких на рынках платили тысячи рублей золотом, не могли её убить. Работорговцы половину своих бы положили, но взяли. Или она всё-таки смогла сбежать?

В стороне от пленников и охраны стоял огромный казах с луноподобным, бледным лицом. Начальник. В степи почти не бывает толстых людей. Каждый лишний килограмм — это минус килограмм припасов на повозке. Все люди степи помнили про голод — привычный, ежедневный спутник. Буран мог остановить тебя на недели, а там без запаса еды верная смерть. Лишние килограммы на теле — смерть. Но тот, кто сейчас смотрел на Василя, был ужасающе, пугающе толст. Не верилось, что обычные нарты могут тащить такую тушу — наверное, справились бы только огромные, на двенадцать собак, на которых передвигались караваны северян.

— За сколько вы хотите нас продать? — крикнул Василь в сторону толстяка. — В Сибае за нас дадут больше! И груз будет ваш! Забирайте!

Толстяк равнодушно посмотрел сквозь Василя и разлепил губы:

— Груз уже наш. А где дадут больше, мы ещё посмотрим. Заткните его.

Между лопаток вспыхнуло огнём от удара кнутом. Василь тут же замер, чтобы не получить ещё. Ему засунули кляп в рот и проворно связали. Через несколько минут караван тронулся. Василь постарался устроиться удобнее, думая, что же делать дальше. Стоянка была полезной. Он понял, кто главный, и кто похитители — теперь можно было планировать своё освобождение. Скорее всего, людей из каравана он больше не увидит, но, по правде, те для него ничего не значили. Можно было попробовать сбежать — у него бы получилось, если похитителями были только казахи, но от эвенков? Невозможно. Что ещё можно сделать? Ночью перебить их? Такого шанса ему не дадут.

«По обстановке, Василь, по обстановке — сказал он себе, — убей, предай, но задачу выполни. Обещай, что угодно, сдавай всех, но доведи дело до конца».

Он не первый, кто попал в плен. В преподаватели в Квадрате брали только тех, кто мог рассказать на личном опыте, кто предавал, убивал, но не сдался.

«Не суетись, Василь, — сказал он себе, — ты ничего не изменишь, но, если будет шанс, не упусти его».

* * *

Василь проснулся от лая и скулежа собак. Нарты стояли, он слышал громкие голоса вокруг. С него сняли шкуру, и Василь сел на нарты, оглядывая стоянку. Наступил вечер — закатное солнце отбросило длинные тени на утоптанный снег. На широком прогале между гор