Читать книгу "Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР - Адам Хлебов"

на правом плече.

Место пореза тут же окрасилось в алый цвет. Следующий удар прошелся в сантиметре от моих глаз. Кажется, что я даже уловил свист лезвия.

У меня не было выбора. Мне до последнего не хотелось ее бить, но увернувшись от последующего укола тело само выбросило вперед руку навстречу ее щеке.

К несчастью Майи и к счастью для меня она моментально обмякла и начала заваливаться вперед, так что мне пришлось ее подхватить.

* * *

Она очнулась от запаха нашатыря, которым я смакнул вату, найденную в ее же домашней аптечке. Проведя ватой у нее под под носом, я пристально наблюдал за ней. Притворяться она не могла, нокаут был настоящий.

Мне пришлось усадить ее в кресло, связать руки за спинкой, а лодыжки привязать к ножкам кресла.

Я спрашивал себя не слишком ли это всё, но вспомнив, что несколько минут назад эта женщина не задумываясь убила бы меня, так же как и адвоката, я решил, что применяемые меры предосторожности будут в самый раз.

Она дернула головой назад, раскрыла широко глаза и попыталась, что-то сказать, но не сумела, потому что кляп, сделанный из платков не давал ей говорить.

По ее взгляду я понял, что она пришла в бешенство. Майя стала дергаться пытаясь освободиться от пут, сковывающих ее движения, но не сумела освободить себя ни на миллиметр.

Я прекрасно понимал с кем имею дело, поэтому связал ее по особому. Во-первых, я зафиксировал кресло так, чтобы на нем не было возможности подскакивать и елозить в попытках разбудить соседей. Во-вторых, армейская выучка из прошлой жизни подсказала лучший способ. Я использовал мягкий провод от электрического удлинителя.

Ей придется долго находиться в таком положении, мне было важно удержать ее в связанном положении, не нанося особого вреда ее суставам, сосудам и мышечной ткани.

В тоже время все узлы должны быть надежно и туго завязаны.

Наконец можно было осмотреть свою кровоточащую рану на плече. Порез был не очень глубоким, но довольно болезненным.

Я обработл его спиртом и наложил тампон, чтобы остановить кровотедчение.

— Интересно, где ты так научилась орудовать ножом. Неужели в Африке? Ни за что не поверил был, что у девушки может быть столько сил если бы только что сам не видел, как ты дерешься.

Ее глаза пылали гневом, она сдвинула брови и снова попыталась освободиться. Ее поптыка снова не увенчалась успехом.

— Расслабься и прими неизбежное — ты проиграла. Хотя надо отдать тебе должное, ты реально крутая. Просто жесть.

Она непонимающе посмотрела на пытаясь, понять, что означает слова «крутая» и «жесть»

— Ах, да. Это значит, что я высоко ценю твои профессиональные навыки. Интересно, в каких отношениях ты была раньше с Анатолием? И с чего бы ты решила его грохнуть?

Она снова нахмурила лоб.

— Извиняюсь, если выражаюсь не совсем понятно. Я хотел сказать — интересно, ты сама решила отправить его на тот свет или тебе пришла команда?

Ее гнев сменился на презрение.

— Послушай, Майя. Я уверен, что у тебя есть еще другие имена. Давай так: если ты пообещаешь мне не орать, то я вытащу у тебя изо ртаа кляп. Мне в принципе от тебя не много нужно. Мои друзья сейчас сидят в СИЗО. Мне нужно, чтобы ты пошла со мной в ментуру и во всем призналась. Ну как всем? Можешь очистить совесть, если захочешь, но меня интересует лишь один эпизод. Расскажи им про то, как вытолкнула адвоката, можешь сказать, что случайно. Уж будешь ли рассказывать, что не хотела делить с ним товар и деньги Солдатенко или нет — это уже твое дело. Мне все равно. Я не обижусь. И мы квиты. А то не хорошо получается — адвоката убила ты, а отдуваются мои друзья. А? Давай?

Я приблизился и освободил ее рот.

— Малолетка! Да пошел ты на… — Майя выругалась самым распространенным на Руси матерным ругательством. Мне даже показалось, что она собирается укусить меня, поэтому я быстрым движением вернул кляп на место.

— Все понятно. Ну, попытка не пытка, как говорил товарищ Сталин. Не хочешь, как хочешь. Я попробовал. Тебе все равно за свои дела придется ответить. Ты не знаешь случайно, как связаться с боссом Анатолия?

Я встал и заметил, как ее взгляд на миллисекунду метнулся в сторону ее дамской сумочки.

Это могло означать все что угодно.

Не подав вида, я решил изучить квартиру. Я не собирался устраивать обыск, но не большой осмотр устроить стоило бы.

Пройдясь взад вперед я взял первую попавшуюся книгу из румынской стенки.

— По моему, это не ваша квартира. Вы здесь или в гостях или вы снимаете здесь для себя жилье. Верно, Майя?

Слишком уж рафинированный порядок царил в помещении. Будто им и не пользовались вовсе. Стояла мебель, диван, кресла, обеденный полированный гэдээровский стол, на котором на бязевой салфеточке, сплетенной в форме круга находилась цветочная ваза из разноцветного стекла. Но что-то мне подсказывало, что Майя тут не жила постоянно.

Я открыл дверцы шкафа, затем секретера. Все верно. Здесь был минимум женской одежды, а секретер, обычно выполняющий роль бара в советских квартирах был абсолютно пуст.

На полках в шкафу лежало постельное белье, оно было накрахмалено и выглажено, словно на нем никто еще не спал после стирки.

Я раздвинул диван, чтобы посмотреть, что заложено в его нижние багажные отсеки, но и там было пусто.

— Мы с вами на какой-то конспиративной квартире? Вы тут кантуетесь? Тут же никто не живет? Я прав?

Я с улыбкой посмотрел на ту, которая могла выпустить мне кишки в мгновенье ока и не поморщится. Она отвернулась, видимо, чтобы я не мог считывать ее мысли и эмоции по лицу.

— Похоже, телефона Бориса Михайловича, ой простите, Баруха Мойшевича или его связного мы здесь с вами не найдем.

Есть! Мой трюк удался. Майя непроизвольно среагировала. Киллерша все еще сидела отвернувшись в сторону, но она искоса быстро метнула взгляд в мою сторону, когда я назвал имя главного мафиози Одессы.

Ее миниатюрную красивую телефонную книжку в глянцевом кожаном переплете, лежащую в дамской сумке я давно заприметил. Но решил убедиться, что она знает это имя.

Я подошел размашистым шагом к тумбочке в коридоре, где оставил ее женский клатч и извлек ее оттуда.

— Тэээкс, посмотрим, — я пролистал всю книжку, записей было много, потом вернулся на букву «Б», — а вот. Смотрите