Читать книгу "Новый босс - Алайна Салах"

подбородок и начинаю прелюдию к лекции о хороших манерах:

— Запоминай, дрочила, — тычу пальцем в матрешку. — Это Слава, моя невеста. Она к вам в магазин часто приходит всякую полезную хрень покупать. Детокс у нее, понимаешь?

Шумно сглотнув, тот кивает, поэтому я продолжаю:

— Узнаю, что ты продолжишь на нее так таращиться, тебе больше нечем будет помидоры перебирать. Ни те, что на витрине, ни те крошечные черри, что ты прячешь в своих лосинах. Усек?

— Малфой! — грозный матрешкин рык заставляет оторвать глаза от побледневшего лица: — Оставь парня в покое!

— Прихвати сельдерей, любимая. — предпринимаю попытку ее отвлечь. — Без него это твое зеленое дерьмо не такое вкусное.

— За дуру меня держишь, Гас? Сколько можно уже?

Грозно оскалив клыки и решительно стуча пятками, матрешка идет к нам. Со вздохом убираю ладонь с макушки повелителя цукини и делаю шаг ей навстречу:

— Кажется, ты хотела еще специй приобрести?

— Не заговаривай мне зубы, — шипит моя сексуальная кошка. — Мы же с тобой договорились, что ты перестанешь ревновать меня к каждому столбу.

Договорились. И я, правда, пытаюсь, вот только у меня ни хрена не получается. Иногда я даже скучаю по тем временам, когда я не знал, что такое ревность. Как было просто с Камиллой: ей, как минимум, нужно было устроить афро-американский гэнг-бэнг на моих глазах, чтобы заставить ревновать.

А от русской ведьмы у меня мозг рвет без повода. Жестокая, оказывается, штука — любовь. Но по-другому бы я жить все равно не хотел. Матрешка — моя половинка, лучшая часть меня. Именно поэтому, блядь, меня так взбесило, когда повитуха в клинике заявила, что существует вероятность нашей несовместимости. Это, разумеется, чушь, поэтому я не понимаю, почему у младшего на темечке мозоль, а матрешка при этом все еще не катается по полу, как колобок из русской сказки.

А еще этот ее отъезд на родину к гребанному папе Карло, который меня на дух не переносит. Что, кстати, взаимно. Если бы он своей русской кочерыжкой такую дочь не заделал, я бы этому говнюку давно печень кулаками отмассажировал. Он мне на первом же свидании корявым английским текстом дал понять, что моя британско-американская задница его в качестве зятя не устраивает. И пусть младший на его недовольство сразу свою башку положил, на душе дерьмово как-то. Сла-ва месяц проведет вдали от меня с родственниками, один из которых слово «Америка» вместо матерного использует, а вторая так зла на моего отца за то, что не преподнес свои сердце и яйца в бархатной коробке с ленточкой, что от нее тоже в любой момент можно ждать подвоха. Жопа, короче какая-то. Скорее бы с этой бюрократической русско-американской волокитой все утряслось, и мы могли пожениться.

— А нам точно нужно к Фионе ехать? — спрашиваю матрешку, когда мы садимся ко мне в машину: — Может, она с каким-нибудь Шреком в болоте нежится?

Русская кабаниха, и правда, времени даром не теряет: по словам матрешки, каждый день ходит на свидания, и динамит приглашения Джо. Тот с расстройства даже свои ежедневные блядские вылазки забыл: ноет в сообщениях, умоляя организовать встречу с ней. Еще один под чары русских ведьм попал. Хотя Фиона, скорее, русский богатырь.

— У Верушки последние два дня в Нью-Йорке остались. Хочу, чтобы вы поближе друг с другом познакомились.

Фиона — забавная девка, вот только у меня на эти два дня план расписан был. Сла-ве такие незабываемые проводы устроить, чтобы она весь месяц, проведенный в России, о них помнила, ходя враскорячку. И может быть, в Нью- Йорк она вернется раскладной матрешкой с мини Гасом внутри.

Когда мы входим в бар, который выбрала Сла-ва, королева огров уже ждет нас на плюшевых диванах в компании слащавого принца Чаминга, который вдвое меньше ее по размеру.

— Пришла со своей закуской, Фиона? — уточняю вместо приветствия.

— Я просила быть милым с Верушкой, Гас. — незамедлительно шипит матрешка. — Иначе твоему астронавту отныне на каждую высадку придется надевать скафандр.

Вот еще.

— Расслабься, Славка. — миролюбиво заявляет Фиона, — Твой пожиратель смерти и так на нервах, что зазнобу свою в Россию на месяц отпускает мыкаться. Это, кстати, Филя.

Какой, на хрен, Филя?

— Я Фил, — вежливо поясняет ее щуплый поклонник, торчащий из подмышки. Воображение быстро дорисовывает ошейник с шипами и кляп у него во рту, и мне приходится несколько раз мотнуть головой, чтобы избавится от непрошенной картины.

Мы усаживаемся напротив них, и пока я изучаю меню, которое услужливо плюхнул перед моим носом доходяга-официант, Фиона с матрешкой начинают оживленно разговаривать по-русски. Они, словно специально, не говорят ни слова матом, поэтому я ни хрена не понимаю.

— Нравится Фиона? — спрашиваю у притихшего сабмиссива, после того как называю официанту заказ.

При упоминании имени Фионы у того в глазах начинают искрить восхищение и обожание:

— Вера просто потрясающая.

Блядь, там у них в КГБ женские курсы по соблазнению американцев что-ли есть? Как русские ведьмы это делают?

Женские разговоры постепенно стихают, и внимание переключается на нас.

— Эй, Драко Малфой, — Фиона смотрит на меня с материнской заботой, — ты за Славку не волнуйся, я за ней присмотрю. И родственничкам новым в обиду не дам.

Краем глаза замечаю, как матрешка начинает беспокойно ерзать своей роскошной луной по обивке кресла. Таак, блядь.

— Я чего-то не знаю, матрешка моя дубовая? — уточняю ласково, хотя кулаки сами сжимаются при мысли о том, что Сла-ва что-то от меня скрывает.

— Я тебе не говорила, потому что Мавр Отелло на твой фоне — умиротворенный буддист. — мгновенно собравшись, парирует моя ведьма. — Папа Игорь в скором будущем женится на женщине, у которой двое детей. Ее старший сын тоже будет работать у него в фирме. — Матрешка тяжело вздыхает и устремляет на меня свой кошачий взгляд. — Мы вместе будем вести его последний проект.

Вот так и знал, блядь, что Папа Карло подложит нам с младшим какое-нибудь неструганное буратино. Мы вне себя.

Глава 4

Слава

— Кто бы подумать мог, что на свете белом такая терпила в женском обличье сыщется, чтобы дурной нрав твоего батюшки терпеть. Ну и какого лешего ты своего слизеринца в радость семейную не посвятила? — вопрошает Верушка, и по ее скептически поднятым густым бровям я понимаю, что подруга мной недовольна.

— Да собиралась я. — досадливо морщусь. — Просто хотелось оттянуть этот момент, чтобы последние дни в спокойствии провести.

Хотя какое