Читать книгу "Большевики в Азербайджане (конец апреля – начало июня 1920 года) - Всеволод Игоревич Веселов"

доступ к нефтяным промыслам коммунистам было жизненно необходимо.

По состоянию на начало 1920 года на территории Азербайджана действовало несколько крайне левых политических организаций. «Гуммет» ориентировалась на закавказских мусульман-рабочих. «Адалят» была партией бакинских рабочих-выходцев из Ирана. Кроме того, в Баку, преимущественно в среде рабочих-немусульман, возродились ячейки Российской коммунистической партии (РКП(б)). В начале февраля все крайне левые силы объединились в Азербайджанскую коммунистическую партию (АКП(б))[25]. Образованием формально независимой от РКП(б) национальной коммунистической партии Азербайджана большевики решали сразу несколько своих задач. Стремясь избежать ошибок интернациональной Бакинской коммуны и обвинений в великорусском империализме, равно как и потакания армянским националистам, они шли на компромисс с национально ориентированной частью мусульманского левого движения. Демонстрация приверженности принципу права наций на самоопределение и уважения к азербайджанской национальной государственности давала возможность выбить из рук противников большевиков лозунги борьбы с русской агрессией. Кроме того, народы Востока, в первую очередь турки и персы, получали сигнал, что политика российских коммунистов в их отношении не является колонизаторской.

Глава 1

Рейд бронепоездов на Баку

«Наш паровоз вперед летит,

В коммуне остановка.

Иного нет у нас пути,

В руках у нас винтовка».

(Революц. песня)

Частью первого акта большевизации Азербайджана и всего Южного Кавказа стала Бакинская операция. Советская военно-историческая литература рисует её как беспримерный по своей скорости и сопутствовавшему успеху прорыв четырёх советских бронепоездов под командованием Михаила Григорьевича Ефремова, которому на момент тех событий только исполнилось 23 года, к «революционному Баку»[26]. Утром 27 апреля 1920 года бронепоезда «III Интернационал», «Красный Дагестан», «Тимофей Ульянцев» и «Красная Астрахань» пересекли границу. Вечером того же дня они были в Баку, преодолев 200 километров за сутки. Темп движения (с такой скоростью в годы Гражданской войны порой поезда не передвигались и в глубоком тылу, а не то что по территории противника), авантюрный характер плана операции, равно как и успешная его реализация, не могут не вызвать неподдельного удивления и массы вопросов.

Пролог

Весна 1920 года началась с окончательного разгрома белого движения на Северном Кавказе. В конце февраля части XI армии, ранее действовавшие на нижней Волге, широким фронтом, протянувшимся от берегов Каспия на востоке до Ставрополя на западе, перешли полосу практически безлюдных и безводных калмыцких степей и подошли к густонаселенным предгорьям Кавказа, стратегической железнодорожной линии Тихорецкая – Порт-Петровск (Махачкала).

В десятых числах марта линия была перерезана. Надежды деникинцев на оборону Северного Кавказа рухнули. Деморализованные части белых оставляли города практически без сопротивления и лишь взрывали мосты[27], пытаясь задержать стремительное движение Красной армии. К 30 марта всё Предкавказье, вся линия Тихорецкая – Порт-Петровск были в руках красных. Часть деникинских войск ушла морем в Персию в Энзели[28]. Часть, вместе с генералом Даниилом Павловичем Драценко и контр-адмиралом Апполинарием Ивановичем Сергеевым, была интернирована в Баку. Оружие корпуса Драценко оказалось в руках АДР[29]. Сергеев разрешил своим офицерам вступать в армию Азербайджана[30]. Однако большинство из них, ожидаемо, стремились попасть в Крым к генералу Врангелю.

С приходом большевиков в казачьи районы предгорий Кавказа на первые позиции в XI армии выдвинулся Михаил Карлович Левандовский: командование фронтом считало его «хорошо знакомым с местными условиями» и «популярным среди местного населения»[31]. Действительно, Левандовский прекрасно знал театр боевых действий, так как уже командовал XI армией в начале 1919 года и потерпел тяжелое поражение от «добровольцев» Деникина в тех же местах, куда он теперь триумфально возвращался.

В начале апреля 1920 года части и тылы XI армии стянулись к Порт-Петровску (Махачкале) и начали выдвижение к Дербенту[32].

Установление советской власти в Дагестане проходило практически без эксцессов[33]. Лишь из разведсводок XI армии от 7 апреля мы узнаем о прибытии из Баку в аул Маджалис бывшего турецкого генерала, командующего Кавказской исламской армии Нури-паши с 50–60 бывшими турецкими солдатами и попытке организовать местных горцев на борьбу с большевиками. В разведсводке от 10 апреля сообщается о возвращении Нури-паши обратно в Баку[34].

12 апреля отдельному конному корпусу, состоящему из 7-й Кавдивизии и Таманской кавбригады с приданными из XI армии частями, отдается приказ занять переправы через пограничную реку Самур[35]. Приказ выполнен не был: передовые заставы до начала в ночь с 26 на 27 апреля Бакинской операции переправы не контролировали. Особую обеспокоенность у командования вызывал факт того, что красноармейцы занимали позиции только у северной горловины стратегического железнодорожного моста через пограничную реку Самур. Южная горловина контролировалась азербайджанскими частями, и, следовательно, они имели возможность заминировать мост[36]. Дальнейшие события покажут, что эти опасения были беспочвенными. Ни один мост на всей 200-километровой железнодорожной линии от Самура до Баку взорван не был.

О царившей в районе линии соприкосновения Красной армии и войск АДР атмосфере можно узнать из воспоминаний М.Г. Ефремова. Посередине моста через реку Самур была натянута проволока, символизировавшая линию разграничения. Возле нее располагались советский и азербайджанский караулы из двух человек каждый. Несмотря на строгий приказ от 14 апреля, запрещавший без ведома Реввоенсовета пропускать кого-нибудь в Азербайджан[37], красноармейцы имели возможность беспрепятственно переходить на контролировавшуюся АДР территорию: там стихийно возникло некое подобие рынка, где за «царские» деньги можно было приобрести коньяк, водку, папиросы и другие ценные для солдата товары[38].

К середине 20-х чисел апреля части XI армии заняли исходные позиции. Тяжелое положение на польском фронте не давало возможности центральному командованию выделять значительные силы. XI армия, которой предстояло «большевизировать» весь Южный Кавказ, насчитывала немногим более 30 тыс. бойцов в составе трех дивизий и 2-го Конного корпуса[39].

Вместе с XI армией на Баку предстояло наступать сформированному из мусульман-добровольцев Шариатскому полку под командованием азербайджанского тюрка – уроженца села Чайлы Казахского уезда Елисаветпольской губернии Зульфигара Ахундова[40].

Концентрация внушительных сил не могла быть не замечена азербайджанской стороной. Однако советское командование старалось ввести представителей АДР в заблуждение. Так, когда представитель МИДа Азербайджана Шахсуваров в 20-х числах апреля прибыл в Петровск, Орджоникидзе посоветовал Левандовскому в частной беседе сказать, что никаких приказов о наступлении нет и части сосредоточены исключительно на случай возможного появления англичан[41].

23 апреля командарму Левандовскому и командиру Каспийской флотилии Раскольникову поступила корректировка ранее выданной директивы за подписью комфронта Тухачевского, члена Реввоенсовета фронта Орджоникидзе и наштафронта Пугачева. Перед XI армией теперь ставилась задача