Читать книгу "Город живых - Денис Игоревич Григорюк"

и пехота. Донецкие ополченцы отбили атаку бронетехники украинских военных на аэропорт Донецка, подбив при этом один БТР и одну БМП. В выходные в результате скоординированных действий армии ДНР украинские боевики понесли большие потери во время попытки прорыва из аэропорта. У ополченцев также есть потери, но их гораздо меньше, чем у ВСУ», – заверил источник.

Он также подтвердил информацию о том, что здание старого терминала аэропорта было подорвано. «Оценить масштаб разрушения не берусь, поскольку еще не видел. Вы знаете, что в аэропорту идут непрерывные бои, поэтому сложно судить, кто именно подорвал терминал», – отметил ополченец с позывным «Кот». В этот момент двери в кабинет открылись.

– Всем привет, – поздоровался вошедший парень. На вид ему было не больше двадцати шести. Рыжеватая борода. Из-под черной зимней куртки виднелся темно-синий поношенный свитер. Камуфлированные штаны. Берцы. Он снял шапку и подошел ко мне.

– Прости, я забыл, как тебя зовут?

– Денис.

– Ещё раз прости. У меня просто плохая память на имена. Я – Дима.

Он выглядел рассеянно. Не выспавшийся. После собеседования несколькими днями ранее он не сильно изменился. Даже одежда на нем была та же.

– Тебе повезло. Ты знаешь Гнатюка?

– Да, это украинский журналист. Единственный в Донецке.

– Вот отлично. С ним сегодня поедешь. Не бойся, он в горячие места не лезет, но тем не менее не будешь отсиживаться в офисе. Посмотришь на войну. Ты же, я так понял, не видел ничего. Вот будет тебе экскурсия.

– Всем здрасте, – широко улыбаясь, зашел молодой парень. Слегка полноват. На нем была черная короткая зимняя куртка-пуховик, военные штаны и черные ботинки. Через плечо висела сумка цвета хаки. Роман Гнатюк. Я хорошо знал его по видео в интернете. Он рассказывал украинцам о том, что украинская армия обстреляла футбольное поле, на котором играли в футбол дети. Особенно Роман стал знаменит после пленения украинскими военными. Батальон «Кривбас» сымитировал расстрел украинских журналистов, после чего голыми отпустил.

– О, у вас новые сотрудники. Привет, я – Рома, – он посмотрел на меня сквозь свои очки и протянул мне руку. – Сегодня поедешь со мной. Вчера снова ЖД обстреляли. Поедем туда. Пообщаемся с людьми. У меня задание от редакции – записать интервью с местными. Давай, собирайся. Я не хочу тратить на это много времени.

Я поторопился одеться, чтоб поспеть за Ромой.

– Стой. Возьми цифровик. Материал без фото будет скучным, – сказал Дима.

Мы вышли на улицу. Стоял морозный безветренный день. Мороз проник в окружающую среду. Окутал весь город. Солнце продолжало ярко светить, но толку было мало. Снежинки блестели. Город промерз. Люди-паровозы проходили мимо, выпуская пар наружу. Мы прошли мимо охраны. Рома поздоровался с одним из охранников.

Для меня было странно и необычно. Что-то новое. Неизведанное для меня. Я сам того не понимал, но я брал первое в своей жизни интервью. Мне было интересно расспрашивать о жизни Романа. Он был необычным человеком. Он был символом чего-то нового – той жизни, к которой я стремился. Совершенно иной, не похожий на всех тех, с кем мне приходилось общаться ранее. Мои друзья из прошлой жизни, которые уехали с первыми выстрелами в городе, были меркантильны. Все чаще мне было неинтересно с ними. Мне приходилось слушать их рассказы о важности денег, престижности работы, модной одежде, пацанском поведении. Я не имел ничего против. Просто слушал. Немного поддакивал и возвращался домой, где мог взять книгу и прочесть о чем-то более важном.

Сейчас мы проезжали Шахтерскую площадь. Роман с воодушевлением рассказывал о своей детской мечте стать журналистом. Поступил на журфак. Там появилось пристрастие к военной журналистике. Прошел курсы и после получения диплома молодой специалист собирался отправиться в горячую точку в Сирии. Когда защищал дипломную работу, на улицах родного Киева революционеры свергали законную власть и совершали государственный переворот. В итоге далеко ехать не пришлось. Горячая точка неожиданно образовалось под боком – на Донбассе.

Взрыв. Внутри как будто кто-то схватил и дернул вниз. Тонкая острая цыганская игла пронизывала меня насквозь каждый раз, как снаряды рвались где-то в районе донецкого аэропорта. Мы подъехали к «Маяку» – книжному и радиорынку. Пассажиров в салоне становилось все меньше и меньше. Страх был виден на лицах оставшихся в троллейбусе. Каждый знал, что общественный транспорт притягивает снаряды магнитом. Перед глазами были кадры пылающего троллейбуса на железнодорожном вокзале. Летом снаряд ВСУ угодил прямиком в точно такой же троллейбус, в котором мы сейчас ехали. Ужасающие картинки летних боев возникали всякий раз, когда очередной снаряд вонзался в донецкую землю.

– Знаешь, работая в Донецке, мне в голову пришла одна мысль, – начал украинский журналист. – Донецк – это город, где на троллейбусе можно попасть в горячую точку. Ирония жизни, не иначе.

Действительно. Мы сейчас ехали на абсолютно обычном троллейбусе, каких в каждом городе очень много. Медленно ползут по дороге, держась штангой за контактную сеть, питаясь от неё электричеством для движения. «Двойка» возила своих пассажиров из центра города, где были отчетливо слышны звуки боев за донецкий аэропорт, но все же здесь было относительно безопасно, к фронтовому железнодорожному вокзалу, где снаряды рвались днем и ночью.

– Конечная, – объявил голос в громкоговорителе.

И новый залп на фоне. Окна троллейбуса задрожали, и мы вышли из салона. Маршрут из мирного города в горячую точку завершен. Мы стояли там, где прошлой ночью падали мины.

«Веселая» жизнь

Гремел аэропорт. Взрывы. Залпы. Выстрелы. Шел активный бой за контроль над донецким аэропортом. Тяжелые снаряды врезались в разрушенные стены терминалов. Омытые кровью солдат терминалы воздушной гавани стояли, как средневековые крепости. Истерзанный ожесточенными боями донецкий аэро порт оставался непокоренным ни одной из сторон. Контроль над стратегически важным объектом не удавалось установить. Ежедневно стороны несли потери.

Взрыв. Мне показалось, что это произошло совсем рядом. Буквально в ста метрах от нас. Оглушающий гул прозвенел. Моё сердце стало биться чаще. Будто отчаявшийся заключенный, оно билось о прутья сковывающей камеры. Грудная клетка стала карцером. Безутешно сердце пыталось разорвать оковы. Ему хотелось вырваться и бежать туда, где не было взрывов и хаоса боевых действий. Так близко к войне я ещё не был.

Мимо меня проходили люди. Невозмутимые. Уставшие. Лица людей, идущих мне навстречу, были замученные, на них унылой печатью виднелись события последних месяцев. Печаль, страх, боль, ненависть, негодование – это лишь малый перечень тех эмоций, которые пережили люди. Они больше не станут прежними. Они размеренно брели восвояси, тянув за собой тележки с вещами. Никто из них и головы не повернул в сторону взрыва. Они привыкли