Читать книгу "Ужасы Фобии Грин - Тата Алатова"

трусихи Грин в лагере относились равнодушно. Здесь были все такие… причудливые.

Кроме девятнадцати воспитанников, нянюшки Йокк и дежурного по лагерю Креста посреди леса так же обитал бывший корабельный кок с нелогичным прозвищем Боцман. Он не умел готовить, и еда у него всегда получалась или сырой, или подгорелой. Зато он чудесно умел рассказывать диковинные истории.

Жили здесь и несколько педагогов — томная и нервная старая дева Сения Криг, глухонемой Эраст Лем и семейная пара — Ола и Епсинн Нексы. Нексы все время ругались, чуть ли не каждый вечер уходили друг от друга навсегда и ночевали в самых неожиданных местах.

Был в лагере и свой психолог. По слухам, Крест подружился с ним в тюрьме — они лет шестьдесят перестукивались через стену. Могучий и неразговорчивый истинный маг Оллмотт обладал такой зверской физиономией, что при одном взгляде на него нервы сами собой исчезали. В ряде случаев — насовсем.

Прислуги в лагере не водилось. Убирать, стирать, ухаживать за животными приходилось самим псевдомагам. Крест верил в трудотерапию. А еще в то, что физические упражнения с легкостью заменят таблетки от депрессии.

Зато при лагере обитала приблудившаяся нечисть — бывшая русалка Несмея, которая когда-то отказалась от хвоста, и тюремный призрак Цепь, безоговорочно влюбленная в Креста. Ради него она даже покинула привычное место обитания и теперь болталась по лесам, пугая звоном кандалов ворон и зайцев.

Сказать, что жизнь в лагере казалась Фобии чем-то нереальным, — значило бы промолчать.

Фобия родилась в богатой семье. Нет, не так. Фобия родилась в очень богатой семье. При жизни Мертвого Наместника ее предки были бедняками, зато, когда грянула революция, сумели отличиться, и первый Командор пожаловал им земли и титул. Дальнейшие Грины рьяно приумножали капиталы.

Так получилось, что многолетнее благополучие здоровых и красивых Гринов на Фобии дало сбой. Девочка появилась на свет дважды больной. Мало того, что она родилась псевдомагом (откуда только эта зараза прицепилась к малышке — ведь все ее родственники были нормальными людьми), так еще и была подвержена необоснованным и мощным приступам паники.

Родители отдавали ее в лучшие лечебницы. Платили за содержание дочери немыслимые деньги. Навещали ее так часто, как умели. Но вот с младшей сестренкой не познакомили. Не показали Ханну даже через стекло. Испугались, что старшая больная дочь поломает младшую, здоровую. Фобия их не осуждала. Ей просто иногда становилось интересно, о чем думает неведомая ей Ханна, чьи фотографии лежали на дне ее больничного чемоданчика.

Случай, приведший Фобию в лагерь, произошел при переезде из одной лечебницы в другую. Папа Грин любил раз в несколько лет менять учреждения в слепой надежде, что в следующем его несчастной дочери станет лучше. Лучше не становилось, и Фобия снова брала в руки свой больничный чемоданчик и меняла врачей и палату. Больше в ее жизни, по сути, не менялось ничего. Лечение состояло из бесконечных бесед с психологом — чаще через толстое стекло, да из разноцветных таблеток — их подавали в специальном окошечке вместе с едой.

На этот раз переезд был мучительным — впервые в жизни у Фобии появился друг, санитар Омо. По вечерам, когда персонал отделения приглушал свет, они разговаривали с Омо через стекло и иногда играли в шахматы — он двигал фигуры по командам Фобии.

Поэтому из-за расставания с ним она была крайне расстроенной. А когда в окошке больничной машины она увидела стадо антилоп, то выброс ужаса был таким мощным, что пробил защиту автомобиля и накрыл детский праздник в парке. Члены спортивной команды «Антилопы» еще долго жалели о том, что пошили себе костюмы с такими натуральными рогами на головах.

Вот тогда-то главврач лечебницы и сунул в руку папе Грину бумажку с координаторами лагеря. На словах он предупредил, что проект экспериментальный, Минздравом не слишком одобренный, и за последствия никто не отвечает. Но хуже уже не будет.

Фобия подозревала, что он просто боялся принять у себя такую буйную пациентку.

Как бы то ни было, после света и хрома платных палат, невозмутимого персонала и солнца лишь за окном, хвойный лес стал откровением. Комары. Запах костра. Прозрачная ароматная смола на деревьях. Занозы, черт побери, на руках. Слова «черт побери», услышанные вживую, а не по телевизору. Впрочем, Крест еще и не так ругался, когда гонял псевдомагов по спортивной площадке.

Едкий пот щипал глаза. Дышать было больно, воздух клокотал внутри. Мышцы болели. Нет, еще пока не мышцы — еще пока зародыши мышц. Легкая полнота, которая невольно появляется при многолетнем больничном режиме, усложняла бег.

Умереть. Упасть. Встать. Бежать. Крест. Убить. Дышать. Жить.

Псевдомаги взрослеют медленно. Не так медленно, как истинные маги, но медленнее людей. Они выбрасывают в черные дыры секунды своей жизни, расставаясь с частичками себя. Каждый раз, когда случается энергетический хаос, псевдомаги что-то теряют. И приобретают. А что именно — никогда не угадаешь заранее. Да и потом не очень разберешь.

Пахло дымом. Каша была пересоленной и наполовину сырой. Кока Боцмана это не смущало, он щедро бросал вязкую добавку на тарелки воспитанникам и работникам лагеря. После целого дня на свежем воздухе хрустящий на зубах речной песок и жесткость крупы никого не смущали.

Фобия держалась в стороне. Она боялась приблизиться к людям, пусть даже и жила с ними на небольшом расчищенном пятачке посреди леса. Аппетита не было, и каша бессмысленно остывала. Наверное, ей, каше, было досадно, что она досталась такой дурехе. Фобия подумала, что извиняться перед недоваренной перловкой очень глупо, поэтому виновато положила немножко еды себе в рот. Желудок тут же скрутило, тошнота подкатила к горлу. После непривычных физических нагрузок организму не хватало сил переваривать еду.

С утра Фобия доила Киску. Сама, своими руками. Потом бегала вокруг лагеря под насмешливые комментарии Креста. Потом были уроки, а потом пришлось полоть грядки. Вечерние тренировки выжали остаток скудных сил. И за этот ужас отец заплатил безумные деньги — в три раза дороже пребывания в самой дорогой клинике.

Вероятно, Крест был всего навсего шарлатаном с садистскими наклонностями и ненавистью к псевдомагам.

Когда тошнота прошла, Фобия попыталась внимательнее рассмотреть других обитателей лагеря.

Могучий психолог Оллмотт мерно жевал, глядя прямо перед собой. Тощая манерная Сения Кригг с рыжим пучком на голове сидела рядом с ним с некоторой опаской. Было видно, что она колебалась между желанием передвинуться подальше и вежливостью. Оллмотту было все равно до ее терзаний.

Супруги Нексы шепотом переругивались. Глухонемой учитель Эраст Лем равнодушно работал ложкой, уткнувшись в прошлогоднюю газету. Нянюшка