Читать книгу "Ловкость рук - Буало-Нарсежак"

и незаметно кладет его на стенд. Второй пунктир — в противоположную сторону. И в этот момент подхожу я. Краду нож, тот самый нож-крокодил. Бегу к выходу. Нет, не так. Где же произошло убийство? Вполне вероятно, что я видел убийцу. У меня его отпечатки, а вдруг он меня запомнил? Да нет. Все фантазии. Не гадать надо, а знать точно: где труп? Скорее всего где-то между обувным отделом и фотокабинкой. Но точно где? От ювелирного отдела до выхода на глаз не более четырнадцати — пятнадцати метров. Убийца нагоняет, закалывает, возвращается, закрывая на ходу нож, подкладывает к другим ножам. Затем спокойно исчезает в толпе. А почему бы ему не направиться к выходу? Риск столкнуться в дверях с кем-нибудь? А ведь труп где-то рядом, и его обнаружат с минуты на минуту. У него нет другого выхода, как смешаться с толпой. Третий пунктир направлен в верх листа и заканчивается вопросительным знаком. Рисунок ничего не проясняет. Совершенно очевидно, что убийца обладал большой силой и ловкостью, чтобы убить с одного удара и не запачкаться кровью. «Зачем» и «почему» во множестве роятся в его голове. Почему преступление совершено именно на этом месте? Могла ли жертва спастись? Нужно ли было во что бы то ни стало убивать? Почему, если готовился к убийству, не взял с собой, а схватил на ходу нож? Все в данном случае указывает на спонтанность поступка. А с другой стороны, чувствуется расчет. Ну и хладнокровие у него! Уж Мареско-то знает, о чем говорит! Убийца рисковал аж два раза: когда украл нож со стенда, остановив свой выбор на нем. И когда, совершив убийство, возвращал его на место.

Мареско так поглощен своими мыслями, что уже не хочет есть. Что за рыба? Морской язык? Разве он его заказывал? Не припомнит. Первое потрясение прошло, и теперь он в восхищении. Чем больше он силится представить себе преступника, тем больше восхищается. Действительно профессионал. Скорее всего, из спецназа, безжалостный, стремительный. Доказательство: умение работать с холодным оружием; практически с первым попавшимся. Он убивает с одной попытки, так как у него право только на один удар, промах недопустим.

И нож-то из самых простых, не боевой. В этом легко убедиться, ощупав карман. Обыкновенный, забавный крокодил с разинутой пастью. Какой он в длину? Так (ощупывает в платке) — от мизинца до большого пальца. По размеру примерно как нож для рыбы. Нет, меньше. Вполовину. Впрочем, откуда ему знать? Итак, если бы смерть не наступила мгновенно, то тело упало бы с грохотом. Значит, пришлось его поддержать плечом и уложить на пол без шума. Здорово! — заключил Мареско, — и я, любителишко, в некотором роде свидетель. Я как бы его продолжение. Остается только познакомиться с убийцей и предложить свои услуги: «Если полиция вас схватит, можете рассчитывать на меня. Я — адвокат. Могу понять ваши действия на собственном опыте. Только я могу вам помочь!» Пошло-поехало. Напридумывал! Для начала хорошо бы знать, кто же жертва!

Мареско заказывает кофе и спрашивает у официанта:

— Там, рядом, это радио говорит?

— Да, мсье.

— Было сообщение о преступлении в Нувель-Галери?

— Кажется, да, мы здесь слушаем урывками. Хотите, чтобы я узнал?

— Да, пожалуйста.

Странное дело! — думает Мареско. — Я за кого, за убийцу или за убитого? Не знаю ни того, ни другого. Они меня одинаково интересуют. Возможно, я помогу убийце, который теперь в моей власти, у меня, такого слабого, беспомощного, бесхарактерного… Пожалуй, все-таки жертва мне менее интересна, чем палач. А вот и официант.

— Ну что?

— Точно, мсье, убили кого-то. Кажется, молодую женщину.

— Что вы сказали?

— Только то, что слышал.

— И кто она?

— Не знаю, но в Нувель-Галери точно.

— Спасибо.

Женщину! Мареско не может прийти в себя. Он-то думал, мужчину, разборки, наркотики и так далее. А тут что, преступление на бытовой почве — ревнивец убивает любовницу. Вся романтика преступления куда-то вмиг исчезла. Как это глупо, где-то в магазине… Мареско еще не может сформулировать свою мысль, он разочарован. Как банально — преследовать, настичь и убить молодую женщину, поддавшись порыву гнева. Тут все так обыденно, банально. Простенькая защитительная речь, перечисление голых фактов. И перед его глазами мелькает другая картина: магазин — полигон, место охоты, один преследует другого, перебегая от прилавка к прилавку, прячась за грудой курток, рубашек и пальто. Мгновение — скачок, и вот он уже на другой линии. Ничто ему не преграда, ему нужно убить любой ценой… Да, ради этого стоит жить. Роется в карманах в поисках денег, а перед глазами все стоит картина погони. Будь мать здесь, вздохнула бы: «Бедный мой мальчик!» Мареско выходит из кафе. Останавливается на минуту и заключает: «Не может это быть женщина! Нет и нет. Такого я не заслужил!»

А теперь надо что-то делать с ножом. Спрятать. Два пополудни. Улица Каде отсюда в двух шагах. Надо действовать, сначала туда, а после визита к доктору он вернется в квартиру на улице Шатоден, в которой вот уже двадцать лет проживает со своей матерью. Их просторная квартира находится неподалеку от Нувель-Галери. Так что всему виной их соседство с большим универмагом. В других кварталах, где нет подобных магазинов, жители отовариваются в мелких лавочках, они же все всегда покупали в Нувель-Галери, от хлеба до булавок. В то время он был еще ребенком; постепенно и продавщицы стали их узнавать. При очередной покупке: «А, малыш Мареско!» Теперь же Мареско нечего там покупать, у него другое развлечение, которое доставляет ему кучу острых переживаний. Что больше всего его потрясло, так то, что чудовищное преступление произошло как бы на его территории, тем самым осквернив ее. Придется поменять место, охотиться за более крупной дичью, подвергать себя такому риску, какой убийце и не снился. Постепенно понимает, что ему бросили вызов! Мареско покупает газету, просматривает заголовки. Да нет, еще рано. На всякий случай все-таки пробегает глазами рубрики. Хватит фантазий, пора вернуться к реальности. Еще издали увидев дом, с радостью поглядывает на окна своей маленькой квартирки. Там его мирок, его книги, коллекция, музей, его тайное убежище. Чужим доступа нет. Это нельзя назвать ребячеством. Там — его логово, даже воздух им пропитан. Каждая вещь занимает свою нишу, и он может отыскать ее с закрытыми глазами. В других местах он чувствует себя не в своей тарелке. Все пугает его. Даже квартира матери. А его собственный кабинет? Мир людей вторгается к нему в виде посетителей, клиентов, незнакомцев, а после их ухода остаются груды разбросанных журналов, горы