Читать книгу "Дьявол в руинах - Триша Вольф"

истинным воплощением и жуткой печатью… кровотечение, приводящее к разложению и смерти… — Я бормочу себе под нос, и у меня вырывается кусочек из «Маски красной смерти» (прим. произведение Эдгара По). Кажется, оно как нельзя лучше подходит для этого вечера.

Лука бросает взгляд на Ленни, скептически морща лоб.

Из уважения, он никогда не скажет мне этого в лицо, но до меня доходили слухи. Что я такой же психопат, как и мой отец. Что я потерял свою империю, сошел с ума и убил своих людей. Это вполне реальная возможность, и это кажется единственным логичным объяснением того, почему я посвятил себя такому дьяволу, как Кассатто.

Ее лицо всплывает из запретного уголка моего сознания, чтобы поиздеваться надо мной.

— Просто убери его с моих глаз, — говорю я, указывая на Джино.

Лука срывается с места и зовет одного из охранников, стоящих у двери на веранду. Они сгребают окровавленную груду в охапку и тащат почти безжизненное тело Джино к гостевому домику в дальнем конце территории.

Бросив последний взгляд на свой смокинг, я решаю не переодеваться. Сегодня вечером я надену на всеобщее обозрение свидетельство кровавого наследия моей семьи прямо на свою безупречно отглаженную рубашку.

После той ночи, когда я поклялся в верности Кассатто, он так высоко оценил то, как я проливал за него кровь, что лишил меня титула и понизил до рядового в клане Кассатто Ндрангета.

На оскорбление следовало ответить ударом клинка в живот.

Но в ту ночь, как и в эту, я пролил кровь и сдался. Получив пять ударов по спине, я признал себя членом клана и, подозреваю, Кассатто это позабавило. Он наказал меня за то, что я посмел подумать, что смогу свергнуть его.

Ему следовало просто убить меня.

Утолив жажду крови, я подхожу к охраннику у главного входа в свой дом. Он кивает в знак уважения — то немногое, на что я еще способен, — и открывает одну из высоких двойных дверей особняка.

Стены длинного коридора обтянуты черным атласом. Тусклый свет свечей, мерцающий в проходе, освещает бальный зал. Эффект кокона, призванный усилить ощущения гостей перед тем, как они войдут в главный зал и окунутся в атмосферу роскоши.

Моя мать очень драматична.

Когда я вхожу в переполненный бальный зал, мои чувства обостряются ароматом крепкого вина и сверкающие огни безвкусных люстр. В памяти всплывают все воспоминания об этом событии с тех пор, как я был мальчишкой.

Сегодня вечером состоится ежегодный «Маскарад бочонков». Несмотря на запятнанную репутацию ушедшего из жизни венецианского мафиози, на одну ночь в году различные преступные синдикаты по-прежнему собираются под одной крышей, чтобы надеть маски и выпить дорогого амонтильядо из разливных бочек на празднике в стиле Эдгара По, напоминающем карнавал.

После несчастного случая, унесшего жизнь моего отца, моя мать взяла на себя организацию маскарада. Она сохранила общую тему, но внесла некоторые изменения в основное мероприятие.

Врагов больше не заманивают в винный погреб, где их заковывают в цепи, подвергают пыткам и не хоронят заживо. Теперь эксклюзивное право «только по приглашению» позволяет участникам заковывать в цепи почетного гостя по своему выбору в подземелье и применять пытки иного характера.

Я полагаю, что намерением моей матери было намеренно сказать моему отцу «пошел ты», но я избегаю этой темы в разговоре с ней по понятным причинам. То, чем Эленор занимается в своей игровой комнате, — это ее личное дело.

Словно уловив мои мысли, как хищная птица, мама устремляет на меня свои светло-голубые глаза с другого конца бального зала. Она опускает золотую маску и выгибает густую бровь. По выражению ее лица можно понять, насколько она не впечатлена моим не самым лучшим появлением на ее большом балу.

Поправка: на балу моего отца.

На который Эленор пригласила своего второго мужа в качестве почетного гостя.

Может, я и ненавидел этого ублюдка, но я бы никогда не посмел оскорбить память моего отца подобным образом.

Я выражаю уважение. Всегда.

Но это специальность моей матери: оскорблять мужчин в своей жизни.

Повсюду видны следы ее перфекционизма. Поверхности отполированы до блеска. Посреди бального зала в виде фонтанов стоят бочки с вином, а стены, похожие на собор, украшены декоративными масками. Театральное сочетание золотого и черного цветов символизирует праздничный венецианский карнавал.

Весь этот маскарад — один большой ироничный обман: маска, надетая на маску.

Ближе к концу его дней стало очевидно, что его психическое расстройство усилилось. Человек, придерживающийся старых обычаев, такой, как мой отец, никогда бы не согласился на какую-либо оценку.

Наша семья была на грани полного краха, прежде чем мой отец в пьяном виде упал с лестницы. И тут его пистолет выстрелил. Пуля попала ему в лицо.

Я помню, как смотрел на обожженную плоть, разорванную так, что виднелись кости.

Несчастный случай так и не был расследован. Правильные карманы были набиты годами, и до тех пор, пока эти карманы продолжали набиваться после того, как мой отец оказался на глубине шести футов, вопросов не возникало.

Кроме того, с чего бы начали власти? Выбирайте сами. Объединенная ненависть к моему отцу со стороны всех крупных преступных группировок требовала его головы. Единственным спасением, которое спасло нас с матерью, была безупречная репутация моей матери, и она была убийственной.

Но это ненадолго сдержало волков.

После похорон моего отца, когда я стал самым молодым доном в Пустоши, другие синдикаты почувствовали, что дело нечисто, и вскоре они нанесли бы удар.

Уголек гнева тлеет у меня под кожей, и я хватаю бокал с подноса, проходящего мимо человека. Я выпиваю шампанское одним глотком, морща нос от шипения. Мне нужно что-то покрепче. Поверх стеклянного бортика я замечаю свои разбитые и окровавленные костяшки пальцев.

Эленора делает едва заметный жест, давая мне понять, чтобы я смешался с гостями. Я замечаю Маркеса, советника мексиканского синдиката, который приближается со женой.

Дружелюбная улыбка его жены исчезает, когда она оказывается достаточно близко, чтобы распознать в пятнах на моей рубашке кровь. Она крепче сжимает руку мужа, и он, коротко кивнув, направляет их в противоположном направлении.

Кривая улыбка появляется на моем лице, когда я киваю ему в ответ. Ходят слухи, что я «сын эксцентричного дона, который позволил своей империи рухнуть». Я одет просто, как подобает случаю.

Моя мать бросает на меня разочарованный взгляд. Хотя, чтобы избежать ее неизбежного недовольства, мне следовало привести себя в порядок. Но я здесь не для того, чтобы произвести впечатление на другие синдикаты, мою мать или Кассатто. Особенно после объявления, которое