Читать книгу "Слепящий нож - Брент Уикс"

на палубах его кораблей, и морское чудовище последовало за ним.

Несколько часов Гэвин водил его по морю; наконец, сделав широкую петлю, чтобы тварь не ринулась вслепую в том направлении, где видела его в последний раз, он двинулся обратно, оставив демона далеко позади.

На заходе солнца, вымотанный и обессилевший, он вернулся к своей флотилии. Они лишились двух парусных яликов, но не потеряли ни одного человека. Его люди – поскольку даже если они и не были «его людьми» прежде, теперь они принадлежали ему телом и душой, – встречали его, словно бога.

Гэвин отвечал на их восхищение бледной улыбкой. Его свобода вновь была потеряна. Как бы ему хотелось вот так же ликовать! Напиться пьяным и пойти плясать, а потом затащить в кровать самую смазливую девчонку, какая бы подвернулась. А еще лучше – отыскать где-нибудь Каррис и подраться с ней, или заняться любовью, или сперва одно, а потом другое. Как бы ему хотелось рассказывать о случившемся, и слышать, как сотни ртов пересказывают его историю, и смеяться над смертью, на этот раз подобравшейся к ним так близко!

Вместо этого, пока его люди торжествовали, Гэвин направился в трюм. Один. Отмахнулся от Корвина. Качнул головой в ответ на изумленный взгляд сына.

И наконец, оказавшись в одиночестве и темноте своей каюты, Гэвин заплакал. Не о том, что с ним случилось, но о том, что, как он знал, неизбежно ждало его впереди.

Глава 4

Каррис не стала присоединяться к гулякам, радующимся своему избавлению от морского демона. Проснувшись до рассвета, она занялась водными процедурами, после чего стала причесываться, чтобы дать себе время подумать.

Все было напрасно. Секрет донимал ее, словно колючка, попавшая под подпругу. Как обычно, Каррис стянула на затылке свои волосы, черные, как ее нынешнее настроение. Последние пять дней она была занята тем, что складывала вместе разрозненные кусочки: «болезнь» Гэвина по завершении последней битвы в войне против его брата Дазена; расторжение Гэвином их помолвки; изумление Гэвина при известии о том, что у него есть внебрачный сын Кип; другой Гэвин, не похожий на прежнего.

Потом Каррис еще какое-то время удивлялась, как она могла быть такой недогадливой. Как и все остальные, она приписывала эти перемены травматическому опыту войны, необходимости убийства собственного брата. Многоцветные глаза Гэвина были свидетельством – доказательством! – того, что он был именно Гэвином. Гэвин всегда был талантливым и отличным лжецом, но уж ей-то не следовало позволять ему себя обмануть. Она слишком хорошо его знала. И что еще существеннее, она знала Дазена.

Ну и хватит об этом! Как она делала каждое утро, Каррис вышла на полубак и начала разминаться – без ежедневной гимнастики она начинала беситься. Ее начальник, командующий Железный Кулак, предусмотрительно выдал ей два комплекта черной форменной одежды. И рубашка, и штаны были хлопковые, пропитанные люксином: обтягивающие в нужных местах, нигде не жмущие, сделанные в первую очередь для удобства движения и лишь во вторую – чтобы выставить напоказ тренированную мускулатуру Черных гвардейцев. Однако хотя пыхтение и потение составляли неотъемлемую часть ее жизни, это еще не значило, что она хотела делиться этим с любым кретином, вышедшим на палубу.

– Ты не против? – спросил Железный Кулак, выходя на палубу.

Командующий Черной гвардии был огромен. Хороший лидер. Умный, сильный и чертовски внушительный. Каррис кивнула. Железный Кулак снял головной платок и аккуратно его сложил. По парийскому религиозному обычаю, мужчины покрывали головы гхотрой из почтения к Орхоламу, однако бывали и исключения: подобно многим своим соотечественникам, Железный Кулак считал, что это предписание действенно, только когда солнце полностью поднялось над горизонтом.

Прежде командующий Черной гвардии заплетал свои жесткие черные волосы в косицы, но после Гарристонской битвы и гибели множества соратников-гвардейцев он полностью выбрил голову в знак траура. Еще один парийский обычай: гхотра, прежде прикрывавшая его великолепие, теперь скрывала его скорбь.

Орхолам! Сколько гвардейцев там полегло! Многие из них были убиты одновременно, одним-единственным разорвавшимся снарядом – удачный выстрел, для которого было безразлично, какого мастерства они достигли в извлечении цветов и боевых навыках. Ее коллеги… Ее друзья… Словно зияющая пропасть разверзлась перед Каррис, поглотив все, кроме ее слез.

Встав рядом с Каррис, Железный Кулак сложил руки вместе, затем развел их и принял низкую оборонительную стойку. Это были первые движения ка «болото» – самое то для начала, пока мышцы еще не разогрелись. К тому же для этого ка не требовалось много места, так что небольшого пространства полубака должно было хватить для их перемещений. Низкий горизонтальный взмах, поворот, удар ногой назад, разворот кругом, приземлиться на другую ногу, восстановить равновесие – на качающейся палубе это давалось не так легко, как обычно.

Командующий вел, и Каррис была рада следовать за ним. Моряки, заступившие на третью вахту, поглядывали на них, однако фигуры гвардейцев были не так уж хорошо различимы в предрассветных серых сумерках, и взгляды не задерживались надолго. Сами движения давно стали ее второй натурой. Каррис сосредоточилась на своем теле. Ломота и онемение от сна на деревянной палубе быстро сошли на нет. Более старые болячки были более упрямыми – поврежденное во время тренировки бедро, постоянно дававшее о себе знать; зажатость в левой лодыжке, которую она растянула, сражаясь с зеленым выцветком вместе с Гэвином…

Не Гэвином! Дазеном, прокляни его Орхолам!

Железный Кулак перешел к «Корик-ка», стремительно наращивая темп, – и вновь хороший выбор для такого тесного пространства. Вскоре Каррис была сосредоточена исключительно на том, чтобы добиться еще чуть-чуть большего вытягивания во время «вертушки», обеспечить максимальную дальность и высоту удара пяткой назад. Она была отнюдь не настолько рослой, как Железный Кулак, однако он был способен делать подсечки и наносить протыкающие удары с невероятной скоростью – его длинные конечности так и мелькали. Ей приходилось прикладывать все усилия, чтобы поспевать за заданным им темпом.

Взошло солнце, но они остановились лишь тогда, когда оно почти полностью оторвалось от линии горизонта. Очевидно, командующему тоже требовалась хорошая разминка. Пока Каррис восстанавливала дыхание, перегнувшись пополам и упершись ладонями в бедра, Железный Кулак вытер полотенцем пот со лба, потом повернулся к утреннему солнцу, сделал знак семерицы, выдохнул короткую молитву и намотал гхотру на свою выбритую голову.

– Ты чего-то хочешь, – проговорил он.

Он подобрал другое полотенце и бросил ей – разумеется, он принес с собой и второе. Железный Кулак был внимательным человеком. Также это сказало ей, что он присоединился к ее утренним упражнениям неслучайно: он пришел поговорить.

«В этом весь Железный Кулак: пришел поговорить, но за час не произнес и десятка слов».

Тем не менее он был прав.

– Лорд Призма собирается покинуть флотилию, – сказала ему Каррис. – Он либо попытается сделать это без твоего ведома, либо по крайней мере постарается убедить тебя не посылать с ним гвардейцев. Я хочу, чтобы ты послал меня.

– Это он сам тебе сказал?

– Ему не нужно мне ничего говорить. Этот трус вечно убегает! – Каррис думала, что выплеснула весь гнев в упражнениях, однако тот снова был тут как тут, обжигающий и свежий, готовый в одно мгновение взметнуть ее к небесам.

– Трус? – переспросил