Читать книгу "Майне либе Лизхен - Марина Порошина"

В крошечное, под потолком, кухонное оконце пробивался дневной свет. Странно, удивился Пустовалов. Когда он садился за мольберт, была ночь, за стенкой еще работал телевизор. Неужели он всю ночь просидел перед этим проклятым белым листом – и напрасно? Заварка еще оставалась на донышке жестяной банки, а вот сахара давно не было. Зато было варенье, которым его угостила соседка, и был хлеб. Вкусно пахнущая круглая буханка, и это тоже было удивительно, потому что Пустовалов никак не мог вспомнить, чтобы он ходил вчера за хлебом. Оказалось, что он ужасно голоден. Так голоден, что у него даже не хватило терпения нарезать хлеб на ломти. Торопясь, он ломал его на куски, макал в налитое на блюдце варенье и ел, ел… Потом выпил большую кружку обжигающего чая и понял, что, кажется, согрелся.

Он вернулся в комнату, отдернул старое одеяло, игравшее роль портьеры, и в комнату робко проник неуверенный свет зимнего дня. Пожалуй, уже десять утра, не меньше. Часов у него не было, точнее, были, но в них давным-давно сели батарейки. Кажется, говорят, что счастливые часов не наблюдают. Стало быть, он счастливый – усмехнулся Пустовалов, опять подошел к мольберту и уставился на белый лист бумаги. Вспоминай – приказал он себе. Он должен был вспомнить лето. Летом было тепло, у него не мерзли руки. Летом он жил в доме, выходящем окнами на городской пруд, и по утрам солнечные блики, отражаясь в воде, играли на потолке комнаты. Летом у него в голове было полно идей и планов. В каком году было это лето – в прошлом? В нынешнем? Он не помнил, да это и неважно. Важно то, что летом рядом были жена и сын Димка. И они с Димкой ходили в зоопарк, а потом он учил Димку рисовать зверей. Да! Зверей… Лихорадочно разбросав листы, занимавшие весь угол комнаты, Пустовалов нашел то, что искал – на Димкиных рисунках застенчиво улыбался оранжевый жираф, щурился толстый голубой бегемот, зевал от скуки лохматый желтый лев, и висела вниз головой озорная зеленая мартышка. Множество своих картин он при переезде растерял, а эти, Димкины, сберег… Из-за них все и началось. А вернее, закончилось… Нет-нет, про это не надо.

Он вспомнит. Вспомнит и нарисует картину, которую почти постоянно видит перед собой: старый, дореволюционных времен, парк бывшей усадьбы купцов Харитоновых-Расторгуевых, потом Дворца пионеров, так и не ставшего для горожан Дворцом творчества учащихся, круглое озеро с островком посредине и перекинутым на островок выгнутым мостиком, на островке – белоснежная, невесомая, будто парящая над водой, ротонда. Гуляя с сыном в парке, он видел – летом туда приходят женихи с невестами. И придумал так: жарко, летит тополиный пух, будто снегопад, и невесты парят в воздухе над устремленной ввысь ротондой, над озерком, как белые пушинки, от переполняющего их счастья. А женихи – может, с ними за ручку летают, может, на мостике стоят, ждут, а лететь – то ли боятся, то ли не умеют. Но жарко и солнечно у него никак не получалось. Холодно было. Он все время мерз, и из-за этого ничего не получалось. И еще он никак не мог передать то ощущение счастья, от которого человек легко может взлететь. Хотя раньше он знал, как это делается, и сам мог запросто…

Пустовалов засучил рукава и, пока опять не начали замерзать руки, решительно взялся за кисть. Теперь у него получится. Должно получиться! А когда он напишет эту чертову картину, на которой все летают от счастья, у него все наладится. И жена с Димкой опять будут дома. И будет лето.

* * *

Рабочий день в риелторском агентстве «Новая квартира» подходил к концу. Собственно говоря, все сотрудники уже разбежались – кто встречаться с клиентами, кто по своим делам, которых перед Новым годом – пруд пруди. Но директор «Новой квартиры» Дмитрий Клюев пунктуальное сидение сотрудников на стульях не приветствовал: волка и риелтора, как известно, ноги кормят. Единственное, чего он не терпел, так это непорядочности в делах. Назначить встречу клиенту и опоздать, а то и вовсе не прийти, ссылаясь на пробки и забывчивость, ужулить тысчонку баксов себе в карман помимо кассы, небрежно оформить документы – такого он не прощал и с недобросовестными сотрудниками расставался моментально. «Сначала вы работаете на свою репутацию, потом репутация работает на вас!» – такой лозунг красовался над его рабочим столом и, по мнению Клюева, положительно влиял на имидж фирмы, так как предполагалось, что агентство «Новая квартира» уже давно находится на втором этапе взаимоотношений с капризной дамой Репутацией.

На работе оставалась только секретарша Нина Васильевна, но ее он как раз собирался отослать. Нину Васильевну он холил, лелеял и берег от переработки, потому что она тоже была частью имиджа фирмы. Представьте чувства клиента, который впервые переступал порог фирмы и видел в приемной (а ведь далеко не в каждом агентстве вообще есть приемная!) не вертлявую девицу с модельной внешностью, которая ни у кого не вызывает доверия, а пожилую даму в старомодных очках и с волосами, стянутыми в низкий узел на затылке. К ней немедленно проникались симпатией, рассказывали обо всех печалях, как маме или любимой первой учительнице. Кроме того, в делах фирмы Нина Васильевна соблюдала скрупулезную порядочность, поэтому представить, чтобы у нее пропала хоть самая ничтожная бумажка, было так же невозможно, как узреть айсберг посреди городского пруда. Именно поэтому Нину Васильевну надлежало спровадить домой, дабы не загружать лишней информацией.

Задуманный маневр осуществился неожиданно легко – оказывается, сегодня к Нине Васильевне дочь привела внука-второклашку, и парень скучал в одиночестве, ожидая бабушку. Отечески пожурив Нину Васильевну за неумеренный трудовой энтузиазм, Клюев отправил секретаршу домой, заверив, что сумеет поставить офис на сигнализацию, а если не сумеет, то перезвонит ей и проконсультируется. Когда Нина Васильевна отбыла, Клюев отправился к себе в кабинет и взялся за телефонную трубку:

– Привет! Да… Ты будешь? Да ладно, ладно, я знаю, что ты никогда… Просто полчаса уже осталось. Все, лады, жду!

И действительно уселся ждать, прокручивая в голове варианты и заранее нервничая, как это бывало всегда при получении крупного заказа. Не то чтобы Клюев был жаден – хотя денежки, конечно, любил, – не без этого. Просто он был азартен, и если ему в руки попадало серьезное интересное дело, в нем просыпался профессионал, он испытывал драйв, легко выстраивал сложные схемы, просчитывал варианты, при необходимости на ходу менял планы. И, как правило, одерживал победу. А деньги были лишь одной из составляющих трудной виктории. Нет, жадным он точно не был. Не убивался по поводу проигрышей в зале игровых автоматов – ведь порой он и выигрывал! Легко тратил деньги на женщин, и женщины его за это любили. Да… Хорошие машины всегда предпочитал. Отдыхать любил у теплых морей – чтоб сидеть на берегу и пить коктейль, непременно через трубочку. Он так с детства мечтал, и вот – осуществилось. Копить и расчетливо вкладывать он не умел. Хотя прекрасно знал, что те, кто начинал вместе с ним в этом бизнесе, уже давно, заработав стартовый капитал, сменили род занятий и теперь занимались чем-то менее хлопотным и более доходным. Ну да не беда. Если он удачно провернет это новое дело, то сможет прикупить наконец несколько однушек да пару-тройку офисов в долевке, сдавать их в аренду и иметь денежку на крайний случай. Или помещение под магазин хорошо бы. Мало ли как оно может сложиться, сколько можно жить сегодняшним днем…