Читать книгу "Ну, здравствуй, жена! - Татьяна Геннадьевна Абалова"

по локоть, взять в руки длинную сигарету с мундштуком, и она станет вылитая Холли из культового фильма «Завтрак у Тиффани». Гладко зачесанные темные волосы, собранные в высокий конский хвост, ухоженные брови, подведенные глаза и бледная губная помада, гармонирующая с матовой кожей, делали Юлию как никогда похожей на хрупкую кинозвезду. Это заметил и Арслан, когда она, немного смущаясь, вышла к нему в новом наряде.

 

Жених ее баловал. Поначалу Юля даже думала, что для него, взрослого мужчины, она - игрушка, которой приятно дарить дорогие вещи, вдевать в уши серьги с крупными жемчужинами, сев на корточки, застегивать ремешки на босоножках, что так плотно обхватывали щиколотки, и потом целовать в острое колено. В этот момент Юля густо краснела и закрывала от смущения глаза, но дергать ногой и шептать «я сама» казалось еще более неловким.

 

Юлию с Арсланом познакомил отчим. Подспудно Юлия чувствовала, что Виталий, который был младше матери на целых пять лет, спихивал падчерицу, чтобы самому не заморачиваться воспитанием «дочери», тем более сейчас, когда Ираида ждала ребенка.

Юля мешала им, хотя мама успокаивала: «Ну что ты, милая! Места всем хватит!», но она забывала, что дочь далеко не глупа и видит, как у родительницы стекленеет взгляд, стоит Виталию «по-родственному» обнять ее взрослую девочку, шутя отпустить комплимент или погрозиться, что когда-нибудь всыплет ремня, если та не будет слушаться.

 

А однажды слышала, как мама разговаривала с подругой.

Юлька замерла у двери не специально, а лишь для того, чтобы достать ключи.

«Софа, я уже дважды была замужем! И всякий раз ссоры, слезы, расставание. И вот, наконец, Виталий, который во всем меня устраивает. А тут дочь девятнадцати лет. А ну как бес в ребро? Сколько таких случаев? Мамка стареет, а дочка в самом соку. Вуди Алена вспомни. Старую жену подвинул, а на приемной дочери женился. Вот и я о том же».

 

Юля ушла, так и не вытащив из рюкзака ключи. Сидела на улице до темноты. Плакала, жалела себя, вспоминая, как трудно ей жилось в последнее время. Стало невыносимо зарываться под подушку и одеяло, лишь бы не слышать, как скрипит в спальне кровать, неожиданно заставать «родителей» за этим делом на диване, когда притащилась из института раньше положенного, слышать, как они смеются в ванной комнате, а потом включают воду, чтобы заглушить стоны и торопливый шепот... Приходилось врубать музыку на полную мощь, и «родители» наверняка понимали, отчего вдруг ей захотелось оглохнуть. Мама прятала глаза и смущенно улыбалась, Виталий же, наоборот, словно поддразнивал, не вовремя расстегивая блузку жены и целуя оголившееся плечо.

С этим нужно было что-то делать. Это понимали и Юля, и ее мама.

 

Родственников, которые могли бы приютить, не нашлось, в студенческом общежитии места предоставляли только иногородним, а подруги... Что же, они были, и Юля иногда гостила у них, но... У всех своя жизнь. Поэтому предложение руки и сердца турецкого бизнесмена и старинного друга отчима хоть и ошеломило неожиданностью, стало тем выходом, который искали и нашли «родители».

 

Как-то вечером, когда мать с дочерью остались на кухне одни, состоялся разговор, который окончательно лишил Юлю выбора.

- Мама, а если снять мне небольшую квартиру? - она заглянула в глаза Ираиды, зная, что Виталий может позволить себе такие траты. Дела в компании шли неплохо, и недавно он купил новую машину, объясняя покупку как раз тем, что семья растет, и в прежнем седане им было бы тесно. - Я согласна даже на комнату в коммуналке...

- Юля, перестань! - взгляд матери потемнел. Она положила руку на едва заметный живот, словно защищая того, кто еще не родился. - Я не могу его просить тратиться на чужого ребенка. И потом, ты же знаешь, Виталий вложил все средства в их общий с Арсланом бизнес. Ему даже пришлось квартиру на Метлицкой продать.

- А если я переведусь на вечерний и поищу работу? Мам, я справлюсь...

- Нет! Ты уйдешь отсюда только под руку со стоящим мужчиной. Знаю я, что происходит с девочками, которые остаются без надзора.

Ираида действительно знала, иначе не родила бы Юльку в восемнадцать. Три месяца опьяняющей любви и жестокое пробуждение. Однажды будущий отец, оставив прощальный подарок - кольцо с драгоценным камнем, исчез. Кольцо, которое оказалось уникальным, а потому баснословно дорогим, Ираида выгодно продала и купила ту квартиру, в которой теперь они жили. Хоть что-то осталось от сбежавшего папаши.

- Мам...

- Не зли меня. Мне нельзя нервничать.

И опять это защищающее движение ладони по животу.

 

- Ты пойми, так будет лучше для всех. И для тебя в первую очередь. Да, он гражданин другой страны и принадлежит к другой вере, но все можно уладить, - настаивала Ираида, по сжатым губам видя, что дочь едва сдерживается, чтобы не расплакаться. - На время твоей учебы он снимет квартиру, о которой ты так мечтаешь. И работать не надо, будешь за мужем ухаживать.

- Да, конечно, мама. Так будет лучше, - вдруг согласилась Юля. - Не век же ему в гостинице жить. Можно совместить приятное с полезным: вот тебе квартира, юная жена и бесплатный секс. И вам хорошо: пристроили дурочку, от которой пользы нет. Пусть хоть здесь общему бизнесу послужит...

Ираида хлестко ударила дочь по лицу.

- Дрянь! Только попробуй что-нибудь учудить. Я не дам тебе разрушить будущее моего ребенка!

- Мама, - дочь держалась за горящую огнем щеку. Крупные слезы оставляли след на темной футболке. - Я тоже твой ребенок...

- Вот именно, - она тяжело поднялась. - Поэтому поступлю так, как считаю нужным. В конце концов, ты всего лишь едешь знакомиться с его родителями. Еще не факт, что они тебя такую строптивую примут. Нечего раньше времени в позу вставать.

 

Вечером маму увезли в больницу. Угроза выкидыша. Юлия чувствовала себя чуть ли не убийцей.

 

«Любовь? А что такое любовь?» - думала она, замерев перед стоящим на коленях мужчиной. Арслан уперся горячим лбом в ее живот, шепча, что полюбил с первого взгляда и не представляет без нее жизни. Юля до сих пор помнит, как его влажные от волнения ладони обхватили ее талию, а потом спустились ниже. Их след она ощущала очень долго. И он не смывался, сколько бы не стояла под душем.

Появилось чувство, что ее просто-напросто продали. Или использовали в качестве вклада одной из сторон в уставной фонд.

***

-