Читать книгу "Игра престолов по-английски. Эпоха Елизаветы I - Джеймс Перкинс"

и отлучение от церкви?

– Отлучение вашего величества от церкви, видимо, случится, но оно не вызовет смуты в государстве. Папская власть уже не та, что была раньше, – ее святость померкла, а сила ослабла. Самое же главное, что на удовлетворение своих прихотей папам требуется все больше и больше денег. Согласитесь, ваше величество, что дворцы, ювелирные украшения, роскошная мебель, дорогие ткани, изысканная еда и прочие приятные мелочи жизни стоят немало, а добавьте к этому многочисленных любовниц и любовников или страсть последнего папы к породистым лошадям и бойцовым собакам. Отсюда вполне понятное стремление папского престола нажиться любыми способами. Выбор между Богом и Мамоной сделан папской церковью в пользу последнего. Сомнительные торговые сделки, покровительство бандитам и пиратам, взимание платы за церковные таинства, отпущение грехов за деньги дополняются увеличением поборов с народа и безжалостной борьбой со всеми недовольными. В результате люди теряют веру в то, что церковь служит Христу; повсюду брожение умов и расколы. Римский пастырь теряет своих овечек, и их подбирают другие пастухи.

– Мой Бог! Что вы такое говорите, мастер Хэнкс! От ваших слов пахнет костром, – нахмурился Генрих.

– Я обязан докладывать вашему величеству о настроениях в обществе, – невозмутимо ответил Хэнкс.

– Не желаю вас слушать! Отправляйтесь в часовню и молитесь, чтобы Господь утвердил вас в вере! – Генрих замахал на него руками.

– Как прикажете, ваше величество.

– Постойте! – остановил его Генрих. – Скажите мне, в чем причина заблуждений сэра Джеймса и сэр Томаса?

– Они не заблуждаются, ваше величество, они слишком умны для этого.

– Стало быть, они лгут?

– Политики никогда не лгут, ваше величество, потому что у них нет понятий о правде и неправде. Политиками движет расчет – для них истинно то, что им выгодно.

– Какой же расчет движет сэром Джеймсом?

– Сэр Джеймс является фактическим предводителем тех ваших подданных, которые добились власти и богатства после смуты в королевстве. Они не хотят делиться своими доходами и своим влиянием с остатками прежней знати и с церковью, поэтому им выгодна ваша ссора со святейшим папой, который поддерживает, как известно, старые порядки. Эти люди станут вашей верной опорой в борьбе за создание нового уклада жизни в государстве.

– Хорошо, а что касается сэра Томаса? У него какие тайные мотивы? – спросил Генрих недоверчиво.

– Сэр Томас устал от реальности и впал в мечтательность. Он считает, что людские пороки можно исправить, если людей постоянно направлять к лучшему. Государство под властью Церкви, при избавлении от нынешних недостатков, сэр Томас полагает идеальной системой устройства общества, в котором будет достигнуто духовное единение людей под властью мудрого правителя.

– И кого он видит в роли такого правителя?

– Боюсь, что не вас, ваше величество, – ответил Хэнкс.

– Опасные мечтания, – недовольно сказал король. – И много моих подданных поддерживают сэра Томаса?

– О, нет, совсем немного, – ответил Хэнкс со странной улыбкой.

– Я, однако, не понимаю, как мы станем жить без папского благословения, – проговорил король, помолчав минуту. – Ну ладно, на сегодня довольно разговоров о делах! Вы почтите своим присутствием завтрашнюю королевскую охоту, уважаемый мастер Хэнкс?

– Среди благородных господ не место простолюдину, – сказал Хэнкс.

– Если вы достойны компании короля, то тем более достойны компании его слуг, – наставительно проговорил Генрих. – Впрочем, не настаиваю, зная вашу нелюбовь к публичным сборищам. До свидания, мастер Хэнкс!

– Да хранит Господь ваше величество! – склонился перед королем Хэнкс.

* * *

Дождавшись, когда он выйдет, Генрих достал из ящика массивного дубового стола маленький овальный портрет с изображением миловидной девушки и долго смотрел на него.

– Политика, расчет, выгода… Любовь, любовь, любовь – вот что правит миром! – пробурчал Генрих. – Какая красота, какое совершенство, какое изящество! Разве можно сравнить ту и эту? Пока Екатерина была молода, я еще находил в ней некоторую привлекательность, особенно в тех частях тела, что скрыты под платьем: у нее крепкие красивые ягодицы, а грудь, хотя и мала, но упруга. Я женился на Екатерине не по любви, но любовь все равно взяла себе дань; видит Бог, я исполнял свои супружеские обязанности с должным усердием! Однако Екатерина в постели всегда была холодна, как зимний день, и принимала мои ласки лишь по обязанности жены. Конечно, я мог обладать ею по праву мужа, но кому понравится ласкать бесчувственное тело, которое, к тому же, безвременно увяло и состарилось.

Перестав быть единой плотью, мы с Екатериной окончательно стали чужими людьми, потому что душою мы всегда были чужими. Пусть Господь рассудит, кто из нас прав, кто виноват, но клянусь всеми святыми, дальнейшая супружеская жизнь с Екатериной для меня невозможна! – Генрих стукнул кулаком по столу. – Если бы моя супруга была только сварлива, капризна, плаксива и переменчива, я бы легко все это вытерпел: есть ли на свете женщина, которая не была бы такой? Что делать, такими их создал Бог! Но Екатерина, помимо всего прочего, пытается возвыситься надо мной, сделать из меня покорного исполнителя ее воли и взять в свои руки управление моим королевством. Она распускает сплетни обо мне, ведет интриги и составляет заговоры против меня. Во имя чего я должен терпеть такую жену?

А эта, другая… – Генрих снова посмотрел на портрет. – Как она хороша: живой взгляд, милое доброе лицо, очарование молодости и красоты! Представляю, какое стройное у нее тело, какие восхитительные формы… Ну, не будем об этом, слишком волнительно… К дьяволу все политические расчеты, я хочу жениться на ней, – и я на ней женюсь!

Часть 2. Королевская охота

Более трехсот человек выехали ранним утром на королевскую охоту. Кроме приглашенных королем господ и пожелавших сопровождать их дам, кроме загонщиков и егерей, с ними ехали многочисленные слуги, которые должны были обслуживать пир на природе, повара, чтобы порадовать благородное общество вкусным и обильным обедом, а также музыканты и актеры, призванные увеселять короля и его гостей.

Длинная процессия проехала через сонный город и направилась к обширному лесу, находившемуся в