Читать книгу "Будильник. Часть первая - Андрей Бузлаев"

которого я слабо запомнил, как и всё произошедшее помимо, нам витиевато, но довольно примитивно намекнули, что нам-де следует передать наши мобильные телефоны в постоянное пользование этим парням, о чём нас «любезно попросил» один из них, наиболее гориллоподобный:

— Слышь, бакланы! Не тупим! Мобилу дайте на позвонитьна, — Здоровяк, судя по количеству шума, был среди них главным. Свою фразу он закончил громогласным гоготом. От такого смеха ассоциации возникали только с конями, не иначе, да простят меня эти благородные животные. Я навалился на Серёгу и шепнул в ухо:

— Борода, я несколько против. А ты?

— Есть такое дело, — тем же шёпотом ответил друг. — Твои справа, мои слева.

Справа было двое, Бородатому же достались трое и десерт. На десерт у нас шла горилла с лошадиным смехом.

В общем, Серёга был не настроен делиться, я как-то тоже, потому пришлось бить морды. Решение вырисовалось само.

Наше, конечно, счастье, что встреченные нами индивиды пили если и меньше, то крепче и мы были в одинаковых агрегатных состояниях нашего телесного вещества. Прямоходящие, но не на долго, одним словом. Что мы, что они.

И повезло, что со мной был админ. Хороший системный администратор он что? Правильно, он как и шаман, умеет бить в бубен. С чего и начал разговор. А я уж так, вдогонку.

И, казалось бы, вечер удался на славу. И физические упражнения, и культурная программа в наличии, и увеселительные мероприятия (ещё минут десять гнали гомодрила-главаря по ночным улицам, отвешивая пендели и раздавая нравоучения)… и даже менты не загребли.

А всё почему?

Правильно, потому что мы с Серёгой ребята везучие. Давно подметил, правда: ну везёт нам. Однако не всегда хорошо.

Вот правы англичане и иже с ними с этими их «Бэд лак» и «Гуд лак». Лак — это когда с тобой происходит то, чего произойти по определению не может, как я понимаю.

А хорошее оно или плохое… да кто ж его знает? Может, тебе и не понравилось, а по итогу в плюс выйдет. А может наоборот: понравилось, а дядя доктор говорит — триппер.

Но понять сразу, к лучшему оно или к худшему, удаётся далеко не всегда. Точнее, редко. А если уж предельно точно, то определить вид этого самого Лака — само по себе запредельная удача.

И сегодня нам даже с этим повезло! Хреновый Лак…

Я не знаю, как бородатый, а я вот лично сразу понял, что вторая за ночь встреча с таким контингентом ни черта хорошего нам не сулит. Ну ведь почти дома, уже до детсада дошли. Ещё три дома, у поликлиники свернуть, дворами срезать и мы у Бороды. Нет ты, повезло, встретились два одиночества! Два друга-дебила, пьяные окончательно и ещё пяток ребят.

Я уж не понял, толи Борода им денег должен, толи как и предыдущие, жаждут сбережений и телефонов, но картина получалась скверная. Тихий сквер, полтора фонаря и амбал-предводитель, мало чем уступавший Серёге по габаритам.

А дальше случилось моё самое «любимое» в выпивке: свет померк и…

…я очнулся в кровати.

***

В тот же момент, за многие тысячи километров от засыпающих олухов решалась их судьба. В небольшой тёмной комнате без единого окна, над странным, излучающим мутно-лиловый свет шаром, склонились две фигуры. Шар стоял на невысоком деревянном столе-треноге.

Фигуры людей, склонившихся над шаром и внимательно следивших за происходящим в нём, были облачены в невзрачные, но абсолютно непроницаемого тона чёрные плащи.

Тяжёлые капюшоны скрывали их головы и лица полностью, однако в свете шара угадывались длинные тёмные волосы, безвольно падающие в пустоту, принадлежавшие одной из фигур.

Оба человека практически не двигались, пытаясь разглядеть что-то в глубинах шара.

— Думаешь, это всё-таки они? — спросил низким, слегка хриплым мужским голосом тот, что стоял правее шара. — Посредственные.

— Уверена, — Ответил ему твёрдый женский голос обладательницы тёмных волос. — Магистр будет доволен, ведь их сразу двое. Один точно подойдёт, а второго… ты будешь готовится к встрече?

— Пусть они готовятся, — ухмыльнулся её собеседник. — Я совладал со столь многими капитанами, что скоро со счёта собьюсь, а у первого уже могли бы появиться правнуки. Что мне парочка пьяньчуг со Срединной Гряды?

Глава 2

Боже, как мне хреново! Опять?! Да за что?

Так, поехали. Где что бо-бо?

Голова. Она есть, но раскалывается. От слова совсем. Думать больно. Глотка пересохла. Птичья болезнь, перепел?

Да, но не только…

Руки не двигаются. Ноги не отвечают. Всё болит. Спина болит. Мышцы тянет. Так, это компы, это помню.

Правый бок ноет. Либо пиво, либо огрёб, но тоже помню.

Кулаки побаливают, кости рук в целом… допустим, помню.

Голень правая болит, колени, лоб и из рёбер кое-что. Вот это уже не помню. А где это я так летал?

Мммм… рожа болит. Сильно. И плечо левое, сзади.

Я с трудом поднял руку и снял с лица что-то тяжёлое и металлическое. Утюг. Железка зацепилась за какую-то преграду и раздался краткий, металлический перезвон, от которого меня страшно замутило и захотелось умереть на месте. Я мееедленно опустил утюг на кровать, положив рядом, после чего снова стал шарить рукой у головы. Кастрюля. Великолепно! Объясняет, почему глаза открыл, а светлее не стало. А кастрюля значит что? Значит, на кухню. Значит — Борода.

— Бородааа! — хрипло закричал я. Опять стало плохо. Очень. Захотелось заречься пить, но для этого сперва стоит сменить друзей. И работу. И страну. Впрочем, лучше сразу мир.

— Что? — пробасил друг с кухни. Точно, с кухни. Грохочет чем-то. А ещё запах… шикарный! Чёрт. Сейчас или сдохну, или палас попорчу.

— Подыхаю… — получилось так реалистично, что сам заслушался. И хрипло, и сдавленно, и… Идеал, одним словом.

— Чего изволите-с? — С интонациями изысканного метрдотеля поинтересовался друг, заходя в мою мрачную обитель с наглухо занавешенными шторами. — Пиво, водка, вино, шампанское, топлёное сало? Воду?

— Воду. Много. Утопись в ей ссс…!

— Стакан воды для сударя! Угощайтесь, агась.

Друг впихнул мне в руки прохладную двухлитровую бутыль от газировки, заполненную чистой водой. Я влил её в себя без остатка. Просто осушил за пару глотков.

Выдохнув и моргнув пару раз, я нашёл в себе силы медленно осмотреться. Точно, дома у Серого, в гостевой комнате, на диване.

— Ты зачем мне утюг на морду поставил?

— Я? — Возмутился друг. — Ты сам его схватил и поставил под кастрюльку. Ко лбу, холодненькое приложить, агась. Ты что, опять ничего не помнишь?

Я напряг память, пытаясь вспомнить вчерашний вечер, или ночь… мозг яростно сопротивлялся, но пара вещей