Читать книгу "Дельта-стадия - Алекс Панк"

раз так бывает почти со всеми.

Они поднялись по ступенькам, открыли дверь, и к ним вышел вахтёр. Маша и Антон расписались в журнале и показали ему сумки — все, кто работал в лабораториях ночью, проходили досмотр на входе и выходе, чтобы не было кражи оборудования. Кабинет с кроватью и энцефалографом находился на четвёртом этаже.

Уже больше месяца Маша принимала участие в эксперименте и параллельно училась у Антона техники развития «ос». Первая трудность — дневник снов. Обучение началось с того, что Маша завела пять будильников с интервалом в полтора часа, чтобы просыпаться в конце каждой фазы быстрого сна и успеть записать в тетрадь хотя бы какие-то детали, пока они не пропали окончательно. Иногда ей казалось, что это невозможно. Некоторые сны были похожи на кусок мыла, который вылетает из рук тем быстрее, чем сильнее пытаешься его удержать. Но неделя за неделей «память снов» развивалась всё лучше.

Гораздо больше трудностей вызывал другой приём — тест реальности. Казалось бы, идея простая — приучить мозг как можно чаще сомневаться в том, что всё вокруг не сон. Как только случается какое-нибудь необычное событие, нужно постараться силой мысли сделать что-то невозможное — например, Маше обычно пыталась представить, что из-под пола или асфальта вырастают цветы. Если выработать эту привычку, то рано или поздно такая мысль придёт и во сне, и когда наконец цветы вырастут прямо у неё под ногами, она будет уверена, что спит. Казалось бы. Но недавно Маше приснилось, что небо над ней стало красным. Она подумала, что это странно, выполнила тест реальности, но ничего не произошло, и ей пришлось признать, что в тот день просто была странная погода. Только когда она проснулась от будильника, то поняла, насколько ошибалась. Дело было не в том, чтобы хорошо представить себе что-то невозможное — это надо делать сразу и без колебаний. В этот момент не должно быть никакого сомнения, что это возможно. Реальность нужно было не просто проверять, а выращивать в себе уверенность, что всё вокруг сон.

Антон открыл дверь лаборатории, включил свет. Это была маленькая комната, где, кроме шкафа с оборудованием и зеркала возле двери, стояли только кровать, компьютер и подключённый к нему энцефалограф. И ещё табуретка, а на ней — тяжелый железный ночник.

— Кто первый? — Он снял куртку и повесил на крючок. Маша сделала то же самое.

— Давай ты.

— Никогда не хочешь начинать. — Антон улыбнулся. — Спала сегодня?

— Вообще нет. — Маша просидела всю ночь за ноутом, и сейчас её мозг как будто плыл в тумане.

— Я тоже.

Антон включил компьютер, запустил программу. Надел на голову шлем с электродами, а на мочки ушей прикрепил заземление. Маша соединила каждый электрод с соответствующим гнездом на аппарате.

— Поехали! — Он говорил это каждый раз, когда ложился на эту кровать. Наверное, представлял себя Гагариным.

Маша выключила свет и оставила гореть только слабый ночник возле головы — ей нужно было следить за его глазами. Альфа-волны появились на экране почти сразу — измотанный мозг весь день ждал момента, чтобы расслабиться. Через десять минут их сменили тета-волны, а между ними начали проскакивать первые сонные веретёна. Антон уснул.

Поначалу она предлагала выйти из лаборатории на полчаса — чтобы ему спокойнее было засыпать, но Антон никогда на этом не настаивал. Другое дело Света — даже после бессонной ночи она не могла заснуть в присутствии другого. При ней Маше тоже уснуть не удавалось, но рядом с Антоном она отключалась за несколько минут.

Ещё через девятнадцать минут колебания энцефалограммы замедлились, но очень усилились в амплитуде. Наступила фаза дельта-сна — сознание Антона, если оно вообще сейчас существовало, плыло где-то в самых глубинах психики. Войти в «осу» сразу после засыпания считалось высшим пилотажем. Но, после бессонной ночи медленный сон наступал настолько быстро, что в этом не было смысла. Штурмовать дельта-стадию нужно было со второго цикла.

Маша пыталась не уснуть и больше получаса ждала, пока не наступил обратный процесс — между дельта-волнами появились сонные веретёна, а за ними — стойкий альфа-ритм. Ещё через несколько минут показатели стали напоминать энцефалограмму неспящего человека — а, значит, пришло время внимательно следить за глазами Антона. Начиналась фаза быстрого сна.

Одна минута. Две. Три. Ничего не происходило, и это было не редкостью — даже он не умел ловить «осу» каждый раз. Маша уже подумала, что сегодня ничего не выйдет, и тут его глаза повернулись сначала влево, а потом — вправо. Это был сигнал.

Фраза «быстрый сон» была сокращением от термина «фаза быстрого движения глаз». Блокировка мышечной активности не распространялась на глаза — и исследователи снов использовали это. Как только участник эксперимента понимал, что спит, он смотрел по сторонам, и его глаза так же двигались в реальном мире. Где-то там, на другой стороне реальности, Антон понял, что спит.

Следующий сигнал должен был быть примерно через пять минут. Стивен Лаберж — исследователь сна, на которого ориентировался Антон в своих опытах — когда-то доказал, что время в «осе» примерно соответствует субъективному ощущению времени в обычной жизни, хотя и может заметно отличаться в ту или другую сторону. И правда — через шесть минут восемь секунд Антон подал второй сигнал. А потом — третий.

На восемнадцатой минуте альфа-ритм замедлился. Уставшему мозгу медленный сон нужен был в первую очередь, поэтому на просмотр сновидений в первом цикле ушло немного времени. Пошли тета-ритмы и сонные веретёна. Маша следила за лицом Антона. Она очень хотела спать, и когда её взгляд уже начал расплываться, случилось то, он чего она чуть не вскочила. Антон просигналил глазами в четвёртый раз.

Следующие двадцать минут она смотрела то на его лицо, то на показания энцефалограммы. Сонные веретёна затухали. Сквозь них начали пробиваться дельта-волны — такие резкие, что на экране энцефалографа они были похожи на настоящий шторм. Ещё минут десять — и дельта-стадия полностью вступит в свои права. «Давай! — Маша напряглась, как будто болельщик перед голом. — Давай!» Где-то там плыло сознание Антона — возможно, первого в мире человека, который осознал, что спит во время фазы глубокого сна. Восемь минут. Десять. Двенадцать. Только на двадцатой минуте, когда началась дельта-стадия, Маша поняла — он потерял осознанность и его пора будить.

Антон проснулся резко, как будто человек, который боится, что проспал. Секунды три он смотрел по сторонам, пока не понял, что только что случилось.

— Ну что, Гагарин? — Маша смотрела на него с улыбкой на всё лицо. — Рассказывай!

— Сейчас. —