Читать книгу "Неукротимый: возрождение - Аврора Белль"

растрепанным волосам, я прикрыл глаза, вдыхая его запах. Малыш пах зелеными яблоками, ополаскивателем для белья и каким-то особенным запахом, свойственным только ЭйДжею. Я прижался поцелуем к его голове и задержался губами у его кожи, скучая по нему, даже находясь рядом с ним. Одна тонкая рука легла на мой живот, крепко обнимая меня. Его голос раздался тихим шепотом:

— Ты же вернешься, да?

Я нахмурился. Как он мог такое спрашивать? Он прижался, обнимая меня чуть крепче, и я нахмурился сильнее.

— Эй. — Когда он не отпустил меня, я чуть подтолкнул его плечом, и он очень-очень медленно поднял на меня взгляд своих печальных глаз. — Я вернусь. — Но его глаза оставались все такими же печальными, тогда как я ощутил укол пронзительной боли, которую чувствовал каждый раз, когда приходило время мне уходить. — Обещаю тебе, я вернусь.

ЭйДжей смотрел на меня в течение долгого времени, прежде чем кивнуть. Я обнял своего мальчика крепче, желая успокоить его, но в то же время не зная, как сделать это. Затем я потянулся вниз и расстегнул свои часы на запястье, передавая ему в руки тяжелый металл. Неохотно он взял их, и когда моргнул, поднимая на меня вопросительный взгляд, я сказал ему со всей уверенностью, что была во мне:

— Я вернусь за этим. — Его глаза расширились, прежде чем он вновь посмотрел на часы. Господи, этот ребенок. Выражение гордости за то, что ему доверили что-то настолько важное, как дорогие часы, было всем, с чем я смог бы справиться. — Ты же сохранишь их для меня?

Его кивок был уверенным, восторженным, и когда я увидел его крошечную улыбку, тянущая боль в моей груди немного успокоилась. Я не был уверен во многих вещах в жизни, но я был абсолютно уверен в одном: я любил сына. Я любил его отчаянно. И если найдется кто-то настолько глупый, чтобы навредить ему, я приду с «Глоком» в руке. Взведу курок. Передерну затвор. Бам. Рискни, черт побери.

Час спустя маленький мальчик, прижавшийся ко мне, крепко спал, а мне нужно было уходить. Так аккуратно, как только мог, я выскользнул из-под его маленького тельца и поправил одеяло. Я просто постоял недолго, смотря на него, и мой желудок стянулся узлами. Я не хотел уходить. Но должен был. Прежде чем покинуть комнату, я легко провел рукой по волосам сына, склонился и поцеловал его лоб. Шепотом я проговорил над его тельцем, погруженным в сон: «Люблю тебя», и, черт бы меня побрал, я говорил серьезно. Эти слова не вызвали тревогу, как это происходило обычно. Я научился стольким вещам вдалеке от них. И одной из этих вещей было — как ценить жизнь по максимуму. Я бросил последний взгляд на сына, прежде чем исчезнуть в ночи. Когда я шел по улице к своему дому, задался вопросом, как долго еще смогу продолжать прятаться, будучи у всех на виду. Бл*дь. Усмешка растянулась на моих губах, когда я быстро нашелся с ответом. Вечно, если будет нужно.

 

***

 

— Как долго? — спросил я, пребывая в рассерженном состоянии.

Он вздохнул.

— Я не знаю, Твитч. Такие вещи требуют времени. — Я услышал, как скрипнул его стул. — Ты что, считаешь, они просто возьмут и поверят всему, что я скажу о тебе? — Он нахмурился. — Брось, сынок. Несмотря на то, что США со всей неохотой признали, что ты жив, Австралия делать этого не желает. — Он замялся. — Есть пустая могила с твоим именем на ней, Твитч. Ты думаешь, это не поднимет никаких вопросов? Подумай хорошенько. Если вдруг твоя могила исчезнет, твоя девушка поднимет бучу и потребует немедленных ответов. — Он издал пронзительный вздох. — Чем дольше это займет времени, тем будет лучше для тебя. Поверь мне.

Итан Блэк, мой едва ли партнер, был прав, и это чертовски бесило меня. Мне было больно от этой мысли.

— Ага. Хрен с ним.

— Послушай, — проговорил глава ФБР, — все в конечном счете наладится. Ты прекрасно знал, что этот процесс потребует времени. Ты сам говорил, что готов к долгому пути. Что изменилось?

Да, говорил. Но момент, когда я наблюдал за своим сыном прошлой ночью, заставил меня многое понять.

— Если я скажу, что хочу выйти из игры прямо сейчас, — спросил я осторожно. — Что плохого может случиться?

Итан рассмеялся без доли юмора.

— Гребаный ад на земле. — Когда я не произнес ни слова в ответ, он молчал недолго, затем объяснил. — Ты инсценировал свою смерть, Твитч, и хотя, с одной стороны, инсценировка суицида не является преступлением, ты подпадаешь под огромное количество других обвинений, в которых в итоге просто потонешь. Преступный сговор, уклонение от уплаты налогов, подделка свидетельства о смерти — хочешь, чтобы я продолжал? А твоя девочка сядет за получение незаконной страховки. Ох, и теперь самое тяжкое обвинение — мошенничество.

Точно. Все понял.

— Это все? — Я усмехнулся, когда он выдал продолжительную тираду ругательств.

— Не высовывайся и держись подальше от неприятностей, — проворчал Итан, и, судя по его тону, он так же устал от этого разговора, как и я. — У меня много работы. — И затем он положил трубку.

Находясь в одиночестве в своей комнате, на расстоянии квартала от моей женщины и сына, я думал о положении вещей на данный момент, о совете Итана. «Не высовывайся и держись подальше от неприятностей». Уголки губ приподнялись в улыбку. Ага, как же. Это не мой стиль. Поднимаясь на ноги, я одеваюсь и беру свои ключи. Прежде чем покинуть дом, я накидываю капюшон толстовки на голову и напяливаю свои «Рей Бен». Пряча татуированные руки в карманах джинсов, я выхожу на улицу, направляясь к моему скромному «Ниссан Патрол» и сажусь в салон. Сегодня понедельник, и я прекрасно знал, где она была по понедельникам. В том же самом месте, что и каждый раз. Моя Лекси любила рутину. Я быстро доезжаю до места, паркуюсь, смотря в тонированные окна. И вот она появляется. Моей беспокойной душе становится легче, когда я смотрю на нее. Я нахожусь достаточно далеко, чтобы быть незамеченным, но достаточно близко, чтобы видеть соблазнительный изгиб ее задницы. И, черт бы меня побрал, она выглядит сногсшибательно.

Подтянутый инструктор по йоге, которому примерно около сорока, стоит перед группой из шести женщин, балансируя на одной ноге, прижимая другую ногу к чуть согнутому колену, с руками, поднятыми над головой. Женщины повторяют за ним позу, и когда Лекси чуть теряет равновесие, склоняясь в сторону, он спешит к ней, располагая