Читать книгу "Завещание красного Сен-Жермена - Екатерина Барсова"

ум. Они договорились, что еще пару месяцев она подумает. А потом решит – куда поступать.

Дедушка, Николай Людвигович Степанцов, был в прошлом летчиком, авиаконструктором и любил во всем точность и порядок. Наверное, он спрашивал бы с Киры гораздо строже, если бы не то обстоятельство, что ее родители умерли, когда она была в достаточно нежном возрасте. Поэтому внучку свою он жалел и желал ей, естественно, самого лучшего. Так, как он это понимал. Бабушка умерла еще до рождения Киры, поэтому Кира ее не помнила, но казалось, что дедушку знала всегда. Она была уверена, что в мире есть человек, который ее, Киру, любит – просто за то, что она есть. Родители Киры погибли в горах, когда в составе группы совершали восхождение на Эльбрус. Ей в то время было пять лет. Так что с этого возраста она целиком была на попечении дедушки. Он привел ее за руку в первый класс, проверял уроки, занимался дополнительно почти по всем предметам, отменно готовил – особенно ему удавались куриные котлеты и плов. Он заплетал ей косы, выбирал наряды, а когда она повзрослела, сказал, что она может покупать одежду себе сама, только пусть одевается так, чтобы ему не было стыдно. При этом он не пояснил, что вкладывает в это понятие, но Кира старалась избегать мини, обтягивающих брюк, крикливых расцветок. Она не делала себе ни пирсинг, ни татуировки – знала, что дедушка этого бы не одобрил.

Когда однажды ее одноклассница с насмешкой спросила: «Ты что, так и будешь зависеть от мнения старпера?» – Кира ее оборвала: «Я не завишу ни от чьего мнения. Просто не хочу. И он не старпер. Он мой дед». Она хотела прибавить «я его люблю и не хочу огорчать», но подумала, что это лишнее и ее не поймут. Потому и промолчала.

Подруг у нее не было, только знакомые, с которыми она иногда общалась. Как ни странно, ей хватало дедушки. Он не давил на нее, не пытался контролировать. Она могла сидеть в своей комнате и резаться в компьютерные игры или просто валяться на диване и читать книжку. Но все же были у них заведенные привычки и ритуалы. Ужин в семь, если она была дома. Если приходила позже, ужинали они все равно вместе. Дедушка ухаживал за ней, разогревал еду… Во время ужина беседовали. Иногда Кира приходила к нему в комнату, и у них начинались душевные разговоры, она любила расспрашивать его о прошлой жизни. О работе. Он рассказывал с увлечением, она не прерывала его, сидела в кресле, забравшись с ногами, и слушала.

На здоровье дедушка особо не жаловался, но в последнее время что-то его стало беспокоить. Он как-то сдал, одряхлел и реже выходил из дома. Когда Кира спросила его, нужно ли сходить в поликлинику или вызвать врача на дом, он резко сказал, что ничего не надо, все в порядке – это возраст и нервы.

И все же два дня назад, когда они ужинали, дедушка сказал, глядя куда-то в сторону:

– Как ты знаешь, я уже стар…

Кира хотела перебить его, но что-то в его тоне остановило ее.

– Не перебивай, пожалуйста, – сказал он строго… – Меня может не стать в любой момент.

– Ты о чем, а? – Она попыталась перевести их разговор в шутку. – Деда, не надо на ночь, а то я не усну…

– Прошу тебя, выслушай, – обратился он к ней чуть ли не с мольбой. Это было так странно, что она невольно притихла.

– В моей комнате лежат документы… пакет за книгами… Пойдем я тебе покажу. Когда меня не станет… обращайся с ними аккуратно.

– А что там?

И он сказал неожиданно твердо и громко:

– Тебе лучше не знать. Но сохрани эти бумаги. Обещаешь?

– Хорошо.

Он показал, где хранится пакет с бумагами, и когда она ложилась спать, то подумала, что надо быть повнимательней к дедушке, раз ему в голову лезут мысли о смерти. Раньше такого не было.

И вот в тот вечер, точнее уже ночь, она направилась в кухню и услышала странный звук. Сначала она не придала ему значения. А потом… Потом она почувствовала, как по коже бегут мурашки. Инстинктивно она тихо закрыла холодильник. И сделала шаг к балкону. Вышла на него, и здесь звук стал громче. Входная дверь открылась. Крик застыл на губах, она присела на корточки. Шум нарастал. Ей хотелось выглянуть, но она запретила себе это делать.

Она так и сидела на корточках, слившись с темнотой и жадно ловя звуки оттуда. Когда ей показалось, что все стихло, она осторожно подняла голову: боком к ней стоял мужчина – высокий, с седой головой и хищным носом. Он был небрит, в серой футболке и говорил с кем-то, кто находился, видимо, в коридоре. Форточка была открыта, и было слышно каждое слово:

– Смотри, аккуратно…

И тут же его перебили со смешком:

– У нас все схвачено. В том числе и в полиции…

Седой повернул голову вправо, и Кира мгновенно опустилась на пол. Через какое-то мгновение ей показалось, что кто-то идет к балкону, она немного выпрямилась, поставила ногу ближе к стене и перемахнула на соседний балкон, едва коснувшись перил. Такому приему их учили на паркуре. Хорошо, что соседи ничего не слышали. Видимо, спали крепким сном. В соседней квартире жили мать, отец и двое детей. Мальчик лет восьми и пятилетняя девчушка.

Когда Кире показалось, что все утихло, она снова осторожно перебралась на свой балкон и, открыв дверь, вступила на кухню. Никого. Вооружившись кухонным ножом, она, ступая на цыпочках, подошла к дедушкиной спальне и заглянула туда. Дедушка лежал поперек кровати. Изо рта вытекала струйка крови. Она зажала рот себе рукой, чтобы не кричать… И тут вспомнила о бумагах. Тех самых, о которых ей говорил дедушка. Она метнулась к книжной полке и сунула туда руку – бумаги были на месте! И вдруг снова шаги… Кира метнулась к себе в комнату. Схватила свой рюкзачок, с которым обычно ходила (там был паспорт, банковские карты…), и ринулась на балкон. Потом переметнулась на соседний. А затем, цепляясь ногами и руками за балконные перила, спустилась с четвертого этажа на тротуар. Оказавшись на тротуаре, глубоко вздохнула и невольно подняла голову вверх. Прощай, дедушка! По ее щекам струились слезы. Я выполнила твое обещание… Взяла бумаги. Я… постараюсь найти твоих убийц и покарать их. Обещаю тебе…

* * *

– Кто убит? – Светлана Демченко вела машину, глядя на дорогу.

– Некий Степанцов