Читать книгу "Еще один день на войне. Свидетельства ефрейтора вермахта о боях на Восточном фронте. 1941–1942 - Хайнц Килер"

я записал туда такие слова: «Стало немного лучше. В пальцах уже ощущается тепло. Но еще неизвестно, удастся ли сохранить руку. Надо подождать». Вновь и вновь я подношу ему резиновую бутылку с горячей водой, а он кладет ее на вату, укрывающую холодные пальцы, – в надежде, что это поможет…

27 сентября

Привезли сержанта, у которого, как оказалось, почти оторвана нижняя челюсть. Вниз свисали лишь клочья плоти и остатки челюсти, едва удерживаемые бинтами. Говорить он не мог. Пить просил жестами. Но как можно было его напоить, если язык прилипал к нёбу? Каждый вздох бедняги становился мучением и для нас. Он задыхался, как умирающий зверь. Своими израненными, больными глазами он почти ничего не видел. Это были глаза задыхающегося, молящего о помощи. Через час наконец появилась машина, которая должна была доставить раненого на аэродром. Но когда мы хотели уложить его на носилки, он вдруг так разволновался, что сорвал с себя повязку. Доктор Нико, не мешкая, взялся за дело. Он вскрыл трахею и вставил туда посеребренную трубочку. Я же тем временем держал залитую кровью голову раненого. Еще два врача пробовали делать искусственное дыхание. Нико пропустил тонкую трубку через трахею раненого, всасывая через нее и выплевывая кровь, которая забила горло умирающего. Но ничего не помогало. В итоге все усилия оказались напрасны. Смерть победила. Но признаюсь, лично я воспринял это как благословение для этого бедняги.

28 сентября

Вальтер, который ухаживает за ранеными вместе с Эрнстом, за завтраком вспоминал о родине. Обычно здравомыслящий человек, он вдруг стал похож на ребенка. Он бредил своей работой. А сейчас представлял себя санитаром… только не на войне, а в мирное время. «Домашняя тишина, близкие, хорошо знакомые люди, радость от выздоровления больных, звон воскресных колоколов – и вальс по радио…»

«Сейчас война, и надо с этим смириться», – ответил Эрнст. Но через некоторое время он вдруг преобразился, когда при очередной раздаче почты получил письмо от своей невесты. Тут он принялся шутить, заявив: «Сегодня пойду в кино, потом с невестой на танцы – да, да! А завтра утром усядусь за стол и начну раздавать поручения секретарше…»

Хватит, хватит. Мы рассмеялись – к нам прислушивались раненые, и им тоже стало легче на душе. Георг, который теперь уже мог есть жидкий суп, вдруг захотел жареной свинины с клецками, пудинга и вина, а потом еще и чашку крепкого зернового кофе!

29 сентября

Сегодня кормили намного лучше. Раненым выдали шоколад, печенье, фрукты, да еще куриный бульон в мешках. Просто чудеса! А все благодаря протесту нашего майора, которому командир роты уже несколько раз предлагал переместиться в палату к легкораненым, где намного спокойнее и где не такой спертый воздух. Но тот ответил, что хочет остаться с тяжелоранеными. По профессии он юрист и среди простых людей чувствует себя вполне комфортно. С Георгом он беседует о будущем. С Альбертом, Рихардом, Кристелем и остальными поддерживает добрые, товарищеские отношения. И читает он теперь намного больше. Я дал ему томик новелл Шторма. А он снова и снова перелистывает гимны и стихи.

30 сентября

Сегодня всех вывезли, палаты опустели. Под Москвой готовится новое крупное сражение. И приходится ожидать большого притока раненых.

Моя маленькая комната пуста. Теперь я здесь один и могу еще раз – не без облегчения и благодарности в душе – спокойно выспаться.

Когда санитарные машины увозили наших раненых (майора, Георга, Рихарда, Альберта, Кристеля и остальных), я на мгновение опечалился. Конечно, я всем сердцем желаю, чтобы они вернулись на родину. Но сейчас мне кажется, что вместе с ними от меня ушел кусочек жизни. Одному жить нельзя. Без человека мир был бы мертв, а жизнь – бессмысленна.

Когда мы укладывали раненых на носилки и грузили на машины, их лица выражали радостное ожидание. Кристель с гордостью говорил, что чувствует силу благодаря своей жертве, которую он принес во благо отечества. Майор был полон бодрости. Его рука так и не разгибается. Он попросил меня записать в свой дневник такие слова: «У нас будет мир только в том случае, если мы превзойдем противника духом самопожертвования». Рихард покачал головой, когда я спросил, нужно ли мне написать что-нибудь его жене. Он ответил, что сделает это сам. Сначала он собирался написать ей, что потерял пару пальцев, потом ногу… Не сразу всю правду. Самое тяжелое ему предстояло впереди. Георг же, наоборот, не скрывал воодушевления. Он уже представлял себя на родине. Как и все остальные, он с благодарностью пожал руку доктору Нико. Потом дверца машины закрылась.

1 октября

Сегодня одна женщина привела к нам ребенка, мальчика лет десяти. Он был тяжело ранен осколком гранаты. Мы вынуждены были ампутировать бедняжке ногу. Теперь он лежит под наркозом. Мать, которая привезла к нам мальчика из соседней деревни, сидит рядом со мной. Она боится, что ее Миша больше не проснется. Наверное, она еще никогда не видела человека под наркозом.

Время от времени я поднимаю ему веки. Но зрачки по-прежнему выглядят застывшими, как будто стеклянными. Сидящая рядом мать рыдает. Это ее единственный ребенок. Отец мальчика – на фронте. Уже несколько месяцев она не получала от него никаких известий. Мальчик получил ранение от русской мины, которая взорвалась в деревне. Глядя на тело мальчика на операционном столе, доктор Нико не смог скрыть охватившего его волнения и гнева. Пару секунд он колебался, затем выругался. «Возмутительно, что даже дети не избавлены от нашей глупости», – сказал он. Наверное, вспомнил о собственном ребенке? Удивительно, но ни мальчик, ни его мать ничего не сказали. Мы тоже молчали.

И вот Миша очнулся. Когда он открыл глаза и огляделся, молодая женщина вскрикнула от радости и, обхватив ребенка, поцеловала его. Обезумев от счастья, она целовала мне руки. О потерянной ноге своего сына она, похоже, не думала. Ее ребенок жив, и это для нее самое главное. Конечно, она готова была сразу же забрать мальчика домой, но несколько дней ей придется потерпеть. Нико хотел, чтобы мальчика поместили в полевой госпиталь, но мать не хочет с ним расставаться. Она затопила печь, а жители деревни помогают с едой.

2 октября

У Миши немного поднялась температура. Но Нико не волнуется. Он счастлив, что смог помочь ребенку. Он навещает его чаще, чем обычно. Один из солдат в лазарете сдал кровь. Это пошло малышу на пользу, ведь он потерял много крови. Молодая мать с изумлением наблюдала за процедурой переливания крови.