Читать книгу "Альковные секреты шеф-поваров - Ирвин Уэлш"

Старушка продолжает набирать килограммы. Она и так коротышка, а тут еще лицо расплылось. И вдобавок — любовь к черному цвету. Никаких визуальных препятствий на пути возрастного ожирения.

— Несправедливо, да,— отвечаю я рассеянно.

В программу вклинивается спортивная хроника, Дерек Риордан заколачивает мяч в сетку.

— Ну, брокеры-то внакладе не остались,— добавляю я.

Старушка, верно, шутит! Она не может не знать, во сколько влетел начальный взнос за квартиру. Может, напомнить ей, что за аварию я получил пятнадцать, а не сто пятьдесят?

— Значит, просадил свои денежки?— Она ерошит малиновую шевелюру.

Я не собираюсь с ней дискутировать.

— Как там говорил великий футболист? «Половину я потратил на женщин, выпивку и лошадей. А остальное просадил».

— Ну что ж.— Старушка фыркает, встает и подбоченивается, невольно подражая бас-гитаристу Жан-Жаку Бернелу с плаката группы «Стрэнглерз» у нее за спиной.— Надеюсь, чаю со мной выпьешь?

Не такой уж это гастрономический подарок, как она воображает.

— А из еды?

— Колбаски.

Ах, держите меня пять человек!

— Свиные или говяжьи?

Старушка смахивает с лица очки — на переносице остаются углубления винного цвета — и пытается сфокусировать взгляд, как будто спросонья.

— Ты остаешься на чай или нет?— Она возит очками по блузке, протирая стекла.

— Н-ну… Остаюсь.

— Только не делай мне одолжений, Дэнни!

Она дышит на очки, снова протирает. Водружает на нос. Разворачивается, уходит на кухню, начинает возиться в холодильнике.

Я тоже встаю, перемещаюсь на кухню, облокачиваюсь на разделочную стойку.

— Может, мне отнести деньги на товарную биржу? Вложиться во что-нибудь популярное, долговечное.— Я дотрагиваюсь до ее татуировки.— Например, в индейские чернила.

Она отдергивает руку, сверкает глазами сквозь очки.

— Нечего шутить! И нечего думать, что будешь всю жизнь из меня соки тянуть. У тебя хорошая работа, вполне можешь расплатиться с долгами.

Ну вот, каждый раз она сует мне в лицо гребаные долги! Старушка до сих пор считает себя королевой панков, а по сути она бизнесвумэн до мозга костей.

3. Отдых на природе

Чем круче забирался подъем, тем жиже становились заросли папоротника. Брайан Кибби отер пот, обильно струившийся из-под бейсболки, которая словно обручем сдавила голову. Мешковатый свитер и непромокаемая куртка трепетали на ветру. Брайан глубоко вздохнул, наполнив легкие прохладным горным воздухом. Жизненная сила горела и вибрировала в его тощем теле. Он взобрался на бугорок и обернулся, чтобы окинуть взглядом грандиозную горную гряду Мурн и немыслимый объем разверзшегося внизу провала.

Наслаждаясь чувством единения со вселенной, он умиротворенно думал, что это был самый верный шаг в его жизни: вступить в туристический клуб вместе с Яном Буканом, его верным и единственным другом еще со школьных времен.

По-настоящему их объединяла лишь страсть к компьютерным играм, однако они постоянно искали другие точки сближения и пытались втянуть друг дружку в свои занятия. Ян был одним из немногих счастливчиков, допущенных на чердак Брайана Кибби, где располагался драгоценный макет железной дороги, хотя Кибби понимал, что другу, в сущности, наплевать на игрушечные поезда; да и сам он был равнодушен к увлечению Яна сериалом «Стар Трек». Но его любовь к туристическим походам была сильной и искренней.

Брайан обожал проводить выходные с этой дружной, крепко спаянной командой, носящей имя «Заводные походники». Его больной отец тоже был доволен: сын стал чаще бывать на воздухе в компании с другом. Правда, нелюдимый характер Яна и его одержимость «Стар Треком» не могли не настораживать Кита Кибби… Старик в последнее время сильно сдал. Вчера вечером, когда семья пришла навестить его в больнице, он выглядел совсем слабым.

Брайан слизнул с губ жгучую соль и, одолев еще несколько метров крутого склона, поднес ко рту бутылку газированной воды. Внизу над обрывом клубилось облачко мошкары — густое, грибовидное, каких он раньше никогда не видел; смотреть туда было страшновато. Он глотал минералку и чувствовал, как пузырьки щекочут пересохшее горло.

Теплое чувство самодостаточности переполнило его грудь. Великолепная панорама ущелья, обрамленного строгой зубчатой линией горного хребта, расплескалась перед ним во весь горизонт, под идеальный аккомпанемент в наушниках ай-пода: группа «Колдплэй», альбом «Парашюты». Он нажал «стоп» и сдернул провода, чтобы послушать тишину, прошитую редкими стежками птичьих криков.

Раздался хруст шагов: кто-то приближался. Полагая, что это Ян, Брайан сказал, не оглядываясь:

— Посмотри на это чудо! В такие минуты только и живешь… по-настоящему.

— Да, красиво,— согласился женский голос.

Волна панического ликования поднялась в сердце Кибби и затопила вселенную. Он обернулся — щеки вспыхнули, глаза увлажнились. Перед ним стояла Люси Мур! Цвели пронзительные синие очи, белые кудряшки танцевали на ветру… Она заговорила! С ним!

— Э-э-э… Д-да,— выдавил он, сорвавшись взглядом в алое ущелье ее рта.

Люси, казалось, не заметила его смущения. Сосредоточенно оценив цепочку покрытых снегом вершин, она задержалась на самой высокой.

— А слабо забраться во-он туда? На самый верх?

— Ну-у… нет. Уж лучше по тропинке погулять,— спасовал Брайан. И тут же пожалел о своей робости.

Люси разом потеряла к беседе интерес; хуже того, вокруг нее возникла знакомая аура легкого презрения, типичная реакция представительниц противоположного пола, к которой Брайан уже давно привык.

— Вообще соблазнительно выглядит,— выдавил он, отчаянно пытаясь исправить ситуацию.

— Я бы с удовольствием полезла,— смягчилась Люси, но смотрела уже не так настойчиво.

Кибби замешкался и за неимением лучшего прошамкал:

— Да, было бы здорово, это правда…

Наступившее вслед за тем молчание было столь мучительным, что Кибби, умудрившийся дожить до своих двадцати с лишним лет, не поцеловав ни одной девушки, не говоря уже о большем, согласился бы до гробовой доски остаться девственником, только бы избежать этой пытки. Кровь сжигала его щеки, слезы кипели в непроизвольно моргающих глазах, сопли бежали из носа щедрым потоком, а горло пересохло так, что, попытайся он заговорить, его голос не отличался бы от хруста веток под ногами.

Выход из немыслимого тупика подсказала Люси:

— А который час?

Кибби ринулся задирать рукав с такой отчаянной поспешностью, что едва не порвал ремешок.

— Око-ко-ко… око-коло д-двух,— отрапортовал он, заикаясь.