Читать книгу "Василевс - Валерий Игнатьевич Туринов"

он объявил им обязанности их, сколько будут получать динариев[14].

– Да приоденьтесь! Хм! – ухмыльнулся он, глядя на них. – Оборванцы!.. Теперь вы гвардейцы императора!.. А не какие-то бродяги!..

Комит проводил их до одной из палаток городка, раскинувшегося на Марсовом поле, ввёл их в палатку.

– Устраивайтесь! – показал он на пустующие лежаки. – У вас день, чтобы привести себя в порядок. Форму, одежду, получите у интенданта!.. Завтра на построении быть по форме, как положено легионерам!..

Он ушёл, буркнув что-то на прощание.

Тут же, рядом с Евдомом, был и Трибунал, место проведения торжественных коронаций императоров и построения войска по случаю знаменательных побед.

И началась их жизнь в лагере. Совсем как в крепости Бедериан, что стояла рядом с их селением. И они, любопытствуя, ещё с малых лет наблюдали все процедуры там, за стенами крепости. Поэтому уже были готовы к построениям утром на плацу в их палаточном лагере. Затем следовали занятия с оружием: их учили драться на мечах, метать дротики, ходить строем с копьями на приступ потешных городских стен, они карабкались по лестницам, разыгрывая штурм крепости… После полудня, скудного обеда, но достаточного, чтобы они, легионеры, не зажирели, как выражался их ротный комит, отдохнув, они шли к Пропонтиде, отрабатывали там захват кораблей противника, триер[15] и галер. Одни из них, изображая условного противника, садились на галеры за вёсла, другие, с мечами и щитами, штурмовой отряд, защищались от нападавшего противника, который шёл на абордаж триеры, таранил её носовым шпилем, сметая постройки на борту, проходился по сидевшим на вёслах легионерам, под дикие крики, звон мечей и щитов… И гул стоял над гаванью Феодосия ещё долго после такого сражения…

В один из дней, вскоре после начала их службы, они выбрались наконец-то на берег залива Золотой Рог. Залив оказался весь забит кораблями: триеры, галеры, шлюпки, какие-то лодки и баркасы… Снуют туда-сюда…

То, что они увидели везде здесь, в столице, они только представляли по рассказам бывалых стариков из своего селения.

* * *

Прошёл год. Братья освоились со службой. Легион, казарма, их товарищи по службе стали для них своими, вторым домом.

На одном из построений их легиона, на смотре, их строй обошёл сам комит, присланный из императорского дворца.

Дело было в июле. Стояла сильная жара. Но, не обращая на это внимания, легионеров всё же вывели на Марсово поле и построили.

Они выстроились со штандартами когорт, во всём снаряжении, в броне… Стояли ждали… Изнывая от жары, начали роптать… Послышались раздражённые голоса… Ротные забегали по рядам, покрикивая на легионеров… А вон там дали кому-то по зубам… Ещё сильнее взвились страсти…

И вдруг всё внезапно стихло… На краю Марсова поля показалась группа всадников. В изящных доспехах, блестели на солнце шлемы, фонтанчиками играли под ветерком на шлемах перья, на гривах коней, испытанных и закалённых в тяжёлых сражениях. Под всадниками были кони калабрийские, их поступь твёрдая, глаза горят, стучат копыта по сухой земле, взбивая клубы пыли за собой.

Впереди группы всадников покачивался в седле человек, он явно отличался от остальных, хотя был также в блестящей броне. Султанчик на его шлеме указывал, что это персона совсем иная.

И Юстин догадался, что это император.

Когорта замерла, вытянулись её ряды, исчезли волны, которые вот только что коробили её, по ней ходили.

Император был широк в груди, и ростом не обидел его Бог, осанка благородная там выпирала из-под его одежд, роскошных тоже. Лицо загаром тёмным опалило, а голову осыпала густая седина. Суровый взгляд, и не отводит он глаза смущённо, что порой заметно даже у крутых вояк.

Таким увидели Юстин и его братья императора, узнав о нём уже немало от легионеров, из уст которых слышалось о нём лишь восхищение.

Да, это был сам император Лев, фракиец происхождением, о чём Юстин и его братья уже знали.

Всадники, подъехав к легиону, встали перед строем.

Император оказался как раз напротив когорты, в которой был Юстин с братьями.

Он стал говорить. И голос твёрдый был и зычный, а речь его лилась неспешно, с расстановкой, и каждый мог понять, что говорил он, вникнуть в мысль его простую.

Глава 2. Служба при дворе

Вскоре Юстина зачислили в дворцовую охрану, а его братья, которые выглядели не так браво, остались всё в той же когорте, на Евдоме. До Евдома было не близко от дворца василевса, и теперь он стал выкраивать время, чтобы повидаться с Зерконом и Дитибистом.

Первое время на посту у дверей Большого дворца он стоял обычно навытяжку, боясь шелохнуться, в восторге оттого, что ему доверили такое важное дело… Ветер приносил с Босфора прохладу. С холма, на котором раскинулся дворец, хорошо был виден весь пролив. С противоположной стороны этот холм отделялся от второго холма широким оврагом… За Босфором же, на азиатском берегу, в морской дымке виднелись очертания городка Хрисополя[16]… Незаметно его взгляд перебегал на залив Золотой Рог… Там же, в заливе, суда и корабли, казалось, двигались сами собой. И он, наблюдая за этими странными маневрами галер и мелких торговых судов, терялся в догадках, стараясь понять, почему они так делают: опускают греби и паруса… Много позже знатоки объяснили ему, что это из-за того, что на севере залив Золотой Рог защищают от ветра горы, с других же сторон холмы города. И в заливе нет места для разгула ветра, поэтому суда не сносит ни течение, ни ветер.

Бывало, когда он спешил на свой новый пост у дверей какой-нибудь палаты, он путался первое время среди многочисленных переходов, мраморных лестниц, ведущих то вниз, то вверх, двориков, мощённых мрамором… Слышался смех, порою громкий говор какого-нибудь придворного или схолария[17]… Их прерывал обычно смотритель дворца, силенциарий[18], на котором лежала обязанность поддерживать порядок во дворце на церемониях, когда следовало соблюдать тишину в зале, заполненном гостями, придворными, послами, телохранителями и слугами.

Он быстро освоился со своими обязанностями – стоять на карауле у дверей дворца василевса. Исполнительный, молчаливый и пунктуальный, он располагал этим к себе окружающих сослуживцев и начальников. Среднего роста, сильный, широкоплечий, он обращал на себя внимание, даже когда стоял на карауле вместе с такими же молодцами, каких специально отбирали в экскувиты[19]. И они гордились этим. Служба обязывала, и у Юстина редко выпадал день, когда бы он мог навестить братьев в том же Евдоме.

Один раз, вернувшись со встречи с братьями, он заступил, как