Читать книгу "Твоя случайная измена - Мари Соль"

фразы, знакомство. И я ощущаю безумный азарт. Вот уж и вправду, как в юности! И близость его отдаёт лёгкой горечью. Хороший табак и вино. А я? Интересно, чем пахну я в данный момент?

— Давно не встречал такую красивую женщину, — говорит он, кладя свою руку на стол. Близко-близко к моей. Но ещё не касаясь. Позволяя сравнить…

Я кусаю губу. Вот дурная привычка! Краем уха слышу, как Машка флиртует с другим. И будто нам снова 17! И я обещала родителям быть дома к полуночи. А за окном уже ночь…

— Спасибо за комплимент, — смущаюсь. Краснею, как девочка-целочка, блин!

Кольцо я сняла. Оставила дома, в шкатулке. Возможно, впервые за множество лет.

— Коньяк — не женский напиток, — продолжает он тихо. Но я его слышу. Возможно, потому, что его губы почти прикасаются к мочке…

— Вам подходит вино. Дорогое и сладкое. Я угощу вас за ужином, завтра.

— Завтра? — говорю, вскинув брови.

Вспоминаю, что завтра суббота. И мозг, опьянённый, уже сочиняет легенду для мужа.

«Самойлова!», — осаждаю себя. Призываю на помощь уснувшую совесть. Но та крепко спит. А мужская рука накрывает мою, заставляет попятиться. Он стоит позади, опираясь на стойку. И я, будто в коконе, им окружённая, еле дышу…

— У меня домик за городом. Чудесное место, тебе там понравится, — говорит, как ни в чём не бывало. Вот мы уже и на «ты».

Вспоминаю, как звать благодетеля. Эльдар? Эраст? Эрнест?

— Я… я не знаю, наверное, я не смогу…

Он обрывает мои оправдания. Подносит к губам мою руку. Целует так нежно и бережно, словно держит в ладони птенца.

— Не отказывай мне. Я давно искал такую, как ты.

— К-какую? — лепечу, ощущая мурашки на коже.

Он улыбается. И лёгкая сеточка мелких морщинок обрамляет глаза. В тёмной бездне которых таится желание…

— Молодую, красивую, знающую себе цену, — слышу я и не верю. Наверное, что-то похожее он говорит каждой женщине? Лишь бы её заманить! И думаю в этот момент, так некстати. А что говорил мой Илья этой, своей… мокрощелке?

Мужчины уходят «припудрить носы». Наверное, делятся планами? Мы с Машкой грызём виноград, что они заказали.

— Я наверно Рубенчику дам, — вздыхает подруга.

Смотрю на неё:

— Ты сдурела?

— А чё? — хмурится Машка.

— Ну, ты ж не давалка какая-то? Хотя бы три дня подожди!

Она, отмахнувшись, бросает:

— Чё ждать, Нась? Мне уже лет под сраку! Это ты у нас замужем. Я тоже хочу.

Я хочу возразить, но вздыхаю. Допиваю коньяк. От него так тепло и приятно в груди…

— Нась! Слышь? — шепчет Машка, едва не упав, — Эт хто там, гляди?

Я оборачиваюсь, стараюсь держаться за стойку.

— Эт твой?

— Ч… что? — я не верю глазам.

Илья, вместе с другом Олегом, бессменным своим мудачком, стоит у столба, и крутит башкой, будто ищет кого-то. Кого-то? Меня!

Я ему написала: «Встречаемся с Машкой. Не жди».

Он ответил короткое: «Где?».

«Щас», — подумала я, и отделалась фразой: «У Машки. Ну где же ещё?».

И как он меня отыскал?

— Это ты ему ляпнула? — тереблю я её за рукав.

Машка сама пребывает в смятении:

— Нет! Я могила, ты ж знаешь!

— А… ик! Как он узнал? — на меня нападает икота. Наверно, от ужаса быть им увиденной здесь. В таком состоянии…

— М-машшш, — шепчу я подруге, — Я сильн пяная?

И выпрямляюсь, стараясь выглядеть трезвой. Машка смотрит внимательно. Видно, что ей тяжело сфокусировать взгляд. Ой! Если я выгляжу также, то дело — труба!

— Да ты ващщщее трезвая! — заверяет она и смеётся.

— Ч… ик… чего? — я икаю опять.

— Анекдот! — восклицает подруга, — Самойлова пяная! Када эт было?

— Када? — морщусь я.

Машка, вспомнив, стучит по столешнице:

— Развод отмечали! Второй.

Я напрягаюсь, но помню обрывки. Шампусик, подруга в фате. И ещё кучу разных подруг. Где теперь они все…

— А чё третий не стали? — говорю, вспоминая её «ловеласа».

Машка грустнеет:

— Сергунечку я любиииила, — стопка в руке наполняется снова.

И я, подняв, говорю:

— За любовь!

И в этот момент позади, раздаётся отчётливый голос супруга…

Глава 3

— Настя! — его голос звучит как предупреждающий выстрел. Или предупредительный… Короче, стреляет в упор!

Оборачиваюсь медленно, стараясь при этом сохранить на лице невозмутимость.

— Ннн-да, — отвечаю, как консультант в магазине одежды.

Стоит, сунув руки в карманы. Смотрит так грозно. Словно готов меня съесть. Или, может, ударить…

— Почему телефон не берёшь? — цедит сквозь зубы.

«Телефон?», — вспоминаю, что я его не проверяла с тех самых пор, как мы начали пить.

— Занята, — отвечаю ему деловито.

— Илюша, привет! — кричит Машка, — А мы тут сидим!

— Да я вижу, — он адресует ей полный ярости взгляд.

Дружок его рядом кивает. И опускает глаза виновато. Мол, я ни причем. Меня заставили. Ага, как же! Небось прикрывал его задницу всё это время? Мужская солидарность. А у нас, значит, женская!

— Ты сказала, что будешь у Машки. Я приехал, тебя там нет, — говорит мой супруг. С видом таким оскорблённым, как будто его обманули. Обманута я! Только он ведь не знает, что я уже знаю… В общем, не знает! И думает, что это он пострадал.

— А за… зачем т-ты туда приезжал? — говорю, опираясь на стойку.

Он стоит, глаз не сводит. А мне его жаль! Вот, бедняга. Искал меня, значит, у Машки. Наверно, дочурка сболтнула, где мы. А эта клуша ей всё рассказала. Куда мы идём и зачем…

— Настя, ты выпила? — бросает он коротко. Как будто меня упрекает! За что?

— Ну, выпила, да, — говорю, пожимая плечами. Тебе ли меня упрекать?

Он смотрит на стопки, бутылку, уже опустевшую. И виноград, сиротливою кисточкой лежащий на влажной тарелке.

— В честь чего? — вопрошает, а сам еле держит себя. Желваки так и ходят по скулам. Зубы, наверно, скрипят. А я ощущаю себя лучше некуда!

— Просто так, — отвечаю, скрестив ноги под юбкой.

Машка спешит на подмогу:

— Пятница! Разве не повод устроить девичник?

Я киваю, и тут же опять подавляю икоту.

Муж вздыхает. Губы сужаются в тонкую линию. Это значит, он зол.

— Поехали, — резко бросает. Но я не хочу!

— К-куда? — пожимаю плечами.

— Домой, — отзывается он.

И подходит. Хватает за локоть, пытается сдёрнуть со стула. Ага, щас! Я крепко держусь.

— Илья, ну ты чегоооо? — обижается Машка, — Мы так сидим хорошо!

— Да вижу я, как вы сидите, — он мечет молнии взглядом.

Музыка громко звучит, заглушая слова. Но я его слышу. Могу прочитать по губам. Этим ртом он её целовал… Ту, другую! Снежинку. Тупую корову, которой наверное, нет тридцати.

— Я никуда не