Читать книгу "Маэстро - Наталья Венгерова"

– просто Теми), уютно устроившийся на одном из кресел в углу комнаты. Мушкетерская борода и усы удачно шли насмешливым глазам развратника и транжиры, а склонность к полноте добавляла простодушия его подчеркнуто ухоженному лицу. В отличие от Верди, он был элегантно одет и производил впечатление вполне состоятельного молодого человека. Будучи сыном революционера, заключенного в 1812 году под стражу в крепость Шпильберг, Темистокле еще ребенком по велению Франца Йозефа I был послан в школу Марии Терезии в Вене, откуда благополучно сбежал, не отучившись и полугода. После этого в его биографии наблюдается небольшой пробел. Зато известно, что юношей он присоединился к бродячему цирку, где, как поговаривали, у юнца был роман со зрелой директрисой труппы. Как и большинство подобных историй, долго и счастливо она не длилась. В возрасте двадцати лет Солера впервые ступил на мостовую Милана, преисполненный решимости построить карьеру поэта и либреттиста. С тех пор Темистокле уже четыре года безуспешно покорял неприступный музыкальный мир Милана, ни одного заказа на оперу так и не получил, зато умудрился обзавестись связями в высших кругах театрального общества и благосклонностью нескольких очень влиятельных дам. Велика вероятность, что именно эта благосклонность и дала Темистокле возможность напечатать шесть поэм, которые были довольно радушно приняты публикой, позволили ему закрыть накопленные за несколько лет долги и даже немного заработать.

Темистокле и Джузеппе познакомились во время первого приезда Джузеппе в Милан, и это был тот редкий случай, когда два совершенно несхожих персонажа и темперамента сошлись в полнейшем взаимопонимании. Они разделяли музыкальные и поэтические вкусы, политические взгляды, ненависть к австрийцам, а главное – очень похоже рисовали самые сладкие из своих амбиций и пути к их достижению. Идея написать совместную оперу родилась у них почти сразу. Чрезмерно резкий и эмоциональный нрав начинающего композитора разбивался вдребезги о добродушное спокойствие и чувство юмора молодого поэта, а объединявшая обоих готовность посвятить себя работе без остатка упрочила творческий союз. «Оберто, граф ди Сан-Бонифачо» – дебютная опера композитора Джузеппе Верди и либреттиста Темистокле Солера и стала плодом этого союза.

Спустя долгие месяцы череды неудач, Солера, как ему казалось, нашел новый путь к постановке долгожданной премьеры, о чем с энтузиазмом и рассказывал другу:

– Куртизанка Ла Скала! Голос и красота Стреппони божественны, сегодня убедишься сам. Но ее любовные похождения обсуждаются ничуть не меньше. Будь осторожен!

Верди ответил на это несколько раздраженным взглядом. Солера хохотнул и с хитрым прищуром пустил по комнате очередную серию колец из дыма.

– Мой долг тебя предупредить! Держа ее лишь для себя, наш могучий импресарио Мерелли охраняет ее, как дракон принцессу в замке, но она продолжает разбивать мужские сердца. Теперь уже своей неприступностью.

– Прекрати, пожалуйста, – отрезал Джузеппе. Солера вдруг стал совершенно серьезен.

– Я хочу услышать свои речитативы с этой сцены не меньше, чем ты – звучание своих каденций, Джузеппе. Влияние Стреппони на власть имущих мужчин Милана стало притчей во языцех. Если она пожелает, держу пари, способ убедить Мерелли поставить нашего «Оберто» в Ла Скала будет найден. Я умолял, и она милостиво согласилась принять тебя завтра в десять. – Солера поежился на с кресле и смерил Джузеппе критичным взглядом: – И не сочти меня грубым, но позволь я одолжу тебе свой костюм.

Хлопнула дверь, и из коридора послышался голос Маргариты:

– Джузеппе, я дома!

В тот же вечер Маргарита, Джузеппе и Теми Солера отправились в Ла Скала. Темистокле достал для друзей билеты на «Норму» Винченцо Беллини. Главную партию исполняла Джузеппина Стреппони – та самая куртизанка Ла Скала и без преувеличения драгоценнейший из бриллиантов Итальянской оперы. Величайшие композиторы своего времени боролись за ее участие в своих постановках. Уверяли, что сам непревзойденный Россини рукоплескал ей стоя. Голос ее обладал уникальной для сопрано бархатной глубиной. Будучи дочерью не очень успешного, но до крайности увлеченного своим делом композитора, она унаследовала от отца тонкую чувствительность к музыке. Удачно дополненные незаурядным актерским талантом и очаровательной внешностью эти качества не оставили ни большой публике, ни узкому кругу знатоков ни единого шанса на равнодушие. Стреппони обожали все. Пожалуй, кроме завистников, которых у нее, разумеется, было немало. Да и те ее обожали, просто не вслух.

Когда Джузеппина исполняла «Каста Дива», прекраснейшую из арий всех времен, Маргарита взглянула на Верди. В его глазах не было и тени восхищения. Он пристально смотрел на сцену в невероятном напряжении. Лицо его было скорее суровым, чем одухотворенным, но Маргарита знала: сейчас он выуживает ноты из звуков ее голоса и, как бисер, нанизывает их на партитуру своей оперы. Он принимает решение, насколько невероятной красоты сопрано, звучащее со сцены, и его Леонора из «Оберто» подходят друг другу. Часть либретто уходит на октаву выше, драматизм усиливается, Верди расплывается в довольной улыбке. Маргарита поняла: ее милый гений вынес положительный вердикт. Она взяла Верди за руку и взглянула на Темистокле. Тот смотрел на нее и улыбался. Похоже, он тоже уже умел понимать Джузеппе без слов.

Выходили из театра все трое в прекрасном настроении. Маргарита шагала между двух друзей, держа их под руки, и широко улыбалась людной площади. Поток покидающей театр публики, теснясь, просачивался за парадные двери и не думал редеть, а у служебного входа уже собралась толпа ожидавших появления дивы поклонников. Площадь гудела, мерцали фонари, с неба сыпался едва заметный моросящий дождь.

Верди прислушался к окружавшему его городскому шуму. Стук каблуков, потрескивание фонаря, беспечный смех девушки, звяканье ключей на поясе у сторожа, отголоски болтовни людей, стекающие в канализацию капли… Все звуки медленно слились в странную, но отчетливую мелодию, которой он искренне наслаждался в течение нескольких мгновений. Но мерную волну прохожих прорезала колонна австрийских полицейских, ведущая шестерых арестованных через площадь, и зловещие темные аккорды ворвались в его музыку. Узники очень молоды, половина из них подростки. Глаза Верди наполнились гневом, и звуки площади уже почти заглушил вихрь воинственных оркестровых аккордов у него в голове.

– Превосходно, теперь они вяжут и детей! – раздался где-то за скрипичными пассажами голос Темистокле.

– Говори тише, Теми, – там же вдали ответил голос Маргариты.

Маргарита вздрогнула. Среди взятых под арест угрюмо шагал парень, которого она этим утром видела с листовками. Он тоже узнал ее, ответил на ее взгляд и подмигнул ей с улыбкой. На этот раз уже не слишком задорно. Взяв себя в руки, Маргарита потянула застывших Верди и Солеру под локти, и они продолжили свой путь.

– Теми, дорогой, спасибо тебе огромное! Мы получили невероятное удовольствие! – голос Маргариты все еще звучал где-то далеко, за