Читать книгу "Среди Хищников - Лин Эфа"

не попадусь. Кирилл сказал, что у шахтеров отлаженный механизм и мне ничего не угрожает. Я верила ему, но не слишком-то верила шахтерам, которые снабжали Улей наркотиками. Они ведь мошенники, разве стоит доверять таким. Но раз вылазки осуществлялись до сих пор, значит, об этом действительно никто не знает. Или знает, но закрывает глаза. Тогда возникает вопрос: почему закрывают, если по факту все жестко контролируется. Непонятно. Однако накручивать себя не стоит. Вот проверну дело, тогда и подумаю об этом.

— Ка, я здесь. Сюда! Скорее! — окликнул меня Соловьев из-за угла.

Я направилась к нему. Он стоял в тени, накинув на голову глубокий капюшон. Его бледные руки мелко подрагивали, сжимая между пальцев сигарету. Судя по всему, он ждал меня уже давно. Весь продрог от холода. Сегодня он выглядел хуже, чем вчера. Кожа приобретала болезненный вид, синяки под глазами, сухие потрескавшиеся губы.

— Прости, что опоздала. Патруль задержал какого-то воришку. Мне было не пробраться. — протянула другу еще теплую булочку в качестве извинения.

— Все в норме. — улыбнулся он, — На вот карту и чертежи. Как следует ознакомься. Но с собой не бери. Спрячь где-нибудь. Нет, лучше сожги. Обязательно сожги.

— Боже, как все запомнить! — округлила я глаза, развернув бумаги.

— Это еще не все. Здесь подробный план. Советую выучить наизусть. Ничего не забудь. Особенно время. — протянул он мне еще одну бумагу.

— Это что, число пи? Столько цифр. Ужас! — нервно хохотнула, — Нам в школе столько не задавали.

— Ты можешь отказаться, если не уверенна, что справишься. — Кирилл внимательно посмотрел на меня, — Выкручусь как-нибудь по-другому.

— Я справлюсь. Справлюсь. — кивнула. Больше успокаивая себя, чем его.

— Киара, ты не обязана. Я все понимаю. — Соловьев взял меня за подбородок.

Он так внимательно смотрел на меня, что складывалось впечатление, словно бы он хотел, чтобы я отказалась. И вместе стем я видела, насколько сильно он нуждается в моей помощи. Возможно, как никогда в своей жизни.

— Глупости не говори. — нервно отмахнулась я, — Ни за что не брошу тебя и твою семью в беде.

— Спасибо. — с облегчением выдохнул он, прижав меня к себе, — Ты не представляешь, как мне это нужно.

Действительно, могла ли я представить, как. Я никогда не была зависимой, разве что от потребности рисовать. Но вполне могла предположить, насколько он сейчас нуждался во мне. Насколько ему было страшно и плохо физически.

— Тебе не должно быть стыдно передо мной, Кирилл. Кто, как не я, понимает, чем это все угрожает тебе и твоим родным. — я погладила его по плечу.

— Как я мог такое допустить, Ка! — вдруг расплакался он.

Впервые в жизни видела слезы на его лице. Сначала растерялась, а затем обняла покрепче. Понимала, что должно твориться в душе у парня, чтобы он проявил слабость при девушке. Пусть и очень близкой ему. Кирилл был хорошим человеком, несмотря ни на что. Все оступаются. Я видела его искреннее желание вернуться к прежней жизни. И была уверенна, что мы это преодолеем.

— Нельзя все время подавлять эмоции, Кир. Они должны находить выход. — прошептала я ему, взъерошив волосы.

— Я мужчина. Так-то. — тряхнул он головой и отстранился, вытерев щеки рукавом.

— Ты человек, Соловьев. А людям свойственны переживания. И нет ничего плохого в том, что ты показал их близкому человеку. — не согласилась я, — Мое плечо всегда рядом.

— Только ты всегда искала мне оправдания и приписывала несуществующие достоинства. С тобой я как будто сильнее. — хмыкнул он.

— Для этого и нужны друзья. Или нет? — улыбнулась ему.

— Да. Для этого. — как-то уныло согласился он.

Мы простояли так некоторое время, не произнеся ни слова. Я волновалась за друга и за предстоящее безрассудство, пусть и благое. Нельзя назвать меня трусихой, но согласилась я на это исключительно из-за Кирилла. Отдавая себе отчет в том, чем это грозит мне, моей семье, Кириллу и его родным. В случае, если меня все-таки схватят, нас всех убьют. Слишком высокая цена. Непомерно высокая. И все же поступить иначе мне совесть не позволит.

— Я провожу тебя утром. Зайду за тобой в пять. Будь готова. — первым отмер Соловьев.

— Может, не стоит. — с сомнением покосилась на него, — Дорогу я знаю.

— Не обсуждается, Ка. — не согласился он, — Идем по домам. Слишком долго тут стоим.

Мы побрели в направлении Улея, минуя патрульных. В темное время суток им на глаза лучше не попадаться. Особенно когда близится полнолуние. Которое будет уже через три дня. Эти существа становятся крайне раздражительными в этот период. Запросто выпишут штраф или наказание. Повод придраться у них всегда найдется. Казалось, им доставляло особое удовольствие издеваться над людьми и полукровками.

Кстати о полукровках. С этими бедолагами обращались еще хуже, чем с нами. Их продолжительность жизни и выносливость была значительно выше, чем человеческая. Поэтому на них буквально пахали. Никто из них не был виноват, что когда-то в полнолуние его родитель был изнасилован, а затем появился малыш. Но складывалось впечатление, что именно этих детей ненавидели за собственные грехи и те, и другие. Некоторые из людей просто отказывались от новорожденных прямо в родильном отделении. В редких случаях находились семьи, которые забирали сирот. Те, кто не мог иметь своих. Вот только от этого их жизнь не становилась лучше. Только и того, что жили они вроде бы в полноценной семье, а не в приюте.

В Майоне существовало негласное разделение. Как, впрочем, и в остальном мире. Элита, то есть оборотни — правящая сила, люди — рабочая сила и полукровки — также рабочая сила. Между людьми и полукровками всегда царили споры и разногласия. Особенно доставалось человеческим девушкам. Так как мужская часть полукровок буйствовала в полнолуние, гены давали знать о себе. И самое паршивое, что это никак не пресекалось. Всем было все равно, лишь бы каждый делал свою работу. А то, что детей рождалось много, так это к лучшему. Ьольше рабочих рук.

Придя домой, я закрылась комнате и очень долго изучала врученные мне Кириллом бумаги. Карту, чертежи и время смены постов. Заучивая наизусть, как советовал друг. Я беспокоилась о том, что от страха все смешается в неразборчивую кашу в голове, как только окажусь в лесу одна. С усилием воли подавила порыв записать кое-какую информацию на руку. Это было бы крайне глупо.

Ранним утром в мое окно постучал Соловьев. Все-таки пришел. Волновался обо мне. Я наскоро оделась и тихонечко выскользнула за дверь. Родителям соврала, что утром пойду на работу, а после останусь на несколько дней у подруги. Мать с отцом никогда мне