Читать книгу "Роль жертвы - Елена Валентиновна Топильская"

ведь ведущая актриса?

— Ну... Можно и так сказать.

— Может быть, кто-то хочет выжить вас из театра? Или просто подвинуть? Может, вы кому-то дорогу перешли?

— Да нет же, — сказала она почти с отчаянием. — У нас в театре все очень милые люди. Я всех люблю.

— Но может быть, вас не все любят?

— Может быть, — неожиданно твердо ответила она. — Но такими способами никто из наших действовать не будет. Вы мне поможете? — ее голос дрогнул.

— Татьяна Викторовна... — Я помолчала, потому что мне нечего было ей сказать. — Вынуждена вас огорчить, но прокуратура здесь бессильна. Не исключено, что это звонит кто-нибудь из ваших поклонников. Узнал телефон по справочному, а поговорить с вами не решается, вот и молчит.

— Что же мне делать?

— Поставьте на телефон определитель номера.

— И... что?

— Если выясните, кто звонит... — тут я замолчала. Даже если она выяснит, кто звонит, что дальше? Максимум, что могут сделать прокуратура и милиция это вызвать нахала и строго с ним поговорить. И отпустить, потому что в нашем уголовном кодексе не предусмотрена ответственность за такие действия. Да что там говорить, даже по административному кодексу его не наказать. — Если выясните, кто звонит, попросите ваших знакомых поговорить с этим человеком. Пусть ему объяснят, что он ведет себя неправильно.

— И... это все?

— Татьяна Викторовна, к сожалению, все. Наше законодательство не позволяет привлекать к ответственности за такие поступки.

Она опустила голову и стала водить пальцем по горошинкам на подоле платья. Потом вздохнула и встала.

— Спасибо, что выслушали меня, — промолвила она еле слышно. Я развела руками.

— Я бы и рада помочь вам, но не представляю, как это можно сделать. Может быть, если вы определите, кто звонит, вы к сами разберетесь с этим человеком. По крайней мере, поймете, что ему нужно.

— Спасибо, — еще раз повторила она, повернулась и вышла из кабинета.

Я стала бесцельно перелистывать журнал приема, а перед глазами у меня стояло миловидное лицо актрисы Климановой. Неужели она и вправду не долечилась?

Одна в пустой квартире, наверняка все время думает о бывшем муже, которого, похоже, до сих пор любит; так действительно можно свихнуться. Но развить эту мысль мне не дали. На этот раз стук в дверь был решительным, не успела я ответить, как в дверь протиснулась крупная дама и объявила, что ей нужно поговорить с дежурным прокурором.

— Садитесь, пожалуйста, — пригласила я. Дама осталась стоять.

— Мне нужно поговорить с дежурным прокурором, — настаивала она.

— Я вас слушаю.

— Я вам должна рассказывать?

— Ну да.

— Хорошо.

Она наконец присела.

— Видите ли, у меня дело государственной важности. У меня по стенам от соседей давно уже течет серная кислота. К этому я уже привыкла, дома хожу в защитном противохимическом костюме и респираторе. Но сегодня утром я выпила стакан кефира и обнаружила, что это не кефир.

— А что? — поинтересовалась я.

— А серная кислота в чистом виде. Хорошо, что я не допила литровую упаковку...

Утром следующего дня ко мне заглянула Лариска, чтобы узнать, как прошел прием.

— Ларис, как я выгляжу ? — спросила я, оторвавшись от постановления о назначении экспертизы.

Лариска честно вгляделась в мое утомленное лицо.

— Да не страшнее, чем обычно, наконец ответила она.

— Я не в этом смысле. Очень молодо или все-таки нет?

— Маша, — осторожно проговорила Кочетова, — это на тебя вчерашний прием так подействовал? Если бы ты молодо выглядела, я бы тебе сказала.

— Спасибо, Ларисочка, — засмеялась я. — Кто мне еще правду скажет? Но я не об этом.

— А о чем? — разочаровалась Лариска.

— Вчера пришла тетенька с серной кислотой...

— А-а, Тороповец у тебя была! Как у нее дела, она еще держится?

— Держится, вчера гады ей в кефир кислоты налили.

Лариска улыбнулась.

— Но я это к чему, — продолжила я, поскольку это меня вчера весьма задело. — Она пришла и спрашивает — где дежурный прокурор? Я ей предлагаю мне рассказать про свои проблемы; она повздыхала и согласилась. Рассказала свою леденящую душу историю, а потом спрашивает: ну, а теперь я наконец могу пройти к дежурному прокурору? А я все-таки сидела в форме, между прочим, с майорскими погонами, и выгляжу я, как ты любезно заметила, на свои.

— Не обижайся, — утешила меня Лариска. — Она привыкла ко мне ходить, а других она и за прокуроров не считает. Даже если бы вчера шеф на приеме сидел, она и ему бы что-нибудь ввернула, лишь бы ее до меня допустили. Ну, а еще чего хорошего было?

— Была настоящая артистка Татьяна Климанова.

— Ну да?! — задохнулась от зависти Лариска. — Ну почему ко мне ходит Тороповец, а к тебе артистки?

— Ну, тебе грех жаловаться, у тебя был писатель Латковский. Между прочим, ее бывший муж.

— Кого? Тороповец? — испугалась Лариска.

— Климановой, естественно.

— А-а. А чего ей надо?

— Ее кто-то преследует. Звонит ночами, ходит над головой.

— Понятно. Привет от мадам Тороповец. Может, их познакомить? А ты мне, кстати, книжку принесла?

— Принесла.

— Отлично, — обрадовалась Лариска. — А то сегодня процесс такой нудный, по недвижимости. Пока свидетелей допрашиваем, я хоть почитаю, а то засну.

Лариска умчалась в суд, а я еще немного поразмышляла над проблемами артистки Климановой. То, что она рассказала, было подозрительно похоже на историю про сердце в кулаке от писателя Латковского. Правда, я книжку читала уже давно, но помню, что героине так же звонили по ночам. Сначала молча, а потом стали говорить какую-то фразу; что-то вроде «тебя никто не любит, ты должна умереть». Если у нее головушка пошаливает, может, после съемок фильма она перестала отличать художественный вымысел от действительности?

Но как следует обдумать проблемы актрисы Климановой мне не дали. Открылась дверь, и вошел прокурор. Он задумчиво оглядел мой кабинет, подошел к бетонной глыбе и потрогал ржавую арматуру.

— Как у вас строительное дело, двигается? — спросил он, не отводя глаз от вещдока.

— Назначаю экспертизу, — вздохнула я.

Шеф прекрасно знает, что я ненавижу всякие экономические и технические расследования, старается их мне не поручать, но раз уж я выезжала на место несчастного случая... Да