Читать книгу "По ту сторону жизни, по ту сторону света - Виталий Иванович Храмов"

защищает этот мир от гнили и мерзости? Нет! Я не желаю боя со светлыми. Но и тупо сгореть на костре не желаю.

Ищу врага. Ищу боя. Мне – больно. Мне, чужаку, не место в их мире. Ищу боя, ищу смерти.

Мне – больно. Но я никого не виню.

Кто виноват, что я Чужак? Я? Я – сам? Как я мог повлиять на моё появление в мире? Никак. Никто не виноват. Никто. Но больно!

Кто виноват, что я – нежить? Я? Она?

Да, я полюбил! Как человек, а не как оживлённый труп. В чём она виновата? Что использовала меня? Нет! Всё она сделала верно! Так и надо было! Я же орудие Смерти. Орудие! Инструмент! Готовый к использованию. Не воспользоваться – грех. Нет её вины!

Вот тут я сам виноват. Прекрасно же осознавал, кто я, что я, зачем я! Всё знал, отдавал себе отчёт. Некоторое время. Помнил, что я инструмент, функция. На что обижаться? Что меня использовали по назначению? Сам же помнил, что я – временное явление. Прекрасно же видел, что горизонты моего бытия никак не просматривались дальше этой зимы. Видел же!

А потом счастье и радость от видимости обычной человеческой жизни, всего лишь – видимости, дало надежду, что это и есть жизнь. Мечтать стал, как юноша в период полового созревания, в облаках грёз летал, парил! Раскатал губу на долгую и счастливую жизнь! Жизнь! Ха-ха!

Я виноват. Сам. В самообмане. Некого винить, кроме самого себя! Но! Как же больно! Невыносимо больно! Думать об этом больно! Вспоминать невыносимо! Не то что находиться рядом, видеть её!

А всё потому, что я неживой Чужак, возомнивший, что он Человек. И право имеет. На любовь, на своё мнение, на своё место под Светилом, на тепло человеческих душ, на внимание людей. Чушь! Всё – чушь! Даже если заточенной полосе стали и кажется, что, разговаривая с клинком, трепетно ухаживая, Хозяин относится к мечу как-то иначе, чем как к инструменту – это чушь! Самообман!

Как же больно! А больно мне потому, что отрастил в себе человеческие чувства. Весьма напрасно! Напрасно! Всё это человеческое во мне обернулось против меня, ударило нестерпимой, обжигающей, испепеляющей болью. Все чувства, все мои эмоции прошли, пролетели весь путь от начала до конца. И оказалось, что все они завершаются болью. Нестерпимостью разлуки, невыносимостью сожаления, обжигающей ледяным дыханием безответностью любви, пылающей и испепеляющей злостью и обидой ощущения себя попользованным одноразовым резиновым изделием. Обиды на весь мир, что он, мир этот, живой, а ты – нет. Зависть к людям, что они любят, а ты страдаешь. Что они живут и строят планы, а ты прекрасно знаешь, что твоё существование временное явление. Причем очень ограниченно временное. И это – больно!

Они строят планы на жизнь, готовятся к сражениям за Жизнь, горят страстью и предвкушением боя и победы, а ты лишь испытываешь сожаление, что не находишь отклика их чувств в себе. Потому что точно знаешь, что всё это напрасно. Леденящее равнодушие в тебе к их страстным побуждениям вызывает злость в душе. Потому что ты тоже хочешь испытать азарт боя, превозмогания, победы. Но, тяжестью неизбежного висит над тобой понимание, что всё это калейдоскоп цветных картинок на экране телевизора, к тебе не имеющий никакого отношения. И зависть. Растёт чёрная зависть. К ним, живым, страстным, целеустремлённым.

У них есть Жизнь. Пусть короткая, но яркая, насыщенная. А повезёт, да сами исхитрятся, выкрутятся, то и жизнь их будет долгая, ещё более яркая и ещё более полная.

А у тебя – программа. Рельсовая колея. От пункта № 1 – до конечного пункта. И на местности, и по времени, и по целям. Столица – конечный пункт, тупиковая станция. Временной разбег – зима. Конечная цель – Живчик. Всё! И этот путь пройден! Во мне больше нет надобности. Потому за мной и явился чрезвычайно сильный Светлый. Для утилизации. Миру я больше не нужен.

И я испугался. Правда испугался. За свою никчёмную жизнь. Плохое чувство. Крайне негативное и крайне неприятное. К тому же теперь ещё и горько-досадное.

Бежал к ней! А там опять этот Светлый. Тот самый, Утилизатор! И к моему страху прибавилась жгучая обида. Они, все – преклонили колени перед тем, кто просто обязан меня сжечь!

Ещё одно крайне болезненное чувство – обрушающегося мира. Я с испуга и соскочил с рельсовой колеи целевой программы моего существования. Сам себя выбросил из жизненной ниши, в рамках которой и была хоть какая-то логичность моего существования. Оттуда, где я был нужен, ценен, где во мне был смысл.

И вдруг оказалось, что вне этих рельсов – пустота. Нет меня, нет смысла во мне, мне больше некуда и незачем идти. Не для кого и не для чего жить. Не к кому и незачем испытывать эмоции и чувства.

Кроме жалости к себе. Ещё одно крайне болезненное, весьма неприятное чувство – жалость к себе. Я – жалок. Ничтожен. Как же это мерзко!

Я не хочу больше испытывать эмоции! Не хочу. От былой приятности чувств осталась лишь их чёрная, негативная изнанка. И мне больно! И не унять эту злую боль!

Противоречивость и нелогичность моих чувств, эмоций и мыслей, их несвязанность и даже разнонаправленность, их конфликтность тоже причиняют боль. Боль! БОЛЬ!!!

И я не вижу иного выхода, иного избавления себя от этой боли, кроме как убить в себе всё человеческое. Если человеческое во мне от меня не отделится от остального, что составляет меня, то убить всё вместе!

И подойти к этому надо комплексно. И решить все мои проблемы разом. Небытие… Х-хм! Как оно манит! Забыть, забыться. Не быть!

Встреченные мною люди не вызывали во мне ничего, кроме жалости. Драться с ними было сродни хладнокровному убийству. А я не убийца. Я боец. Да, я не хочу жить. Но и убивать заведомо слабых, беззащитных у меня нет стремления, нет желания. Нет в этом никаких светлых эмоций, кроме сожаления и досады. Погибнуть я хочу, как воин, в схватке с более сильным противником. Сражаясь до последнего дыхания, испытав, хоть раз, ещё хоть разок – азарт боя!

А где найти таких противников? Святоши? Опять вернулся к ним. Но выводы те же. Их-то за что? А кто ещё настолько крут, чтобы сразиться со мной? Могучие воины? Маги? А если я их убью? Или покалечу? Они-то тут причём? Моя боль станет их болью?

Тёмные? Безусловно! А где их