Читать книгу "Ложь, которую мы произносим - Джейн Корри"

опыт научил меня тому, что угадать возраст женщины довольно трудно, а неверная цифра может вызвать сильную обиду. Нужно проявлять крайнюю осторожность.

Две необычайно толстые розово-голубые косы и широкая синяя юбка в белый горох представляли любопытное сочетание с парой тяжелых шнурованных ботинок. «Доктор Мартинс», так их, кажется, называли. Хотя в девяностые подобное было в моде. Коричневые ботинки лежали рядом на полу, там, куда она их небрежно бросила.

Единственное, что я мог сделать, – не пытаться поставить их аккуратно.

И вместо этого заставлял себя глотать застывшие комки риса.

– Восхитительно, – ответил я, хотя ненавижу врать. Того, кого в нашей школе ловили на лжи, директор порол прямо на трибуне во время собрания. «Уилкинс! Поднимайся сюда. Немедля». В конце концов, школа была католическая – ложь означала, что ты попадешь в ад.

Или, возможно, мое отвращение к вранью родилось из неуклюжей полуправды отца о том, как долго он встречался с моей будущей мачехой после – или до – смерти моей матери. Мне тогда было восемь.

Мы сидели скрестив ноги друг напротив друга в креслах-мешках у электрического камина в спальне Сары. Я никогда раньше не сталкивался с креслами-мешками, и, честно говоря, мне было трудно сохранять равновесие.

Координация никогда не была моей сильной стороной. А еще спорт, как ясно дал понять вспыльчивый учитель физкультуры. Мой амблиопический левый глаз – большинство людей называют это «ленивым глазом» – мешал четко видеть мяч. Я ненавидел каждую секунду урока физкультуры. По сути, единственное приятное воспоминание о школе – это мой друг Хьюго. Только он меня понимал.

– Откуда ты родом? – спросил я, проглотив еще одну ложку ризотто.

Сара одарила меня еще одной сияющей улыбкой – такой очаровательной, что от нее невозможно было отвести взгляд. Подобные метафоры мне не свойственны, но как еще это назвать, я не знал. Я заметил, что брови у Сары были довольно густыми, на другом лице они могли бы показаться слишком приметными. Но с ее прекрасными карими глазами они составляли единое математическое уравнение.

– Честно говоря, я из довольно обычной семьи, – ответила она, склонив голову набок. Я обратил внимание, что шея у нее очень длинная и тонкая. – Нас было пятеро, – продолжала она. – У меня две сестры и два брата, хотя сейчас мы разбросаны по всему миру. Росли в муниципальном районе в Кенте и ходили в местную школу. Но зато тогда были счастливы и любимы. Это все, что нужно в жизни на самом деле.

Несмотря на муниципальный район и общеобразовательную школу, с которыми сам никогда не сталкивался, я не мог не позавидовать ей. Но все же заметил условное «тогда» рядом с «мы были счастливы и любимы».

Позже, когда я наконец рассказал о том, что происходило в школе, ее это шокировало. «Когда у меня будут дети, – произнесла она, сдвинув свои густые брови, – мне и в голову не придет отослать их прочь. И я убью любого, кто к ним прикоснется».

Глядя на ее стройную фигуру, подумаешь, что Сара и мухи не способна обидеть. Но к тому времени я уже начал подозревать, что внутри нее кроется определенная жесткость. Она отличалась от всех женщин, с которыми я пересекался.

Для начала у нее была маленькая серебряная сережка в правой ноздре. А еще Сара держала столовые приборы между большим и указательным пальцами, а не накрывала нож и вилку сверху, как меня учили. Но эта женщина меня завораживала. Она видела мир совершенно иначе, чем все, кого я знал. Замечала такие вещи, как пение черного дрозда или цвет неба, которое казалось мне серым, но, как она объяснила, было смесью зеленого, лилового и розового. А еще физическая сторона. (Мне почти неловко об этом говорить.) В моем представлении секс, как и деньги, не тема для обсуждений в приличном обществе. Но я не мог оторвать взгляд от этой гладкой, безупречной кожи и удивительных скул, которые так напоминали о моей матери.

До сих пор помню, как я сказал ей: «Твоя кожа похожа на бархат». Часть меня – та, о которой я даже не подозревал, – желала провести пальцем по лицу Сары, чтобы проверить, бархатистая ли она на ощупь.

Мой отец умер за месяц до нашего с Сарой знакомства. Но я знал, что бы он сказал, будь у них возможность встретиться: «Она не вполне одна из нас, да?»

В то время я влюбился в нее отчасти потому, что Сара была из другой среды. Что дало мне традиционное воспитание? Ничего, кроме боли.

Все, чего я хотел, – быть любимым и иметь настоящую семью. Жену и детей. Я пытался пойти традиционным путем с Арабеллой. Это не сработало. Так что, возможно, мне выпал шанс с кем-то, не похожим на тех, кого я встречал раньше. Мы с Сарой познакомились одним прохладным весенним вечером на уроке рисования «для начинающих и совершенствующихся». Я был из первой категории. Когда записывался на занятия, Хьюго решил, что это грандиозная шутка.

– Рисование? Ты? – захохотал он. – У тебя нет творческой жилки, Уилкинс.

Время от времени он называл меня по фамилии, как это водилось у нас в школе. Я решил не поступать с ним так же. Вспоминать те времена мне не хотелось.

– Как по мне, лучше бы ты держался цифр, – добавил он.

Хьюго был прав. Цифры были не просто безопасными, они еще и приносили доход в моей профессии. Но жену найти не помогли. Мне было тридцать пять. У банкира Хьюго с его женой Оливией подрастали двое детей, для которых я стал крестным отцом, хотя я не проявлял особенно отцовской заботы. И мне начинали надоедать комментарии вроде «Еще не остепенился?» или «Если ты не будешь осторожен, то превратишься в закоренелого холостяка, который проверяет сроки годности на упаковках». Будь я молодым сейчас, не стал бы беспокоиться из-за статуса холостяка. А тогда, в девяностые, было принято вступать в брак рано.

Как уже говорил, я думал, что Арабелла может оказаться той самой. Арабелла, которая работала личным помощником в солидном аукционном доме и повсюду следовала за мной в жемчугах и благоухании «Шанель», намекая, что скажет «да» по первому сигналу, о чем ее мать не раз давала понять.

Разумеется, я был польщен. Никто другой даже отдаленно не интересовался мной. Я по-прежнему слышал школьные насмешки: «Все еще глаза в кучу, Уилкинс?» В шестом классе на танцах мне отказали все девочки, к которым я набрался смелости подойти.

Поэтому, когда я познакомился с Арабеллой – через ее брата, учившегося со