Читать книгу "Мудрец острова Саре - Джулия Дин Смит"

Тут Мария-Елена вспомнила, что все поступки Атайи приносили только бесчестье.

Принцесса закрыла глаза, сжимая пуховую подушку будто возлюбленного.

— Он придет, и я скажу ему, как жалею, что не согласилась. Надо было согласиться. Он придет, и я скажу ему, как жалею, что не согласилась.

Атайя повторяла это снова и снова, монотонным голосом, словно рассказывала наизусть выученный урок, важный, но бессмысленный.

Убедившись, что Атайя погружена в свои мысли, Эдвина подкралась к Марии-Елене и пальцами с проступающими синими венами дернула за рукав.

— Мать-настоятельница, давайте уйдем, пока она снова не начала буйствовать.

— Не сейчас, — твердо ответила Мария-Елена. Судя по блеску в глазах, она что-то затевала. — Мы еще можем образумить ее.

Эдвина недоверчиво фыркнула:

— Образумить? Она давно утратила разум.

— Возможно, — ответила настоятельница, не отрывая взгляда от принцессы. — Но скорей всего мы не нашли к ней правильного подхода.

Собравшись с духом, она осторожно взяла Атайю за руку и отвела к узкой кровати. Они вместе сели на тонкий соломенный тюфяк. Принцесса продолжала прижимать к себе подушку, словно для защиты. Тучи быстро сгущались, глаза девушки светились в темноте, как две жемчужины. После минутного молчания настоятельница пригладила ей волосы, но тщетно: ветер снова растрепал их.

— Мне очень жаль, Атайя, но человек, о котором ты говоришь, не может прийти за тобой. Разве ты не помнишь? — Она притронулась к руке девушки в знак сочувствия. — Он умер три месяца назад. На площади в Кайбурне.

Комната погрузилась в жуткую тишину. Атайя не шевелилась, лишь один раз моргнула. Ветер усилился, на небе сверкнула молния, отразившись в ее стеклянных глазах. Вдалеке раздался грозный раскат грома.

— Что вы сказали? — наконец произнесла принцесса ослабевшим хриплым голосом, который приглушали завывания ветра.

Настоятельница облизнулась, почувствовав, что сдвинулась с мертвой точки. Она предвидела опасность, однако продолжила.

— Я сказала, что человек, которого ты любишь, мертв. Ты думала, что он спасся, но это не так. Его сожгли на костре… как еретика. — Она проглотила слюну, гладя липкую холодную руку принцессы. — Разве ты этого не помнишь?

Снова тишина. Еще одна вспышка молнии, раскат грома, уже ближе, страшнее. Атайя поднялась и, шатаясь, подошла к окну, безмолвно прося совета у бури. Мария-Елена всмотрелась в силуэт на фоне грозовых туч, заметила, как напряглись мышцы, участилось дыхание, и поняла, что совершила ошибку. Но было поздно, разразился шторм.

Атайя резко развернулась с яростным криком, ногти разорвали наволочку, ветер подхватил белые перья и обрывки ткани. Пронзительно взвизгнув, она кинулась на настоятельницу, схватилась за плат и мантию, словно собиралась содрать одежду, волосы, плоть до костей. Едва сдержав вопль, сестра Эдвина бросилась на помощь, попыталась оттащить принцессу, но оказалась слишком слаба, чтобы справиться с безумной Атайей.

— Ложь! Наглая ложь! — визжала девушка, по щекам катились слезы от страха и гнева. — Он придет за мной. Я избавлюсь от этого места, от вас, от вашей бесконечной лжи!

Настоятельница боролась, как могла, но раны не заставили себя ждать. На щеке появились четыре красные полоски от ногтей Атайи, изорванный плат запятнала кровь. Глаза переполнились страхом: принцесса взяла край ее мантии, обвила вокруг ее шеи, как удавку, и стала тянуть изо всей силы. Комната стала темнеть…

— Святой Джиллиан, защити меня! — задыхаясь, произнесла настоятельница, отчаянно пытаясь расслабить нечеловеческую хватку.

Эдвина схватила метлу и со всей мочи, что осталась в ее слабых костях, ударила Атайю палкой по голове. Хотя этого было мало, чтобы охладить ее пыл, девушка качнулась, и настоятельница поймала момент, чтобы вырваться. Она швырнула принцессу в сторону и бросилась к двери. Атайя упала на глиняные осколки и застонала от боли, но это ненадолго остановило ее. Схватив острый обломок тарелки, она вскочила на ноги и метнулась вперед, выискивая жертву. Наступила босой ногой на колкий край посуды, крикнула и пошатнулась. Пошла кровь.

Монашкам этой передышки оказалось достаточно. Забыв о гордости, настоятельница с Эдвиной выскочили из комнаты, признав поражение. Трясущимися руками Мария-Елена захлопнула дверь и опустила засов.

— Вернитесь! — крикнула Атайя, подбежав к выходу на пару секунд позже. — Пусть прольется ваша кровь! И вы будете прощены!

В безопасности женщины с облегчением вздохнули и прочли молитвы благодарности за спасение. Они слышали, как воет Атайя, стуча кулаками по двери, но были спокойны вне ее досягаемости.

— Очевидно, ей не нужна магия, чтобы убить нас, — сухо сказала настоятельница, когда у нее восстановилось дыхание.

Она прикоснулась к щеке и вытерла кровь разодранным платом.

— При всем уважении к вам, мать-настоятельница, — робко произнесла Эдвина, до сих пор держа метлу в руках, — возможно, не надо было говорить ей, что он умер.

Мария-Елена окинула ее испепеляющим взглядом, который обычно припасала для неуправляемых послушниц.

— Это и так очевидно, — крикнула она — злая, что завязала ссору.

Над головой раздался сотрясающий раскат грома, обе подскочили и решили быстрей удалиться из гостевой части монастыря. Эдвина поставила метлу у двери и поспешила за настоятельницей, хрустя пальцами от беспокойства.

— А правда, что он может прийти за ней? — спросила она. — Король предупреждал, что кто-то попытается спасти ее… любовник или один из друзей.

— Если б могли, давно бы это сделали, — коротко ответила Мария-Елена, все еще дрожа от телесных и духовных ран. — Как они придут, если представления не имеют, где она? Никто не знает о ее местонахождении, кроме короля и его советника. А если и найдут, то пользы от этого мало. Сомневаюсь, что Атайя кого-нибудь узнает, за последние несколько недель ее память совсем сдала. Перестань волноваться, — сердито добавила настоятельница, ее нервы после нападения принцессы были на исходе. — Ты начинаешь меня утомлять.

Эдвина кивнула в знак сожаления и прижала руку к груди, будто боясь, что сердце выпрыгнет из-за скорости, с которой они летели.

— Если б она только решилась на отпущение своих грехов, — прохрипела сестра, качая головой.

— Ты же видела ее лицо, когда я об этом упомянула. — Настоятельница ругалась про себя, не желая признать вину за произошедшее нападение. — Однако если она продолжит в таком же духе, я не буду ждать ее согласия. О, Эдвина, не смотри на меня так, — проговорила она, увидев, что у сестры отвисла челюсть. — Я не стала бы так вольно обращаться с законом Божьим. Ну, я бы рассмотрела эту возможность, — признала Мария-Елена. — Надеюсь, усердные молитвы помогут мне устоять перед соблазном. Кроме того, — продолжила настоятельница добродушно, ее настроение росло с отдалением от кельи Атайи, — мне кажется, что принцесса скоро сломается. Она каждый день пытается скрыть от нас свою боль, и ей это все хуже удается. И несмотря на сегодняшний приступ, если она когда-нибудь поверит, что ее любимый умер, то перестанет бороться. Я знаю, это жестоко, — с сожалением в голосе согласилась настоятельница, — но ее недолгое страдание на земле будет оправдано, если Атайя в итоге решит исповедоваться и спасет свою бессмертную душу. Скоро, Эдвина, она будет просить нас, чтобы мы отпустили ей грехи. — Мария-Елена глубоко вдохнула и медленно выпустила из легких воздух, чтобы снять накопившееся за утро напряжение. — Тогда всем нам будет спокойно.