Читать книгу "Галопом по Европам - Андрей Готлибович Шопперт"

и у неё почти, как у настоящей шашки нет изгиба, но это не самые главные достоинства этого раритета. Она перекована из меча, что Пётр Христианович в оружейной Дербента нашёл. Меч был сделан из непонятной стали. Скорее всего, это метеоритное железо. Там полно никеля. Он не заржавел за сотни лет пребывания около моря. Кузнец легко согласился перековать клинок. Однако Брехт ведь металлург по образования, и про закалки, отпуски с цементациями знает в разы больше любого современника, стал допытываться.

— Ты, же нагреешь, клинок больше солидуса, что с аустенитом станет, все свойства уйдут? — А свойства хороши, Брехт же его испытывал, тесаком егерским пытался зарубку на нём сделать. Хрень, нет, зарубка есть, но на тесаке.

— Так закалим снова, хазретлири эфенди. Я способ знаю в ослиной моче. И сале. Да простит меня Аллах. Только мне свиное сало нужно. — С большим сомнением к таким народным методам, Пётр Христианович отдал меч кузнецу. И ведь не подвёл Азат-ага. Шашка получилась замечательная, чуть толще обычных и потому из-за повышенной длины и толщины с шириной раза в два тяжелее нормальной. Даже плашмя убить можно. Петер-хан взял обычную черкесскую шашку вручил кузнецу при приёмке товара и рубанул своей сверху. Перерубил, ну, или переломил. С такой штуковиной выходить против графа Воронцова не страшно, даже если он, бывают же чудеса, обучен сабельному бою. Всё же, скорее, сабля у Брехта получилась, есть настоящая гарда, и небольшой загиб, не стал он раньше времени новое прогрессивное оружие на божий свет доставать. Не время пока.

Событие четвёртое

Нет такой уловки или приёма в пользовании оружием во время боя, которые мы сочли бы дурными, лишь бы они помогли отразить направленный на нас удар.

Мишель де Монтень

— Сходитесь.

Собрался зрительный зал. Не сказать, чтобы аншлаг, но человек тридцать точно есть. И зрители эти или болельщики, чётко разделились на две почти равные половины. Военные и молодёжь стоит справа от тренировочной площадки, а люди заслуженные и в летах по другую. Исключение составляет Державин и ещё несколько сановников. Надо полагать, они не за Брехта поболеть пришли, а против англофила Воронцова. Граф пришёл в шитом золотом кафтане тёмно-красного цвета при всех орденах. Даже Андрея Первозванного есть, кроме того Владимира какой-то высокой степени и Александра Невского. Ордена настоящие, не вышитые и лента голубая через плечо.

А вот ни жены, ни детей у человека нет. Что косвенно его антипатию к женщинам подчёркивает. Кто его теперь точно определит, содомит граф или нет.

Пётр Христианович снял доломан, не лежала у него душа к генеральским мундирам, по-прежнему ходил в синем мариупольском облачении. Александр Романович долго путаясь в Андреевской ленте и рукавах кафтана тоже, наконец, остался в шёлковой рубахе белоснежной. Правда в отличие от рубахи Брехта, которую ему на Кавказе сшили по образцу нормальной для двадцать первого века, у графа она вся в рюшечках и кружевах. Женская блузочка такая.

Графу шестьдесят два года. Старичок, правда, волосы ещё не седые, ну или закрашивает их чем. Сажей должно быть. Роста в министре иностранных дел в районе метра шестидесяти пяти и рядом с накаченным гигантом Витгенштейном смотрится он проигрышно. Никто за него даже и со стороны болельщиков не поставит и рубля. А ещё приличненький такой животик. Не утруждает себя Александр Романович утренними пробежками. Разве что до горшка.

Брехт крутанул саблю в руке, не, не джигитовка, гарда же, просто вращательное движение кистью сделал. Надо сказать, что понимая, что времена ноне серьёзные и можно легко оказаться вызванным на дуэль, Пётр Христианович за последний год и шпагой и саблей занялся всерьёз. Благо учителей хватало. У него же целых двенадцать черкесов есть. Вот по очереди со всеми и рубился. Не зарубил ни одного, хотя палец одному сломал. Но и от них синяков в первое время прилично получал. Не так давно, уже после возвращения в Дербент с войнушки, провёл учебный поединок с Ермоловым. Этот по росту и силе почти соответствует. Ну, по росту да. А вот умение, что ему черкесы привили на голову выше, чем у будущего грозы Кавказа. Легко в капусту того Брехт нашинковал. Если бы боевые сабли были, а не учебные.

Сейчас учителя стояли отдельной группой, и их было в группе этой не двенадцать, а полсотни. Стояли в стороне, к площадке в отличие от зрителей сановных не ломились. Все конвойцы императора тоже пришли. Куда же они Александра одного отпустят, тем более что там будут холодным оружием махать. И вот не отнять. Дисциплину им привили, горцы в отличие от сановников стояли молча. Они покивали Брехту, перебросились парой приветствий между собой и теперь превратились в памятники.

Пётр Христианович выставил руку далеко вперёд, и сабля у него длиннее и прямее, чем у министра, потому смотрелось со стороны это, наверное, немного комично. Маленький и пузатенький старичок с короткой и тонкой сабелькой кривоватой нападал на огромного генерала с огромной саблищей в руке.

Брехт решил поединок сразу не заканчивать. Люди же на зрелище пришли посмотреть. Он отбил слабенький удар графа и сам легонько стукнул плашмя о его клинок. И чуть не поплатился за самоуверенность, откуда что взялось, точно, когда учился в Англии граф, там уроки брал у хороших фехтовальщиков. Если бы была у Воронцова шпага, а не сабля, то дырку бы в пузе у Брехта он организовал, а так только царапину, кожу порезал, но рана неприятная, сразу довольно сильно кровить начала. Это Пётра Христиановича вместо того чтобы настроить на конструктивный лад, взбесило и он с молодецкого замаха рубанул по подставленной сабельке Воронцова. Дзынь и его длиннющая сабля, соскользнув с умело уведённой графом своей, врезалась в землю, а Брехт чуть было на вторую рану в плече не раскрутился, да нет, раскрутился, материал хряснул и кожу обожгло, ещё и по плечу кровь вниз заструилась. И это при том, что отпрыгнул в последний момент.

— Два — ноль, — Брехт тряхнул головой, самоуверенность через уши вытрусив и занялся делом, как его горцы и учили. Как уж этот приём называется у итальянцев, Пётр Христианович не знал, он закрутил саблю графа вокруг своей, а потом резко бросил руку в сторону. Дзинь и сабелька Воронцова полетела в его болельщиков. Смотреть, чем закончится, Витгенштейн не стал, он замахнулся, как и полагается в сабельной рубке, а не в фехтовании на шпагах, и рубанул справа налево и вниз по плечу Воронцова. Ну, дамасский клинок