Читать книгу "Отрицательная Жизель - Наталья Владимировна Баранская"

я бы ни за что не пошла! — возмущалась Алла.

Ой, как им не терпелось узнать, куда это устремилась Лушка бодрой походкой и с такой веселой мордочкой?

И правда — куда?!

Вернулась Лушка как раз к концу перерыва — голодная, с куском булки в руках, но веселая. Помолчала немного, а потом не выдержала, сообщила, что переходит на работу в большой новый магазин культтоваров в отдел игрушек. Директор этого магазина — «дядечка» — пригласил ее на работу, а директорша «Света» не против, отпускает. Как все произошло, Лушка не рассказала.

А произошло это так. Он повез ее на выставку игрушек, а оттуда в «свой» магазин, который должен открыться ко Дню 8 Марта. «Пока не посмотрим выставку, — сказал он, — ни о чем говорить не будем». А там, на месте, предложил ей работать и представился: «Павел Иванович Медведь». Тут же добавил: «Такая у меня фамилия», и признался, что «раньше работал в другой отрасли». Лушка хотела спросить, какой (из вежливости), и не успела… «Только не медведем, — добавил Павел Иванович, — не дрессированным в цирке…»

— Значит, будешь торговать зайчиками и кошечками? — спросила Рита.

— И кошечками, и собачками, и мячиками, и куклами… — весело выпалила Лушка.

— И мишками, — добавила Алла.

— О! — Лушка вдруг округлила глаза, засмеялась: — Ну да, и мишками тоже.

— А что, девочки, это совсем неплохо…

Девушки принялись обсуждать, какая торговля лучше. Но Лушка их уже не слушала. Она мысленно расставляла свой новый товар на стеллажах, на подиуме — возвышении, встроенном в пол посередине большого зала.

Она обдумывала, как встретит первых покупателей. Особенно ее волновала встреча с малышами. «Надо будет расставить в зале низенькие столики и стульчики, а на столики поставить игрушки. Раз это самообслуживание, ребята смогут потрогать и даже немного поиграть с ними, выбирая…»

Поздно вечером Павел Иванович Медведь, сидя дома под лампой молочного цвета, разбирал бумаги — счета оформителей, заявления новых сотрудников, накладные на получение товара. Рабочего дня ему не хватало, много было дел, до открытия магазина оставалось двадцать дней, а надо еще получать товар, оформлять витрины, расставить продавцов и дать каждому возможность устроиться на своем месте. Медведь радовался, что удачно подобрал основные кадры. Долго он их искал, тщательно присматривался, прислушивался, оценивая.

«А девчушка эта, Дюймовочка, лучшая моя находка, — думал Медведь, — она безусловно талант». Он представлял Лушку среди детей, у полок с игрушками, слышал ее быстрый ласковый говорок, видел большие ясные глаза, полные доброго внимания, горячего желания помочь в покупке.

Лушка в это время уже спала. Ей снился забавный путаный сон. Она усаживала в разноцветные абажуры кукол, плюшевых мишек и зайцев. Абажуры вертелись наподобие каруселей, но не сами — Лушка должна была их подкручивать, ей приходилось бегать от одного к другому и в то же время надо было выписывать чеки. Покупателей было много, все хотели купить по абажуру с игрушками. Лушка бегала между вертящимися абажурами и не просто бегала, а скользила, выделывая ногами разные выкрутасы, похожие на фигурное катание. Ей было весело, немного щекотно, смешно.

Но вдруг она увидела среди пестрой суеты представителя торга, того самого — с розовой лысиной. Он махал толстыми руками крест-накрест, как бы запрещая, останавливая движение. Абажуры, колыхаясь, замирали, а Розовая Лысина надувался тупой важностью и произносил значительно, твердо: «Торговля есть торговля…»

ВОРОВКА

Почти год продолжалась эта история. «Многосерийный детектив без начала и конца», — как сказал Валя. Мы сыграли в этом фильме по нескольку ролей: потерпевших, свидетелей и даже сыщиков.

Началось все с Марины. Кто из нас, семерых сотрудников отдела, был на месте, теперь не скажу. Софья Васильевна была точно, новенькая была — это остриженная, и, кажется, еще не ушла Лида Веселкина, дорабатывала последние дни.

Марина полезла в свою сумку, такую бокастую, с громким замком. Открыла ее, покопалась, вскрикнула, будто палец уколола, и тотчас глаза у нее налились слезами и по щекам поползли темные полосы — размылась тушь.

Лида вздрогнула, когда Марина закричала, рассердилась: «Господи, можно ли так пугать?», а Софья Васильевна спросила спокойно, не поднимая головы от стола: «Что там у вас случилось?»

Марина затрясла головой так, что вся укладка разошлась. Она вообще очень темпераментная — Марина. Трясет головой, слезы льются, роется в сумке, что-то бормочет. Я ей крикнула:

— Ну?! Говори, что с тобой?

— Зарплата… Все мои деньги… Исчезли… Украли зарплату…

— Украли?! — Софья Васильевна подскочила даже. — Что вы хотите этим сказать? Почему вы позволяете себе делать такие заявления?..

А я подошла молча, схватила ее сумку, перевернула и хлопнула по дну. Из сумки высыпалась на стол куча: пудреница, помада, тушь, бумажные салфетки, катушка и наперсток, старые мятые билеты — автобусные, киношные, железнодорожные, две конфеты «Мишка», маникюрные щипцы, напильник, профсоюзный билет, зеркало, два скомканных носовых платка, гребенка и свернутые клубком чулки.

— Вот теперь спокойно ищи, — сказала я и стала смотреть, как она перебирает свое добро. Даже чулки заставила развернуть.

Она больше не плакала. Лицо у нее было злое. Сложив все обратно в сумку, она посмотрела на меня и сказала ехидным голосом:

— Ну что, товарищ профорг, вы теперь убедились, что денег нет?

Злиться на меня было глупо. Я ведь только помогала ей искать толково, а не копаться по-куриному.

— Убедилась, — ответила я спокойно. — Однако это совсем не значит, что деньги украдены. Может быть, ты их потеряла. Вспомни, куда ты заходила после получки?

Софья Васильевна меня поддержала — со всей конкретностью хотела она восстановить путь Марины от бухгалтерии до отдела, со всеми встречами, заходами и переходами.

— Идем искать! — Я дернула Марину за руку, не дослушав Софью Васильевну.

— Какая чепуха! — воскликнула Марина. — Куда мы пойдем? Зачем? Я сначала занесла сюда сумку, потом взяла кошелек с мелочью, пошла в буфет, а на обратном пути заходила… Да, я заходила, и не в одно место, но денег-то со мной не было. Был только кошелек — вот он даже лежит отдельно — в столе. Можете проверить.

Тут вдруг встала наша новенькая, приоткрыла рот, вздохнула, и вид у нее был такой, будто она хотела что-то сказать, но передумала. Я заметила, что она побледнела.

— Мила, что с тобой? — спросила взволнованно Лида Веселкина. — Не переживай — такие происшествия у нас не часты.

Это было сказано полушутя, ничего подобного у нас никогда не случалось.

Мила была Лидиной кандидатурой — она ее привела на свое место. Похоже было, что не очень хорошо она ее знает. Я спросила тогда, почему эта девушка острижена под машинку, да еще какая-то проплешина у нее на затылке, Лида замялась: неудобно, говорит, спрашивать. У