Читать книгу "Серная кислота - Амели Нотомб"

Однако постепенно благостное самодовольство улетучилось. Как могла она так легко успокоиться? СКЗ-114 терпит ничуть не меньше побоев, чем прежде. Умыть руки в такой ситуации не означает снять с себя вину.

Некая неведомая часть ее существа подсказывала, что когда она, Здена, бичевала СКЗ-114, то ее зверства носили отчасти характер сакрального действа. А теперь прекрасная узница разделяет участь простых смертных, подвергаясь заурядной порке, вульгарному надругательству.

Здена решила восстановить избранность Панноники. И снова нещадно исхлестала ее. Когда та увидела, что вернулась истязательница, которая на неделю оставила ее в покое, глаза ее выразили недоумение, словно вопрошая о причинах такой непоследовательности.

Здена снова задала мучивший ее вопрос:

– Как тебя зовут?

Панноника не отвечала, сохраняя насмешливый вид, который надзирательница истолковала более или менее правильно: «Неужели ты воображаешь, будто твое возвращение я воспринимаю как милость, за которую тебя следует отблагодарить?»

«Она права, – подумала Здена. – Надо сделать так, чтобы она была мной довольна».

* * *

ЭРЖ-327 рассказал СКЗ-114 про допрос, которому его подвергли.

– Вот видите, – сказала она, – лучше вам не знать моего имени.

– Она теперь знает мое, но оно ее интересует как прошлогодний снег. Она одержима вами, и только вами.

– Большая честь, я бы с удовольствием без нее обошлась.

– Мне кажется, вы можете извлечь из этого пользу.

– Будем считать, что я не поняла вас.

– Что вы, я не имел в виду ничего оскорбительного. Вы даже не представляете, сколь велико мое уважение к вам. И я благодарен вам за это: никогда прежде я не испытывал такой острой потребности перед кем-то преклоняться, как теперь, когда мы угодили в ад.

– А я никогда не испытывала такой потребности высоко держать голову. Это единственное, что помогает мне выжить.

– Спасибо. Я горжусь вами. И все остальные, мне кажется, тоже.

Он не ошибался. Глаза заключенных словно магнитом притягивала красота Панноники.

– А вы знаете, что самые прекрасные слова о величии героев Корнеля написаны французским евреем в 1940 году? – сказал ЭРЖ-327.

– Вы были учителем? – спросила девушка.

– Я и есть учитель. Не хочу говорить об этом в прошедшем времени.

– Что, надзиратель Здена, ты опять взялась драть СКЗ-114? – ухмыльнулся надзиратель Ян.

– Да, – отвечала она, игнорируя издевку.

– Нравится она тебе? – спросил надзиратель Марко.

– Нравится, – согласилась она.

– Да ты просто обожаешь ее метелить. Не можешь удержаться.

Здена быстро прикинула, что к чему. И инстинкт подсказал ей, что лучше соврать.

– Да, мне это в кайф.

Все заржали.

Здена подумала, что еще две недели назад это не было бы ложью.

– Можно попросить вас об одной вещи, ребята? – спросила она.

– Попробуй.

– Оставьте ее мне.

Надзиратели аж взвыли от смеха.

– Ладно, надзиратель Здена, так и быть, – сказал надзиратель Ян, – бери ее себе. Но при одном условии.

– При каком?

– Что будешь нам все рассказывать.

Назавтра во время работ в тоннеле надзиратель Здена приблизилась к СКЗ-114 с кнутом в руке.

Камера жадно нацелилась на эту парочку, которая больше всего занимала зрителей. Панноника стала работать вдвое прилежнее, хотя знала, что усердие тут не поможет.

– Ты у нас доходяга, что ли, СКЗ-114? – рявкнула Здена.

На узницу посыпались удары.

Панноника вдруг осознала, что ничего не чувствует. Кнут оказался поддельным. СКЗ-114 догадалась изобразить сдерживаемую боль.

Потом искоса посмотрела на Здену. И поймала ее напряженный многозначительный взгляд: палачиха посылала знак своей жертве, что кнут подменила она и эта тайна должна остаться между ними.

Через секунду Здена вновь стала прежней надзирательницей, извергающей в площадной брани свою злобу и ненависть.

После недели представлений с бутафорским кнутом надзиратель Здена снова спросила СКЗ-114:

– Как тебя зовут?

Панноника не ответила. Взгляд ее глубоко погрузился в глаза противницы. Потом она подхватила ведро с камнями и понесла на свалку. Затем вернулась и снова принялась наполнять его.

Здена упрямо ждала, всем своим видом давая понять, что мягкое обращение с ее стороны заслуживает награды.

– Как тебя зовут?

Панноника с минуту подумала и сказала:

– Меня зовут СКЗ-114.

Надзирательница впервые услышала ее голос.

Не выдав Здене настоящего имени, она тем не менее сделала ей нежданный подарок – звук своей речи. Сдержанный, суровый и чистый. Голос редкого тембра.

Здена так опешила, что даже не обратила внимания на уклончивость ответа.

Надзирательница оказалась не единственной, для кого это стало событием. На следующий день газеты пестрели заголовками: «ОНА ЗАГОВОРИЛА!»

Случаи, когда заключенные говорили, можно было пересчитать по пальцам. А уж СКЗ-114… Ни один микрофон ни разу еще не поймал ее голоса. Разве что глухие постанывания под ударами кнута. А тут она произнесла нечто членораздельное: «Меня зовут СКЗ-114».

«Самое удивительное в ее высказывании, – написал кто-то из аналитиков, – слова „меня зовут“. Эта девушка, которая, к всеобщему нашему ужасу и негодованию, подвергается чудовищным издевательствам, преступному обесчеловечиванию, невиданному унижению, разнузданному насилию, – девушка, которой предстоит на наших глазах умереть, которая уже, по сути, умерла, – еще в состоянии начать фразу с гордого „меня зовут“, с утверждения собственной личности. Какой урок мужества!»

* * *

Заключенные тоже мало что поняли. Все они до единого глубоко восхищались СКЗ-114. Она была для них героиней, чье беспримерное достоинство помогало им не пасть духом.

Молодая женщина, значившаяся под номером МДА-802, сказала Паннонике:

– Здорово ты ее! Молодец.

– Если не возражаете, я предпочла бы обращение на «вы».

– Я думала, мы друзья.

– Именно поэтому. Оставим тыканье нашим врагам.

– Мне будет трудно говорить вам «вы». Мы же ровесницы.

– Надзиратели тоже наши ровесники. Сами видите, когда детство кончается, люди уже не объединяются по возрастному признаку.

– А что дает общение на «вы»?