Читать книгу "Крылья - Мария Герус"

Но, видно, то был несчастный день для военных действий. Именно в этот день Его Истинное Величество потерпел сокрушительное поражение под Маремами.

Крыса открыл шкатулочку, не глядя сунул в нее руку… Затем, по плану, он должен был разразиться дикими воплями и запрыгать по всему классу, пытаясь стряхнуть с руки намертво вцепившегося разъяренного спика.

Но когда рука вынырнула из шкатулки, намертво зажат в длинных безжалостных пальцах оказался именно спик. Кусаться он не имел никакой возможности, хотя и очень старался. Крыса держал его умело, за голову, как раз под рогами. Класс ахнул, но тихо, сдержанно. По опыту всем было известно, что за громкие вопли можно немедленно схлопотать наказание.

– Прелестно, – сказал Крыса, – просто изумительно.

Спик был, видимо, с ним не согласен. По встопорщенной чешуе проходили алые волны ярости, острые рога угрожающе шевелились, туловище сокращалось, пытаясь достать Крысу хотя бы кончиком зазубренного хвоста. Но Варка уже знал: по-настоящему достать Крысу довольно трудно. Беспомощному змею это было явно не по силам.

Улыбаясь, как оскаленный череп, и держа спика в вытянутой руке, Крыса медленно пошел по классу. Змей извивался в опасной близости от лиц насмерть перепуганных одноклассников. Тут уж и страх наказания не помог. Девчонки визжали и норовили нырнуть под стол. Парни отшатывались и пытались закрыться руками. Илка крепился до последнего, но все-таки зажмурился. Его ближайший друг и соратник Петка внезапно посерел и обмяк. По-видимому, отбыл в обморок. Варка и не знал, что он такой впечатлительный.

Тут спик оказался прямо перед Варкой. Варка спокойно смотрел в лицо Крысе, сияя честнейшими, невиннейшими синими глазами. Все-таки это был его собственный, с детства знакомый спик. Так что визжать и падать в обморок он не стал. И как оказалось, зря.

– Прелестно, – повторил Крыса, остановившись перед ним с несчастным змеем в руке. – Ивар Ясень принес в класс любимое домашнее животное. Я надеюсь, все желающие с ним уже познакомились. А теперь меня томит желание познакомиться с другими домочадцами лицеиста Ясеня. Например, с его родителями. Или, может быть, они предпочтут беседовать сразу с Главным мастером?

– Нет, – твердо ответил Варка, – не предпочтут.

Беседа с Главным мастером, как правило, означала отчисление из лицеума.

Отцу Варка ничего не сказал. Отец под горячую руку мог и прибить. Причем на этот раз Варке влетело бы дважды. За вынесенного из дома спика – отдельно, за безобразие на уроке – отдельно. Так что знакомиться с Крысой пошла мать. Если бы Варка знал, что из этого выйдет, то сразу сдался бы на милость отца.

Беседа происходила в пустом в этот вечерний час Зале для упражнений в версификации. Мать вошла туда одна, Варку оставила ждать за дверью. Варка подумал, подумал и прижался ухом к дверной щели. Предполагалось, что мать будет извиняться и оправдываться, но пока что бубнил один Крыса. Бубнил, бубнил, а потом вдруг начал орать. Тут до слуха Варки стали наконец долетать отдельные слова, как и следовало ожидать, не слишком приятные. «Немыслимо! – вопил Крыса. – Как он посмел! Никто и никогда раньше…» Варке стало неинтересно. Все и так ясно, никто и никогда раньше не смел, а Варка посмел… И это немыслимо… И Варку теперь следует самое малое казнить на главной площади, чтоб другим неповадно было.

Мать вышла через полчаса и, ни слова не говоря, потянула Варку к выходу. Варка заглянул ей в лицо и остолбенел. Она плакала. Его спокойная терпеливая мать, встречавшая легкой улыбкой любые, самые бурные вспышки отца, плакала и даже не пыталась этого скрыть. Ее трясло. До дому она добралась только потому, что опиралась на Варкино плечо.

– Гад, – кратко высказался Варка уже на пороге. – Я его выживу.

– Нет. Его нужно пожалеть, – тихо ответила мать. Такое могла сказать только его мать, которая жалела даже мышей. Больше они об этом не говорили. Однако Варка не собирался сдаваться. Война и только война!

Война продолжалась, но успехи Варки были такими же сомнительными, как успехи королевских войск. Самым большим его достижением была жирная крыса, подвешенная за хвост у восточного окна зала. Правда, крысу раздобыл Илка. Варка всего лишь забрался на крышу Белой башни и привязал верхний конец веревки к водосточному желобу.

Весь урок ученики хихикали и переглядывались. Дохлая крыса покачивалась под ударами злого осеннего ветра и медленно намокала под дождем. Добраться до нее из класса было невозможно. Варка тихо радовался. Огорчало только, что Крысеныш не прервал урок и не побежал жаловаться Главному мастеру. Тихий и смирный, как объевшийся дракон, он спокойно расхаживал по залу, как всегда глядя поверх голов.

Ответный удар он нанес в конце урока, когда все уже расслабились и решили, что проделка сойдет с рук. Всем и каждому, даже ни в чем не повинной Фамке, был вручен список новейшей поэмы Варавия Верноподданного, известного придворного версификатора. Поэма называлась «Песнь о великой победе Его Истинного и Непреложного Величества Анастасия над гнусным самозванцем в битве при Закопанье» и содержала восемьдесят строф по двадцать строк каждая. Крыса внимательно, словно впервые заметив, рассмотрел болтавшуюся за окном мокрую дохлую тезку, а потом сообщил, что новое творение гения, воспевающее подвиги нашего великого короля, надлежит выучить наизусть. Сегодня. Кто выучит – может идти домой. Но не раньше. Класс взвыл. В ответ Крыса поинтересовался, кто их не устраивает: преданный Двору поэт или… – но такое даже вымолвить страшно –…неужели кому-то не нравится Его Истинное Величество? После такого заявления все замолчали. Не любить Истинное Величество было опасно для жизни. Разошлись они уже в полной темноте, под жестоким ледяным дождем, зверски голодные и совершенно обалдевшие от знакомства с творчеством гениального Варавия.

После этого Витус с Андресом позвали взрослых приятелей с Рынка-на-Болоте, подкараулили Илку с компанией и как следует отлупили, чтоб неповадно было злить Крысу. Варку тоже пытались подловить, но не вышло. Варка очень быстро бегал.

С тех пор Крыса вошел во вкус и уже не искал виноватых, а наказывал всех скопом. Справедливость его не интересовала. В лучшем случае к каторжным работам после уроков приговаривались только признанные. Фраза «Все свободны и могут идти домой. Ивар Ясень, Илия Илм, Витус Вейник – останьтесь» звучала чуть ли не каждый день. Варка сделался большим знатоком творчества Верноподданного Варавия. Мать снова плакала, отец дознался и пару раз всыпал сынку-неслуху по первое число, а оды царствующему дому Варка выучился писать так, что впору самому подаваться в придворные версификаторы.

* * *

Ну, ничего, сегодня Крыса заплатит за все. Сейчас, еще минуточку. Пусть только начнет опрос. Что-то он сегодня все у окна торчит. Ну, конечно, за этим окном Сады, вид красивый, особенно осенью. Ишь, мечтает. Интересно, о чем может мечтать Крыса? А если не ждать опроса? Уж очень он хорошо стоит. Ага, вот и совсем отвернулся. Точно, пора!

Варка взглянул на Илку, одними губами прошептал «давай!» и выхватил из кармана пригоршню смятых листьев розмарина. Илка неторопливо кивнул, провел по лицу рукой, из которой тоже торчали узкие листья, и вдруг резко, без замаха швырнул вперед круглый глиняный горшок. Илка всегда был метким. Горшок врезался точно в середину учительской кафедры и с треском развалился на части. Пустотелая кафедра отозвалась гулким грохотом.