Читать книгу "Годы странствий Васильева Анатолия - Наталья Васильевна Исаева"

картинки на планшеты, переводила тексты и надписи, была уже им всем бесконечно благодарна за эту память, — но никогда не забуду мастера, ползающего на коленях среди рулонов бумаги и приколачивающего гвоздями рамы к выбеленным стенам класса физических тренингов… Никогда не забуду этого первого настоящего знакомства…

После всех пышных и невероятных событий Олимпиады я уехала в Англию, где друзья нашли мне постоянную работу в Лондоне и Оксфорде (к тому времени у меня за плечами уже были две индологические книжки на английском и постдокторантура в Оксфорде, «Wolfson College»). Я продолжала и какие-то проекты в Лионе: важнейшем городе для Сергея, куда переехала из Парижа знаменитая театральная школа ЭНСАТТ с улицы Бланш (ENSATT — École Nationale Supérieure d’Arts et Techniques du Théâtre / Национальная высшая школа театральных искусств и техник). Там Сергей поставил два дипломных спектакля со студентами-выпускниками. Директор этой театральной школы, Патрик Буржуа (Patrick Bourgeois), по собственной инициативе и собственному сердечному желанию организовал вечер памяти Исаева… Я приехала в Лион из Лондона вместе с полудюжиной других приглашенных; тогда-то и возникла неожиданная идея по поводу создания в ЭНСАТТе режиссерского отделения… (Я еще расскажу об этом подробнее в главе о театральной теории и педагогике Васильева.) Патрик Буржуа тогда впервые задумался о приглашении мастера художественным руководителем всего факультета. Буквально же было произнесено следующее: «Если ты приведешь мне Васильева, я дам ему карт-бланш. На учебную программу, структуру курса, на число студентов в группе; я выбью ему приличный трех-четырехлетний бюджет…»

Но пока что я занималась своей индологией в Лондоне и Оксфорде, откуда меня по соглашению отпускали всякий раз на полтора месяца в году на устные переводы в ЭНСАТТе (там над дипломными спектаклями студентов-актеров работал теперь не Сергей Исаев, а Сергей Голомазов, педагог из ГИТИСа)… Между тем еще летом 2001 года Васильев начал в «Комеди Франсез» переговоры о постановке мольеровского «Амфитриона». Я приезжала тогда к нему из Лондона в Париж на один день, с утренним и вечерним билетом «Евростара» в кулачке, без багажа, с каким-то глупым елочным шариком, прицепленным к дамской сумочке, мы говорили о возможном спектакле — а я о первых предложениях лионской школы… Это было летнее, солнечное воскресенье, мы вошли возле Северного вокзала в ресторан «Терминюс» с этими всякими их гадами морскими, Васильев заказал огромное двухэтажное блюдо немыслимых устриц, крабов и ракушек, при этом отрывавшаяся подметка его ботинка была прикручена к ноге шнурком. Вышколенные официанты в длинных фартуках до земли и бровью не повели: солидный клиент, сразу видно, ça se voit! А я уже знала, что начиная от французского Рождества буду так или иначе работать в Лионе на актерском факультете, в общей сложности почти два месяца подряд, так что — на скоростном ТЖВ — я могла легко удирать в Париж в какие-то дни репетиций — и, конечно же, могла договориться и приехать на премьеру в начале февраля… Такая была удача, такое было везение! Я просто боялась поверить этому раскладу.

С него-то все и началось!

И несколько слов о названии книги. Оно украдено у Гете: первые мысли о написании романа «Годы странствий Вильгельма Мейстера, или Отрекающиеся» («Wilhelm Meisters Wanderjahre oder die Entsagenden») возникли у Гете, еще когда он заканчивал свои «Годы учения Вильгельма Мейстера» («Wilhelm Meisters Lehrjahre»)… «Главный вопрос, о котором предстоит говорить по поводу романа, — писал Гете Шиллеру в июле 1796 года, — это где оканчиваются „Годы учения“, которые, собственно, и должны быть даны, а затем — насколько нужно в дальнейшем еще раз выводить на сцену все тех же действующих лиц… Что необходимо по отношению к предшествующему, должно быть сделано, так же как нужно предуказать последующее, но для читателя должны остаться зацепки, которые, как и сам план, указывают на возможное продолжение…» Однако к работе над романом Гете приступил только одиннадцать лет спустя, о чем есть запись в его дневнике: «Утром в половине седьмого начал диктовать первую главу „Годов странствий Вильгельма Мейстера“ (17 мая 1807 г.)». Сюжетно это сочинение открывается письмами к Натали (Natalie)… Таким образом, с самого начала «Годы странствий Вильгельма Мейстера» (мастера Вильгельма) были задуманы как собрание новелл, скрепленных обрамлением — повествованием о путешествиях, предпринятых по велению тайного «Общества башни» (в новом романе его члены называются — «Отрекающиеся»).

Еще один текст, к которому отсылает название книги, — это пьеса Алексея Арбузова, которого Васильев знал со времен своей режиссерской юности. Арбузов видел и очень ценил «Сказки старого Арбата», поставленные студентом Васильевым в Учебном театре ГИТИСа…

Из пьесы «Годы странствий»: «…Уходят дни. Когда я был мальчишкой, я думал, что дни не исчезают бесследно, а уходят куда-то и там живут своей постоянной, неизменной жизнью. — Куда уходят дни, сержант? — А куда им уходить? Они тут, при нас. Хорошо прожитый день и после нашей смерти жив остается…»

Глава нулевая, предварительная. Онлайновый показ «Маскарада» Васильева, поставленного в «Комеди Франсез» тридцать лет назад

Премьера спектакля состоялась 23 мая 1992 года

Постановка Анатолия Васильева

Текст Михаила Лермонтова

Производство «Комеди Франсез» («Comédie-Française»)

Хореография: Сесиль Бон (Сécile Bon)

Сценография: Игорь Попов (Igor Popov)

Костюмы: Борис Заборов (Boris Zaborov)

Свет: Анатолий Васильев и Игорь Попов (Anatoli Vassiliev, Igor Popov)

Музыка: Александр Глазунов и Камиль Чалаев (Alexandre Glazounov, Kamil Tchalaev)

Играют: Jean-Luc Boutté, Richard Fontana (потом Christian Blanc), Valérie Dréville, Eric Frey, Jean Dautremay, Céline Samie, Catherine Salviat, Nathalie Nerval, Didier Bienaimé, Sohpie Caffarel, Caroline Appér

Беатрис Пикон-Валлен (Béatrice Picon-Vallin): «Маскарад» Михаила Лермонтова, поставленный Анатолием Васильевым в Доме Мольера в мае 1992 года (это была новая пьеса, вошедшая в репертуар «Комеди Франсез», а вместе с тем спектакль первого российского режиссера, приглашенного в эту труппу), несомненно, стал приключением, — со всей храбростью и рисками, которые это повлекло за собой. Прежде всего риск существовал для Жака Лассаля, вставшего во главе учреждения, члены которого (также и в связи с постановкой «Маскарада») с удовольствием начали отстаивать чисто французскую идею творчества, — он возглавил энергичную программу, начатую еще Антуаном Витезом и открывающую дорогу зарубежным авторам и режиссерам с других континентов, будь то континенты географические или художественные (скажем, кинематографические)…

Французские критики почти единодушно отвергают спектакль. Тут нужно сделать два замечания: с одной стороны, трудно, если не невозможно, составить себе представление о премьере, то есть, в общем, о первой встрече с публикой спектакля, который пока еще не существует и будет действительно существовать только тогда, когда сцена и зал сформируют его вместе, общими