Читать книгу "Наследница - Злата Тур"

— Белочка, у тебя такие тонкие косточки, что мне кажется, я могу повредить что-то.

— Ты мне предлагаешь нарастить сала на них, чтоб выглядели покрепче? — шутливо пугаюсь я, но знаю — повода для беспокойства нет. Платону я нравлюсь вся, с моими косточками, видными тазобедренными мослами. И особенно он млеет от моих ключиц. При одной только мысли о его реакции у меня самой теплеет внизу живота. И смешно, и дух захватывает. Как только мы встречаемся, он обязательно должен полюбоваться ими, погладить. Своего рода контроль: все ли на месте, что принадлежит ему. Будто проверяет, не касался ли кто его сокровища. И да, Платон жуткий собственник. Он это знает, но держит себя в руках, лишь испепеляющим взглядом окидывает всех представителей мужского пола, если вдруг кто случайно попадает в мою орбиту.

За все время, что мы знакомы, он ни разу не дал повода пожалеть об этом. Но вот насчет конкурентноспособности она права. Нельзя становиться скучной наседкой и допускать, чтобы страсть в любовном очаге затухала. Поэтому мы здесь и бродим в поисках сногсшибательного белья. Хочу как в анекдоте:

— Милый, знаешь, что я тебе подарю на день рождения?

— Что?

— Сейчас надену.

У Платона не день рождения. У нас годовщина знакомства. С ним я стала взрослой девочкой. Правда, долго шарахалась, боялась, что сбудется Динкино предсказание. Она говорила, что для таких уверенных в себе парней, как Платон, главное — завоевать девушку. А после первого секса они бросают. Типа сорванный цветок уже не так благоухает. И приводила кучу примеров, с кем так поступили.

Но Платон видел, что я робею, и не брал напором. Терпеливо, как горную козочку, он меня приучал к себе, к своему телу. И когда однажды зацеловал меня до звезд в глазах, все глупые опасения растворились, как густой туман в лучах солнца. Я доверилась его надежным рукам, которые словно пробуждали мою женскую суть, обжигали горячими мурашками, побежавшими по позвоночнику, убеждали, что все, что мы делаем это правильно.

Смешно, но первое время я стеснялась показаться при свете дня без одежды. Стеснялась откровенных ласк. Но Платон только умилялся и ждал, когда я осознаю свой новый статус.

— Белочка моя! Ты как настоящая принцесса из сказки! Честно, я думал, таких не бывает.

И вот я уже выбираю эротическое белье, чтобы быть для любимого самой желанной и неповторимой. Но то, что предложила Динка, еще вызывало опасения. Все-таки жесткое бабулино воспитание не вытравишь, как тараканов, мелком «Машенька». Однако под напором подруги я сдалась.

После шопинга мы поехали ко мне, еще раз оценить покупки, выпить чаю и поболтать спокойно.

— Белка! Надевай свою красоту. Сейчас сделаем такое, от чего у твоего Шевцова челюсть отвиснет, и он про работу забудет.

— Да чего ее надевать, я ж уже все меряла, надо только постирать, — начала я было отказываться, но Динка, если вцепится в какую идею, то пропало. Бультерьера легче убедить отпустить добычу, чем ее отказаться от задуманного.

— Не-е-ет! Ты в фильмах видела? Со скромницами, типа тебя, такие ровные, теплые отношения. Он пылинки сдувает и все дела. Но привыкает, и ухаживания за любимой девушкой не несут уже остроты. Той, что на пике, на разрыв эмоций. А она вдруг бац! И присылает откровенное фото. Нет, я тебя плохому не научу. Будешь в белье. Но позы щас в интернете найдем, чтобы просто вау было.

Даже не знаю, как согласилась на эту провокацию. Наверно, азартный блеск в ее глазах меня тоже заразил. Захотелось чего-то такого, чего никогда себе не позволяла.

Я скопировала несколько вызывающих поз, которые Динка засняла на камеру. Черт! Это, правда, было возбуждающе. Я представила, как Платон, в разгар рабочего дня получает мое сообщение и забывает, где он находится. Сглатывает слюну, облизывает пересохшие губы и ошалело перелистывает фотки. Какой-то маленький бесенок, которому я очень редко позволяла высовываться, сейчас вылез и от радости корчил смешные рожицы и дрыгал ножками.

Меня прямо распирало от восторга при мысли, что мой любимый до конца дня ни о чем не сможет думать, кроме моего белья и, соответственно, меня.

Это так восхитительно! До сих пор советы подруги по части межполовых отношений я категорически не воспринимала. Но с бельем идея мне очень понравилась. Все-таки опыт не пропьешь. Несмотря на то, что мы ровесницы, Динка уже давно вовсю пользуется лозунгом времен октябрьской революции «Долой стыд!». И поэтому знает намного больше, чем я.

Но потом сработало бабушкино предостережение «Ничему не радуйся сильно! А то сглазишь!» Не успела Динка дощелкать мою красоту, как ей кто-то позвонил, и она умчалась, как угорелая кошка. И самое обидное — когда я попросила переслать те фотки, которые успела сделать, она дико поизвинялась и сказала, что случайно удалила.

— Белка, но если ты почувствовала кайф, давай повторим фотосессию. Только попозже. Сейчас мне реально некогда.

Повторять мне уже перехотелось. Лучше продемонстрирую на себе. А то по телефону отправлять — ну такое себе. К тому же, вдруг Платон оставит свой аппарат без присмотра и кто-то увидит, а еще хуже, перекинет себе и будет кого-то из нас шантажировать! Даже хорошо, что они пропали…

Божечки, я боялась каких-то фотографий, где все самое-самое интимное было все-таки прикрыто, а вляпалась вообще в такое дерьмо, от которого вовек не отмыться!

Глава 3

Я просто утонула в своих страданиях. Непонятно, чему было хуже. Телу, которое разламывалось от боли и приступов дурноты. Или душе, которая была разорвана на кровоточащие лохмотья. Если б не Анчи, я готова была просто умереть. Но о наглом усато-хвостатом чудовище некому позаботиться. И тут же слезы снова подступили к горлу, грозя задушить. Это же Платон принес его…

— Белочка, смотри, что я нашел, — он вынул из-за пазухи дрожащий серый жалобно попискивающий комочек. — Оставишь? Или будем искать приемных родителей?

— Конечно, оставим! — взвизгнула я. Сбылась самая несбыточная детская «хочушка»! Я всегда, сколько себя помню, просила завести котика. Но бабушка была неумолима. «Не будет в нашем доме этой инфекции!»- категорично заявляла она. Со временем я смирилась. И даже забыла о своей мечте. И Судьба сама дала мне ее. Уже готовую.

Я горько всхлипнула. Теперь Анчоус, так мы назвали его из-за любви к маленьким сушеным рыбкам, будет единственным напоминанием о бездарно профуканном счастье.

Только подумала, как этот кошачий аристократ вальяжной походочкой прошествовал от порога до кровати. Обманчиво ленивый, расслабленный, он мгновенно превращался в тугую пружину, когда видел цель. Сейчас он прыгнул ко мне на кровать и начал топтаться по животу, больно выпуская когти. Говорят, коты так лечат своих хозяев.

Анчи, меня не вылечить… Я опять захлюпала носом от безысходной тоски, понимая, что попала так, что хуже некуда. Я сгребла кота в охапку и уткнулась носом в его густую шерстку.