Читать книгу "Из стали и пламени - Юлия Риа"

Все во мне натянулось, как тетива. Я уставилась в широкую спину, готовая спустить стрелу ненависти, но замерла, увидев повязку на его руке. С трудом повернув голову, отыскала взглядом камни с выжженными неровными углублениями – местами, куда упали капли драконьей крови. Потом осторожно облизнула губы. Соленые.

– Почему я жива?

Дракон посмотрел на меня искоса, однако отвечать не стал. Взял жареного алькарда, оторвал небольшой кусок и вернулся.

– Ешь, – приказал коротко, прижимая мясо к моему рту. – Если сил жевать нет – скажи, я помогу.

Я скрипнула зубами. Он издевается?

Не сводя яростного взгляда, я вцепилась зубами в мясо и пусть с усилием, но принялась жевать сама. Дракон криво ухмыльнулся. Вернулся к костру, опустился в метре от него и уставился в огонь.

Минуты на две пещеру окутала тишина. Потом дракон заговорил:

– Люди не умеют контролировать свою кровь. Вы тратите ее в битвах, проливаете, принося клятвы, и платите ею за ошибки. Но при этом не можете вытравить из нее болезнь. Нам же это под силу. Пока я контролирую свою кровь в тебе, ты не умрешь.

Сказанное мне не понравилось. Осознание, что теперь моя жизнь зависит от дракона, – тем более.

– И что теперь? – спросила я, с трудом проглотив плохо прожеванный кусок.

– Дождемся, когда метель успокоится. Потом отправимся в Северные Гнезда. Наше поселение, – пояснил дракон, стоило мне нахмуриться. – Гррахара – старейшая из нас – сумеет тебе помочь.

– Но… ты же сказал…

– Что ты жива, пока моя кровь в тебе. Но чтобы контролировать ее, я должен быть рядом. Если уйдешь к своим, я утрачу контроль, и ты умрешь. Сгоришь изнутри.

Дракон говорил о жаре, но меня от его слов сковало изморозью.

– Поэтому нам нужна Гррахара. Когда мы окажемся в Северных Гнездах, я вытравлю из тебя свою кровь, а Гррахара вылечит твою.

– И ты так легко допустишь человека в поселение драконов? Охотницу?

В ответ кривая ухмылка.

– На этот счет не переживай: покинув Северные Гнезда, ты не отыщешь дороги обратно. И привести других охотников не сможешь. Мы не убиваем без нужды, но и поставлять шею под ваши дайгеноры не станем. А сейчас поспи, охотница. Твоему телу нужно свыкнуться с драконьей кровью.

Я нашла в себе силы кивнуть. Несколько секунд не сводила с дракона взгляда, обдумывая все, что он для меня сделал. И решилась.

– Кинара, – выдохнула тихо. – Меня зовут Кинара.

Темные брови едва заметно изогнулись, выдавая удивление дракона. Однако уголки губ приподнялись в намеке на улыбку.

– Спи, Кинара, – произнес он так же тихо.

И я действительно заснула.

* * *

Метель не успокаивалась еще два дня. Лишь на третий плотная пелена снежной завесы рассеялась, уступив место чистому небу. За это время мы почти прикончили алькарда. По большей части ел дракон. Ко мне аппетит возвращался очень неохотно. Только колкие замечания да напоминания о слабости могли заставить меня есть. И дракон нагло этим пользовался.

Он так и не назвал своего имени. Ко мне же обращался то Кинара, то охотница, будто не мог определиться: относиться ко мне как к члену Ордена, истребляющего его вид, или как к человеку, с которым оказался связан. Я часто ловила на себе его задумчивые взгляды. Видела хмуро сведенные брови, подмечала напряженные позы. Он никогда не садился ко мне спиной, чаще вполоборота. И одна часть меня ликовала, видя в этом признание – дракон опасается меня, чувствует угрозу! Но другая терзалась сомнениями.

С первого часа пребывания в Ордене нам неустанно повторяют основные истины: драконы – чудовища, не знающие жалости. Они кровожадны и яростны. Убивая их, мы оберегаем покой жителей Равьенской империи. Но сейчас, в этой пещере, я вижу не чудовище, а живое создание, которому не чужды другие эмоции помимо ярости. Того, кто может быть заботливым, верит во что-то и чтит принесенные клятвы.

А еще я вижу мужчину. Сильного, опасного, со внутренней мощью, которую невозможно не почувствовать. Будь он человеком, любая из женщин была бы счастлива пойти за него, родить ему крепких сыновей, готовить ужин и согревать постель.

Может, поэтому нам не рассказывают, что драконы могут менять обличье? Чтобы не сбивать молодняк с пути? Пусть охотниц в Ордене немного – чаще праведные отцы выбирают сыновей, – но мы есть. Хватит одной инакомыслящей, чтобы выбить камень в основании нашей веры.

Дракон фыркнул. Поймал мой хмурый взгляд и насмешливо качнул головой.

Я прищурилась.

– Что тебя так развеселило? – спросила требовательно.

– Ты, охотница. Громко думаешь.

На секунду я оторопела.

Драконы могут слышать мысли? И теперь он знает, что я… что я… оценивала его как мужчину?!

Стыд прокатился по телу обжигающей волной. Я вскинулась, невольно схватила тонкую ветку из тех, что были принесены для костра, и подалась вперед. Но дракон, будь он проклят, даже не напрягся! Сидел все так же расслабленно: ноги скрещены, колени разведены, плечи опущены. И взгляд… насмешливый, потешающийся.

– Я решил, ты думаешь о своем Ордене. Но, судя по реакции, в твоей голове блуждают совсем другие мысли. Расскажешь какие?

– Не твое дело, дракон.

Я раздраженно откинула ветку в костер. Пламя полыхнуло, выплюнуло в воздух сноп алых искр и затрещало, пожирая сухую кору. Жар от костра лизнул мои без того горящие щеки.

Меня не готовили к такому. Убивать чудовищ? Да. Быть готовой самой пасть в бою? Снова да. А вот оказаться связанной кровью с одним из них, делить ночлег и еду… Нет, к такому я не готова. Возможно, окажись дракон женщиной, было бы проще. Но он мужчина – не брат по оружию, не наставляющий отец, а незнакомец. Чужак. И одно то, что он заставляет меня думать обо всяких глупостях вроде сыновей и постели, усложняет все.

В Ордене закаляют наши тело и дух. Учат контролировать плотские порывы, хотя и не возбраняют им следовать, если это не мешает выполнению долга. По крайней мере, мужчинам. Каждый из братьев несколько раз в луну уходит в город и возвращается лишь со следующим рассветом. Отцы с пониманием относятся к желаниям своих сыновей.

С дочерями они держатся строже, опасаясь, что, раз уйдя, мы не вернемся. И сколько бы мы ни уверяли, что никогда не променяем дайгенор на кухонный нож, нас не слышат. Нет, силой не держат – все же служение Ордену должно идти от сердца, – но перед каждым выходом охотницы в город у нее забирают оружие, оставляют лишь горсть медяшек и заставляют выпить густой отвар из поземника. Вкус у него преотвратный: горький, вяжущий, тягучий. Но сестры всегда соглашаются. Еще бы! Ни одна не хочет затяжелеть и лишиться дайгенора.

Я же, как не прошедшая новое рождение, в городе не бывала. Но, по правде сказать, никогда особо и не рвалась – тренировки с дайгенором интересовали меня куда больше, чем ночные похождения. В какой-то момент я даже решила, что боги благословили меня на безразличие к мужчинам. Теперь же поняла, как ошибалась.