Читать книгу "Ты мне не сестра - Любовь Попова"

От воспоминаний в одно мгновение пропадает желание. И Макс чувствует это. Заканчивает осмотр моей кожи на предмет изменений как будто, и касается пальцами складочек.

Возбуждение тут же взметается новым вихрем прямо в мозг. Выносит с ноги все мысли.

Только чувствую… Под платье ладони. По ребрам... к груди. Сжимает одновременно. Перекатывает между пальцами выступающие соски.

Отчаянно ощущаю импульсы. Табунами пробегают по телу там, где мы соприкасаемся.

Он наклоняется. Кусает за плечо, прямо через ткань. Не больно. Заводит сильнее. Посмеивается, забавляясь над тем, как я «очень старательно» сопротивляюсь.

Дура тупорылая. Господи, ты там вообще есть, нет? Или в отпуск ушел, забив на мои страдания?

Правой рукой, кончиками пальцев ласкает отвратительно влажную киску. Не торопясь проникает в нутро сразу двумя пальцами. Проскальзывает так легко, что хочется выть от бессилия. От того, как сильно вздрагиваю.

И так медленно ласкает. По ощущениям меня варят в кипятке. Причем на медленном, медленном огне. Так горячо. Так остро не было никогда.

Второй рукой касается лица, хватается за кляп.

— Вытащить? — шепотом. Дыхание в ухо, и я качаю головой, признавая полное поражение.

Ладно. Ладно. Пусть издевается. Пусть небеса поглотят окончательно. Пусть один раз он меня трахнет. Только один раз. И он понимает. Он всегда меня понимает.

Разворачивает меня к себе и укладывает на диван спиной.

Глаза в глаза. Так страшно. В моих слезы. В его адское пламя.

Бедра как можно шире и губы как можно ближе. Секунда, две, три.

— Я подыхал без тебя, — рукой лезет под платье, сжимает грудь и убивает меня касанием губ к самому сокровенному.

Я умру. Я точно сейчас умру.

Глава 5

Максим

* * *

Лана… Светлана. Она как свет солнца. Тянешься к ней, как растение. Но чуть ближе и смертельный ожог.

Она как пламя, которое зажигает пожар в груди. Наркотик, попробовал раз и получил зависимость. Навсегда. Без шанса на реабилитацию.

Красивая, стонущая под моими губами, сука. Не сестра. Мне хочется сказать ей это. Сказать правду. Но больше мне хочется ее помучить. Даже убить знанием, что трахается она с родным братом. Пусть это и ложь. Все такая же…

Цвет, запах, вкус. Идеальная консистенция, которой больше нет. И такой сладкой писисечки больше нет. И пусть я не одной на вкус не пробовал, кроме этой, я знаю.

По запаху. От него голова кругом. И в горле жжет, как от острой жажды. И сколько не вылизывай, сколько не слушай тихие постанывания, жажду не утолить.

Она так глубоко во мне. Давно проникла смертельной заразой. Каждый день на протяжении трех лет. Сводила с ума, мешала дышать, не давала покоя ни днем, ни ночью. А я и не пытался забывать… Потому что я знал, знал ебана в рот, что когда-нибудь увижу мою Лану. Что когда-нибудь найду. Найду и возьму. Сначала языком, вылизывая и увлажняя. Ощущаю терпкий вкус ее соков, что стекает мне прямо в глотку от ее возбуждения. Ощущая, как меня уносит, как теряю связь с реальностью.

Как же я ждал, что… Найду и заставлю кончать, как тогда в наш первый раз, в ее первый раз.

Я очень хотел, чтобы она запомнила, чтобы навсегда знала, кто ее лучший любовник.

Найду и напьюсь, наконец, из источника, что стал для меня маяком в мире лжи и блядства, в котором я погряз.

Сдавливаю широко разведенные бедра. Ставлю синяки, уже дурея от возбуждения и острого желания просто натянуть на себя эту узкую дырку. Единственную дырку, ощущения от которой выжжены в памяти, как клеймо.

Еще пару мгновений и плоть под языком начинает пульсировать, а я еле успеваю собирать влагу губам. Смазка уже стекает вниз, а Лана выгибается в мостик, головой упираясь в спинку. Сотрясается от мощных спазмов оргазма.

И я зверею от того, как дергается Лана, как бьет руками диван, как мотает головой, как глаза источают слезы.

В башке пусто, в пояснице пожар. Звон ширинки, как решающий удар в гонг.

Вот и все, Лана.

Нет больше брата и сестры. Чужих людей. Да и людей больше нет. Остаются животные инстинкты, и я даже не пытаюсь им противиться. Впервые за три года чувствую, как делаю что-то по-настоящему правильное.

Впервые за три года испытываю, как эйфория свободы растекается адреналином по венам.

И приставляю башню нетерпеливого ствола к розовым, раскрытым складкам и буквально врываюсь, как вдавливаю педаль байка в пол.

Резко и до конца.

И в глазах тут же мечутся искры, и тут же выгибаюсь, как от удара током.

— Бля, пи*дец, — рычу и чуть поднимаюсь, закидываю дрожащие ноги себе на плечи и всаживаю глубже. – Моя!

Сплошной, нескончаемый кайф патокой по венам, горячим глинтвейном по стенкам горла. И горько, и сладко.

И мы соединяемся в одной точке, бьемся влажными телами, пошлым шлепком создаем грешный контакт.

Словно снова мы на дороге. И только ветер нам в лицо. Одни. Одни в целом мире.

И я медленно увожу бедра назад, растягиваю удовольствие, ощущая членом каждую блядскую шереховатость стенок влагалища. Буквально сжимаю челюсть от волны экстаза, готовой меня утопить.

Но я еще держусь на поверхности. Еще пока дышу. Но вот я снова врезаюсь в тугое нутро, в пучину нирваны и ставлю руки по обе стороны головы.

— На меня смотри, — сипло выговариваю и, стоит ей открыть глаза, врываюсь в губы, ровно в том момент, когда снова член таранит киску. Целую голодно, жадно, словно наказывая за столь долгое отсутствие рядом. Имитирую языком половой акт. Да еще на такой скорости, как центрифуга.

И туго так, как в перчатке.

Охренная киска.

Идеально обтягивает со всех сторон, принимает член, обволакивает тугим кольцом.

У нее никого не было.

Никого, блять, не было.

Писечка такая же узенькая и тугая, как в наш последний трах, а шок на ее лице от ощущения растяжения только подтверждает мои мысли.

И это радует.

Зверь внутри меня эгоистично ревет от счастья. Потому что пусть даже брат, пусть так нельзя, но ее тело не готово подчиняться никому другому.

Только мне.

Рваный толчок до самой матки, и я снова вытаскиваю член. И снова всаживаю со всей дури, так, что две симпатичные сиськи

трясутся, а губы закусаны в кровь.

— Ты бы знала… — выдыхаю и толкаюсь все чаще в Лану. — Знала бы ты, как я этого ждал. Каждую проклятую минуту дерьмовых трех лет. В клетке условностей и мести за нас с тобой. Но теперь я свободен. Теперь я тебя не отпущу, теперь я сполна получу все…