Читать книгу "Реквием по мечте - Хьюберт Селби"

Солнце уже зашло, типа, наступил вечер, но Гарри и Тайрон мучились от света, который резал им глаза. Они спрятались за солнцезащитными очками. Хуже всего днем, когда светит солнце, и этот свет отражается от окон, машин, зданий, этот чертов свет давит на твои глаза, словно двумя большими пальцами, и ты ждешь одного — ночи, когда твои глаза смогут отдохнуть от дневной атаки и оживут при восходе луны, однако ты никогда не получаешь полного облегчения, которого так ждешь. Ты начинаешь чувствовать, как дневная апатия начинает улетучиваться, когда работяги и голубые воротнички, отпахавшие с девяти до пяти, садятся за ужин с женами и детьми, и жены выглядят как и всегда: толстожопые, потрепанные овцы, швыряющие на тарелки то же самое дерьмо, что и всегда, а чертовы ублюдки верещат, как макаки, и спорят, чей кусок мяса больше, и у кого больше масла на хлебе, и что будет на десерт, а после ужина банка пива и вечер перед телевизором с порыгиванием, ковырянием в зубах, попердыванием и мыслями о том, что стоило бы пойти на улицу и снять какую-нибудь офигенную телочку, да вот только слишком устал, а потом их жены плюхаются рядом на диван и рассказывают то же самое дерьмо, что и всегда. Ничто не меняется. К тому времени, когда эта сцена проигрывается по всему Яблоку, улицы пустеют, но чертовы огни остаются. Да, фонари, это неприятность, но все же лучше, чем солнечный свет. Все, что угодно, лучше этого. Особенно в середине лета. Ты только что выдал целую тираду, друг мой. А я бы вот щас танцевал в темном углу какого-нибудь клуба под кайфовый грув с какой-нибудь клевой лисичкой, а то и дал бы ей потрогать своего большого дружка. Господи, старик, у тебя на уме одни дырки и ничего больше. Ради всего святого, ты вообще когда-нибудь пытался думать той частью, которая находится выше пупка? Блин! Что за херню ты несешь? Разве я должен ограничивать себя только потому, что тебе укоротили твое еврейское хозяйство? Мой хер не просто шланг для ссанья. Черт, дай пять. Гарри шлепнул по подставленным ладоням Тайрона, и Тайрон повторил его жест. Ну что, чувак, так и будем стоять здесь, считая проезжающие тачки или займемся чем-нибудь интересным? Эй, че ты несешь? Ты же знаешь, я не считаю. Господи, мужик, да успокойся ты, а? Тебе не кажется, что они разбодяжили этот кайф веселящим газом? Да и хрен с ним, пойдем лучше туда, где есть хоть какая-нибудь жизнь. Че говоришь? ЭЙ, малыш, у меня отходняк. Поехали — ка лучше через город к моргу? Эй, йе, ангелы сегодня на посту. В морге всегда что-нибудь происходит. Давай замутим это дело, детка.

Гарри Голдфарб и Тайрон Си Лав вскочили в автобус. Гарри хотел было сесть в передней части, на сиденье позади водителя, но Тайрон схватил его за руку и, выдернув из кресла, встряхнул его, глаза навыкате: ты в своем уме, чувак? Он тряс Гарри и дрожал сам, бросая быстрые взгляды по сторонам: ты хочешь, чтобы нас убили? Хочешь, чтобы нас линчевали, повесив на фонаре? Что, вообще колпак свернуло, что ли? ЭЙ, братка, расслабься. Что на тебя нашло? Что на меня нашло — автобус притормозил у остановки, и Тайрон оттолкнул Гарри вглубь салона, глядя через плечо на входивших пассажиров, что на меня нашло? Ты псих? Это же южный Бронкс, чувак, я имею в виду южный ЮЖНЫЙ, врубаешься? Вот дерьмо. Давай-ка, чувак. Они пошли по проходу в конец автобуса, отскакивая, наклоняясь и спотыкаясь. Извините, извините. Простите, не хотел… Остальные пассажиры автобуса продолжали читать газеты, разговаривать, смотреть в окна, читать рекламные объявления, сморкаться, протирать стекла очков и глядеть прямо перед собой в никуда, покуда они шатаясь брели по проходу. Когда они наконец дошли до задней части автобуса и сели, то оба с облегчением громко вздохнули. Хей, масса Гарри, как так получилось, что ты сидишь на заднем сиденье автобуса с черными? Что ж, я скажу тебе, брат Тайрон, это случилось потому что все мы братья, и под этой белой коже бьется такое же черное сердце, как и у тебя, ха-хахаха, дай пять, и они снова хлопнули друг друга по рукам. Чиеерт, мужик, да ты не белый на самом деле, ты просто бледный… и запомни, красота на поверхности, уродство глубоко внутри, снова хлопки по рукам. Гарри изобразил руками телескоп и стал рассматривать в него рекламу, расклеенную по всему автобусу. Ты че творишь, придурок? Это единственный способ рассматривания рекламы, чувак. Так тебя ничего не отвлекает от рассматривания телочек. Гарри понизил голос: не стесняйся, обхвати ее обеими руками. Блин, чувак, иди ты… Думаешь, я над тобой прикалываюсь, да? Давай же, попробуй сам. Это единственный способ, старик. Серьезно. Ты ведь никогда не замечал все эти красивые рекламки на потолке автобусов, а их так много. Гарри оглядел рекламные наклейки, словно моряк горизонт. Эй, глянь вон на ту. Уверен, ты пропустил ее. Интересно, а она делает это или не делает? Только ее гинеколог знает наверняка. Небось постоянно в её штучку заглядывает. Ага, помаши ручкой, если у тебя нет этой штучки. Они растянулись на креслах и продолжали трепаться и шутить весь путь до морга.

Они вышли и некоторое время стояли на углу, пока автобус медленно отъезжал от остановки, обдав их парами дизеля. Ребята прикурили по сигарете, наслаждаясь вкусом первой затяжки, и, оглядевшись по сторонам, перешли на другую сторону улицы. Они зашагали вниз по слабо освещенной стороне, перепрыгнули низкое ограждение, оказавшись на дорожке, ведущей к тоннелю, затем быстро через тоннель и направо, к маленькому узкому проходу, и уже звонят в звонок с пассажем из Пятой симфонии Бетховена: ДА-ДА- ДА-ДААААА. В старом сериале «Шпион Смэшер» каждая серия открывалась темой из Пятой, и одновременно на экране появлялась буква V, а под ней ее эквивалент в азбуке Морзе, точка точка точка тирс. Ангел любил этот сериал. ОН думал, что действительно круто победить в войне с помощью Бетховена. Это был его секретный сигнал для всяких случаев. Некоторое время Ангел рассматривал их в глазок, потом слегка приоткрыл дверь. Побыстрее, пока сюда не попал свежий воздух. Они проскользнули внутрь, и Ангел закрыл за ними дверь. Горячий, душный летний воздух остался за дверью, и внезапно стало прохладно, даже очень. Они прошли мимо оборудования, вверх по стальной лестнице, ведущей в офис. Воздух был густым от дыма, экзотично извивавшегося в голубом свете, который красиво завихрился, когда открылась и закрылась входная дверь. Томми, Фред и Люси сидели на полу и слушали музыку из радиоприемника, стоявшего на столе. Что ты говоришь, парень? Хей, малышка, что происходит? Как дела, сладкая? Эй, брат мой, как поживаешь? Все классно, Гарри. Что тут у нас, детка? Ништяк, бейби. Гарри и Тайрон сели на пол и, привалившись спиной к стене, покачивались в такт музыке. Какие дела сегодня, Ангел?

Да у нас тут постоянно какие-нибудь дела, друг. Это место оживает, когда здесь появляется Ангел, а? Вы как? Есть че? Пока нет. Скоро все будет. Годжит уже едет сюда. Эй, офигенно. У него всегда хороший перец. Звонок из «Смэшера» поднял Ангела па ноги, и он вышел из офиса. Через минуту он вернулся с Мэрион и Бетти. Хей, что творится, красавчик? у меня все круто, малышка, как сама? Что говоришь? Знаешь, все зашибись, как всегда. Они присоединились к остальным на полу, Мэрион села рядом с Гарри. Тайрон посмотрел на Фреда. Классно выглядишь, дружище. Ты же меня знаешь. Сила и здоровье. И чем ты занимаешься, меняешь бальзамы? Чиерт, старик, у них там в гробах некоторые трупаки выглядят получше, чем ты. Оооо, это серьезное дерьмо, мужик. Этот чувак заходит в ту комнату и пугает жмуров. Э, старик, это должность У него такая. Не давай ему обосрать тебя, открой рот. Знаешь что, детка, ты просто дегенерат. Хихиканье перешло в смех, и смех становился все громче и громче. Эй, чувачок, кто тебя отпустил гулять без поводка? Оооо, ну это — ТОЧКА ТОЧКА ТОЧКА ТИРЕ. Ангел крутанулся на месте и выскочил из комнаты, где сразу воцарилась никем не прерываемая тишина, так как каждый чувствовал присутствие Годжита и ждал его появления в дверях, как чертика из табакерки. Да вот он. Эй, дружище, как жизнь? Здорово, детка. Поздоровайся со мной братуха — шлеп.