Читать книгу "Тайна поместья Горсторп - Артур Конан Дойл"

– Неужели вы уходите? – воскликнул он, увидев, что Смит поднялся с дивана.

При мысли, что сейчас он останется один, к нему, казалось, вернулись все его страхи, и Беллингем протянул руку, словно хотел задержать Смита.

– Да, мне пора. Я должен еще поработать. Вы уже совсем оправились. Думаю, что с такой нервной системой вам бы лучше изучать что-нибудь не столь страшное.

– Ну, обычно я не теряю хладнокровия. Мне и раньше приходилось распеленывать мумии.

– В прошлый раз вы потеряли сознание, – заметил Монкхауз Ли.

– Да, верно. Надо заняться нервами – попринимать лекарства или подлечиться электричеством. Вы ведь не уходите, Ли?

– Я в вашем распоряжении, Нэд.

– Тогда я спущусь и устроюсь у вас на диване. Спокойной ночи, Смит. Очень сожалею, что из-за моей глупости пришлось вас потревожить.

Они обменялись рукопожатиями, и, поднимаясь по выщербленным ступеням винтовой лестницы, студент-медик услышал, как повернулся в двери ключ и его новые знакомые спустились этажом ниже.

Так необычно состоялось знакомство Эдварда Беллингема с Аберкромбом Смитом, и, по крайней мере, последний не имел желания его поддерживать. А Беллингем, казалось, напротив, проникся симпатией к своему резковатому соседу, но проявлял ее в такой форме, что положить этому конец можно было, лишь прибегнув к откровенной грубости. Он дважды заходил к Смиту поблагодарить за оказанную помощь, а затем неоднократно заглядывал к нему, любезно предлагая книги, газеты и многое другое, чем могут поделиться холостяки-соседи. Смит вскоре обнаружил, что Беллингем – человек очень эрудированный, с хорошим вкусом, весьма много читает и обладает феноменальной памятью. А приятные манеры и обходительность мало-помалу заставили Смита привыкнуть к его отталкивающей внешности. Для переутомленного занятиями студента он оказался прекрасным собеседником, и немного погодя Смит обнаружил, что уже предвкушает посещения соседа и сам наносит ответные визиты.

Но хотя Беллингем был, несомненно, умен, студент-медик замечал в нем что-то ненормальное: иногда он разражался выспренними[2] речами, которые совершенно не вязались с простотой его повседневной жизни.

– Как восхитительно, – восклицал он, – чувствовать, что можешь распоряжаться силами добра и зла, быть ангелом милосердия или демоном отмщения!

А о Монкхаузе Ли он как-то заметил:

– Ли хороший, честный, но в нем нет настоящего честолюбия. Он не способен стать сотоварищем человека предприимчивого и смелого. Он не способен стать мне достойным сотоварищем.

Выслушивая подобные намеки и иносказания, флегматичный Смит, невозмутимо попыхивая трубкой, только поднимал брови, качал головой и подавал незатейливые медицинские советы: пораньше ложиться спать и почаще бывать на свежем воздухе.

В последнее время у Беллингема появилась привычка, которая, как знал Смит, часто предвещает некоторое умственное расстройство. Он как будто все время разговаривал сам с собой. Поздно ночью, когда Беллингем уже не мог принимать гостей, до Смита доносился снизу его голос – негромкий, приглушенный монолог переходил иногда почти в шепот, но в ночной тишине он был отчетливо слышен.

Это бормотание отвлекало и раздражало студента, и он неоднократно высказывал соседу свое неудовольствие. Беллингем при этом обвинении краснел и сердито все отрицал; вообще же проявлял по этому поводу гораздо больше беспокойства, чем следовало.

Если бы у Смита возникли сомнения, ему не пришлось бы далеко ходить за подтверждением того, что слух его не обманывает. Том Стайлз, сморщенный старикашка, который с незапамятных времен прислуживал обитателям башни, был не менее серьезно обеспокоен этим обстоятельством.

– Прошу прощения, сэр, – начал он однажды утром, убирая верхние комнаты, – вам не кажется, что мистер Беллингем немного повредился?

– Повредился, Стайлз?

– Да, сэр. Головой повредился.

– С чего вы это взяли?

– Да как вам сказать, сэр. Последнее время он стал совсем другой. Не такой, как раньше, хоть он никогда и не был джентльменом в моем вкусе, как мистер Хасти или вы, сэр. Он до того пристрастился говорить сам с собой – прямо страх берет. Верно, это и вам мешает. Прямо не знаю, что и думать, сэр.

– Мне кажется, все это никак не должно касаться вас, Стайлз.

– Дело в том, что я здесь не совсем посторонний, мистер Смит. Может, я себе лишнее позволяю, да только я по-другому не могу. Иной раз мне кажется, что я своим молодым джентльменам и мать родная, и отец. Случись что, да как понаедут родственники, я за все и в ответе. А о мистере Беллингеме, сэр, вот что хотелось бы мне знать: кто это расхаживает у него по комнате, когда самого его дома нет да и дверь снаружи заперта?

– Что? Вы говорите чепуху, Стайлз.

– Может, оно и чепуха, сэр. Да только я не один раз своими собственными ушами слышал шаги.

– Глупости, Стайлз.

– Как вам угодно, сэр. Коли понадоблюсь – позвоните.

Аберкромб Смит не придал значения болтовне старика-слуги, но через несколько дней случилось маленькое происшествие, которое произвело на Смита неприятное впечатление и живо напомнило ему слова Стайлза.

Как-то поздно вечером Беллингем зашел к Смиту и развлекал его, рассказывая интереснейшие вещи о скальных гробницах в Бени-Гассане, в Верхнем Египте, как вдруг Смит, обладавший необычайно тонким слухом, отчетливо расслышал, что этажом ниже открылась дверь.

– Кто-то вошел или вышел из вашей комнаты, – заметил он.

Беллингем вскочил на ноги и секунду стоял в растерянности – он словно и не поверил Смиту, но в то же время испугался.

– Я уверен, что запер дверь. Я же наверняка ее запер, – запинаясь, пробормотал он. – Открыть ее никто не мог.

– Но я слышу, что кто-то поднимается по лестнице, – стоял на своем Смит.

Беллингем поспешно выскочил из комнаты, с силой захлопнул дверь и кинулся вниз по лестнице. Смит услышал, что на полпути он остановился и как будто что-то зашептал. Минуту спустя внизу хлопнула дверь, и ключ скрипнул в замке, а Беллингем снова поднялся наверх и вошел к Смиту. На бледном лице его выступили капли пота.

– Все в порядке, – сказал он, бросаясь в кресло. – Дуралей пес. Распахнул дверь. Не понимаю, как это я забыл ее запереть.

– А я не знал, что у вас есть собака, – произнес Смит, пристально глядя в лицо своего взволнованного собеседника.

– Да, пес у меня недавно. Но надо от него избавиться. Слишком много хлопот.

– Да, конечно, раз вам приходится держать его взаперти. Я полагал, что достаточно только закрыть дверь, не запирая ее.

– Мне не хочется, чтобы старик Стайлз случайно выпустил собаку. Пес, знаете ли, породистый, и было бы глупо просто так его лишиться.