Читать книгу "Свадебное бланманже - Маргарет Уэй"

— А что отец? — спросил сводный брат. — Он еще не нашел себе очередную жену, чтобы настругать с ней с десяточек новеньких детишек? — язвительно поинтересовался он.

— Не знаю, Робби. Но искренне надеюсь, что с новенькими детишками отцу повезет больше, чем с тобой, — хлестко ответила ему Леона, потому что иначе на его дерзости нельзя было отвечать.

Робби это очень рассмешило.

— Ладно, Лео, любовь моя! — объявил он, поднимаясь с ее новенького новомодного дивана. — Надеюсь увидеть тебя в выходные в Бруклендзе.

— Так и быть, Робби. Приноси ракетки. Постараемся обставить их всех! — пообещала она своему напарнику по корту.

— Именно этого ответа я от тебя и добивался, дорогая сестренка.

— Рада была тебе угодить, братик! — заулыбалась Леона и обняла Роберто на прощание.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Утром следующей субботы Леона решила ехать за город уже после того, как вся вереница дорогих машин представителей семейства Бланшаров прибудет в поместье.

Леона обожала и дом, и сад, и парк, и бескрайние просторы вокруг усадьбы своих могущественных родственников. Однако с некоторых пор эти места ассоциировались у нее только с образом Бойда Бланшара, с которым она виделась все реже и реже.

Она попыталась вспомнить, когда встречала его в последний раз. Вот уже месяц прошел. И это стало своеобразным рекордом для нее.

Когда Руперт Бланшар разменял седьмой десяток, он все чаще и чаще стал бывать в своей загородной резиденции, пока постепенно не перебрался туда окончательно. При этом он был весьма доволен как своим новым образом жизни, более соответствующим возрасту, так и тем, что вырастил блистательного сына, которому можно всецело доверить управление семейной корпорацией. Но власть, которой старик обладал искони, никуда из его рук не делась, он продолжал быть и ощущать себя главой не только огромной империи, но и многочисленного клана кровных родственников и примкнувших к ним, продолжал деятельно править, диктуя свои правила, обязательные для соблюдения. Бойд взвалил на свои плечи обязанности деятельного управляющего. Кроме того, он вез на себе также и весь груз неограниченной ответственности, авансом доказывая всем, что трудностями его не запугаешь. Руперт гордился Бойдом: его сын был истинным Бланшаром.

Бойд знал все о силе власти. Он неоднократно испытывал ее на себе. В самых суровых баталиях с собственным отцом ему помогала одна-единственная надежда, которая воодушевляла и гипнотизировала его. Однажды вся эта власть окажется в его руках! Ради этого он мог стерпеть многое. Примитивные страхи, неуверенность в собственных силах, сомнения относительно принимаемых решений — он избавился от всего, что могло негативно повлиять на его судьбу. Бойд знал себе цену и прекрасно понимал, что, сколь бы умен и опытен ни был его отец в деловых вопросах, его собственные таланты и способности не меньше, а опыта он прибавляет с каждым днем. Сколь бы волевым и несгибаемым ни был Руперт, самому Бойду этих качеств тоже не занимать, он даст фору любому уже сейчас, а со временем и отцу. Но помимо прочего Бойд обладал еще и такими качествами характера, которых у Руперта не было и в помине. Бойд, в отличие от агрессивного, прямолинейного и громогласного отца, был обходительным и интеллигентным. У него была масса увлечений и занятий, в которых он оказался ловчее, сметливее, азартнее отца. Он был особенным, вернее, особым Бланшаром — Бланшаром новой генерации. Бойд с ювелирной тонкостью разбирался в людях и молниеносно определял, какой гранью своей многосторонней богатой натуры следует блеснуть в том или ином обществе. И это было не лицемерием, а обычным знанием психологии и того, кто насколько тебя способен понять и каким принять. Если Руперт не отличался эрудицией, то и незачем было раздражать отца родного употреблением велеречивых речевых оборотов и измышлений. Бойд оставлял это удовольствие для понимающей компании.

Бланшар-младший был разумен до крайности. Даже рискуя, он четко просчитывал уместность риска.

С юных лет начав распоряжаться средствами дедовского наследства, он любил и ценил роскошь. Он окружал себя только исключительными вещами, но при этом мог пользоваться и самыми дешевыми, если не находил существенных отличий от дорогого аналога.

Бойд Бланшар был разумен во всех своих проявлениях, просто потому, что разум ценил превыше прочих свойств человеческих. И в побуждениях своих он никогда не путался, потому что единственным, к чему он по-настоящему стремился, было желание занять однажды место своего отца. Не номинально, а по праву. Он должен был стать истинным, а не мнимым главой семейной корпорации, клана, отрасли, фактически сделаться одним из самых влиятельных австралийцев. Этим Бойд жил, этим же и дышал, ничего важнее этого он и вообразить себе не пытался.

Помимо разумности Бойд превыше всего почитал ясность, считал ее своим личным достижением.

Леона не любила думать о Бойде Бланшаре. Он виделся ей либо совершенно непостижимым, либо в противоположность этому безнадежно пустым и одержимым жаждой наживы и власти человеком. Она заставила себя внимательнее следить за дорогой и не отвлекаться на бессмыслицу. Но вместо этого стали всплывать образы один великолепнее другого, и они захватили девушку сильнее, нежели размышления о сущности Бойда Бланшара, потому что внешне этот мужчина не мог не завораживать. Бойд в белоснежной тенниске и шортах с ракеткой в руках, Бойд на коне, Бойд в прогулочном костюме, Бойд в строгом деловом облачении, Бойд в смокинге… список можно было продолжать до бесконечности. И ни разу ей не доводилось видеть его с поникшей головой, опущенными плечами, без его «фирменной» ухмылочки.

У Бойда Бланшара тоже «был глаз», это качество вместе с пронзительной синевой он унаследовал от своей красавицы-матери Алексы, которая отличалась отменным вкусом и пониманием того, как важны мелочи и детали. Он, как никто другой, умел безукоризненно подобрать и соединить в безупречный ансамбль костюм, туфли, галстук, рубашку, носки и при этом не выглядеть зацикленным на внешнем виде фатом. В нем было то, что отличает настоящего денди от стада бездумных жертв моды, — артистическая небрежность. Несмотря на все оговорки, Леона уважала Бойда Бланшара уже за одно это. А старика Руперта — того просто обожала, поскольку невозможно было не любить человека, который балует свою любимицу так, как умел делать это только Руперт, — с размахом. Как уже было сказано, старик души в Леоне не чаял. Сочувствие к восьмилетней девчушке, из-за трагической случайности лишившейся матери, впоследствии переросло в настоящую привязанность, а затем в обожание, притом обоюдное.

Трагедия всем без исключения казалась нелепой уже потому, что Серена славилась своим мастерством наездницы: лошади под ней становились как шёлковые, повинуясь малейшему требованию седока. Но именно в Бруклендзе это произошло. Никто не видел, потому не мог понять, как она так упала, что повредила себе шею, а некоторое время спустя умерла. Серена несметное число раз верхом преодолевала естественные и искусственные препятствия, изъездив каждый уголок поместья клана Бланшаров. Предполагают, что лошадь взбрыкнула в самый неподходящий момент, зацепив ногой плющ барьера. Только этим можно было объяснить случившееся.