Читать книгу "Жизнь после утраты: Как справиться с горем и обрести надежду - Дайан Аркэнджел"

Сопоставив противоположные точки зрения, мы приходим к практическому выводу: представляется логичным, что расставание, выход из комфортного лона — это стресс. После того как малыш долгие месяцы жил в темном, теплом и стабильном окружении, его вдруг вышвыривает в совершенно иной мир. Его пугают яркие огни, громкие звуки, открытое пространство, холодный воздух. Потом младенца передают с рук на руки, моют, теребят и тискают. А еще рождение может быть физически болезненным, как поведал сначала своей маме, а потом и бабушке трехлетний внук Дайан Сайлас.

«Мне было больно» — рассказ Дайан

В родовой палате собралось двадцать врачей и медсестер. После девяти месяцев тяжелой беременности и шестнадцати часов осложненных родов Кей Энн сделали кесарево сечение, и Сайлас наконец-то появился на свет.

— Ты родился три года назад в этот самый момент, — сказала Кей Энн сыну, показывая на часы.

— Мне было больно, — отозвался Сайлас, склонив голову.

— Что ты хочешь сказать?

— Мне правда было очень-очень больно. Я хотел остаться внутри, — морщась, объяснил он.

Когда они приехали ко мне, Кей Энн (эрготерапевт, по второму образованию психолог) вызвала меня на кухню. Пересказав мне этот разговор, она поинтересовалась:

— Но он же не может на самом деле это помнить — или может?

— Я не знаю, — ответила я. — Звучит невероятно. Хочешь, чтобы я его об этом спросила?

Вечером вся семья собралась на ужин, я задала Сайласу вопрос: «Ты помнишь день, когда ты родился?» — и он снова сказал, что помнит, как ему было больно.

Нам всем приходится пройти через страдания, расставаясь с материнским лоном, и вне зависимости от того, помним мы их сознательно или нет, эта первая серьезная потеря играет важнейшую роль в развитии нашей психики на самом раннем этапе.

Ранняя привязанность, разлука и горе

Мы приходим в этот мир полностью зависимыми. Нам всем необходима пища, тепло, укрытие, защита и любовь. Привязанность и скорбь — настолько же первобытные и инстинктивные чувства. Как показывают исследования, боль утраты испытывают как люди, так и животные.

Привязанность, разлука и горе у животных

Так же как люди, многие животные из-за расставания горюют. Домашние питомцы порой умирают от горя, потеряв хозяина. Даже если разлука временная, некоторые из них приходят в такое отчаяние, что отказываются от того, что необходимо для жизни. Ветераны говорили, что после их ухода на войну питомцы, остававшиеся дома, переставали есть и пить и умирали.

Некоторые стадные животные (например, слоны) собираются вокруг умирающего собрата и не оставляют его одного. Однажды Джо стал свидетелем такого горя, и это изменило всю его жизнь.

«Что я наделал?»

Когда Джо было десять лет, отец подарил ему двустволку. К двенадцати годам мальчик часто уходил один в близлежащие поля и леса. Если играть было не во что, он стрелял в любое животное, просто чтобы потренироваться в меткости. Джо с болью вспоминает свой последний охотничий опыт.

В тот день в походе не было ничего необычного — до тех пор, пока Джо не подстрелил чайку. Когда прекрасная белая птица с криками упала в ближайший пруд, ей на помощь поспешили десятки чаек. Они кружили над смертельно раненной сестрой у кромки воды. Их грациозный танец контрастировал с полными горя выкриками. Вскоре с разных сторон слетелось еще множество чаек, так что их набралось около сотни. Воздух заполнили резкие звуки: чайки плакали от горя и бессилия.

С Джо такого никогда раньше не случалось. «Что я натворил… что я натворил?» — думал он. На скорбную вахту собралось больше птиц, чем ему когда-либо доводилось видеть. Ни одна чайка из птичьего сообщества не прерывала траурного полета, даже когда подстреленная птица перестала шевелиться. Джо отвернулся, больше не в силах выносить пронзительные рыдания и сиротливое кружение грациозных птиц.

«Я так пожалел о том, что сделал, — объяснил он, — что побежал, надеясь оставить это все позади. Но у меня ничего не вышло. Птичья скорбь заставила меня понять, что жизнь одной маленькой чайки тоже имеет значение, что в жизни каждого существа есть смысл и все имеют право на жизнь. Я поклялся, что никогда больше не причиню животным вреда».

Хотя время и расстояние отдалили от Джо гулкие крики чаек, горевание, которому он стал свидетелем в тот день, врезалось ему в память. Этот опыт привел к тому, что он на всю жизнь увлекся темами привязанности и потери. Джо подтверждает, что все живые существа (люди и животные, как дикие, так и домашние) испытывают горе. Горевание из-за потери настолько же естественный рефлекс, как то, что, ощущая голод, мы едим.

Ранняя привязанность и горе у людей

Младенцы зависят от привязанности, она необходима им, чтобы выжить[11]. Малыши обычно привязываются прежде всего к матери и плачут от горя, если их с мамой разлучают. Даже если расставание временное или воображаемое, оно может вызвать настоящее отчаяние. Горе — это самая сильная эмоция, определяющая поведение, и с возрастом это не меняется. Взрослые испытывают те же чувства и продолжают вести себя в соответствии с тем, чему они научились в течение первого года жизни, — более поздние переживания лишь прибавляются к этому.

Развитие стратегий горевания

Младенцы недостаточно развиты, чтобы осознавать свои чувства при разлуке и горе, и, даже если бы они были на это способны, у них нет слов, чтобы описать то, что они переживают. В результате дети переносят все эти эмоции на следующий этап развития.

На следующем этапе, на втором и третьем годах жизни, дети начинают осознавать свои чувства, также развивается умение их выражать. В этот момент становятся более очевидными реакции малышей на горе. К несчастью, мало кто понимает, что привязанность — это истинная потребность ребенка и что дети нуждаются в том, чтобы выражать горе при разлуке с любимым человеком. Большинство взрослых отвечают: «Перестань хныкать», «Такой большой, а плачешь», «Не о чем реветь» или «Попробуй у меня поплачь, я тебе задам». Ниже мы приводим примеры того, как могут развиваться стратегии переживания горя.

«Мы не хотели, чтобы вы, дети, поднимали шум»

У Эмили и ее двух сестер на троих было шесть детей, от года до четырех лет. С самого начала молодые матери договорились сидеть с детьми по очереди. Чтобы малыши не плакали, когда уходит их мама, взрослые придумали особую систему. Например, Эмили не говорила своим детям, что уйдет и оставит их на несколько часов с тетей. Когда они приезжали в гости, все собирались в гостиной. Затем, когда Эмили пора было уходить, кто-то из взрослых отвлекал детей, уводил их во двор поиграть. Но каждый раз, когда малыши возвращались в ту комнату, где оставили маму, и не находили ее, их охватывала паника. «Мама, мама, мама!» — кричали они, плакали и колотили по двери, чтобы мать вернулась. Они чувствовали себя брошенными, будто их предали, они горевали, но тетя отмахивалась от их эмоций и ругала их: «Да что такое? Вы же знаете, что она вернется».