Читать книгу "Злачное место - Николай Шпыркович"

– Ну привет. Хороший выстрел, спасибо тебе за него. Я – Крысолов, а это – моя команда. А ты, наверное, Артем?

– Так вы… так вы команда? – с восхищением произнес Артем. Ну кто же не слышал о командах, истребляющих жутких зверюг-морфов, проникающих в самое сердце мертвых городов и выносящих оттуда ценные материалы, информацию, ну и другое разное. Как правило, работали такие отчаюги по отдельному контракту, не желая связываться с какими-либо конкретными группировками. Да и те не хотели иметь под боком у себя людей, не очень-то жалующих дисциплину, зато умеющих хорошо стрелять, так что такие команды вели достаточно кочевой образ жизни. Об их подвигах ходили легенды, кое-какие Артем и сам слышал: Сергей-торгаш, бывало, когда оставался ночевать у них дома, рассказывал жутковатые истории, так что мурашки бежали по коже. Ну а малышня в деревне только в команды и играла, охотясь друг на друга в лопуховых и люпиновых зарослях. Правда, до сегодняшнего дня Артем никого из таких охотников не встречал, так что потихоньку начинал сомневаться: а не втюхивает ли Сергей им про этих самых морфов и охотников на них, чтобы поменьше сами ездили, а больше его ждали? А зря, оказывается, не верил.

Видя, что контакт с местными жителями налажен, подтянулись и те двое, что до сих пор хоронились за забором. Один, здоровенный парень, держал в руках пулемет – не Калашникова, Калашникова Артем у Сереги видел, а другой какой-то, хотя и похожий на него. Второй был тот самый худощавый парень с метательными ножами, и если пулеметчик напоминал могучего лося, то он своими плавными кошачьими движениями – леопарда, какими их показывали до Хрени в передачах про природу.

– Знакомься – Кусок, – кивнул в сторону пулеметчика их командир, – а это – Банан.

Артем видел, что, несмотря на видимую дружелюбность, все трое внимательно смотрели по сторонам, контролируя сектора, держа оружие наготове. Да и стояли они так, чтобы не закрывать друг друга, не то что покойные «крестовые».

– Банан, проверь там на всякий случай, – негромко распорядился Крысолов, и Банан, кивнув, опять потек за дома, побыл там немного, и раздался одиночный выстрел. Затем Банан появился и отрицательно помотал головой.

– Никого, только вот пацан зомбанулся, – он пожал плечами, – пришлось упокоить…

Васек, Петька, теперь вот Валерка – Артем в одночасье лишился всех своих приятелей… Да, а батя что же?

Когда они подошли к дому Кузнеца, Артем с радостью увидел, что отец, хотя и бледный, сидит, прислонившись к скамейке, вкопанной рядом с колодцем. Рукав куртки у него был отрезан. Раненая рука перевязана, а в другую руку по прозрачной трубке капалась какая-то жидкость из пакета, подвешенного прямо на ворот колодца. В трубку подкалывал что-то шприцом еще один член команды – довольно пожилой уже дядька с седой головой.

– Живой… – Отец тоже обрадовался ему, улыбнувшись серыми губами. – А я уж думал, все…

– Они Валерку застрелили, – сглотнув комок в горле, проговорил Артем.

– Тут тоже, видишь, и Васек, и Петька… И Степаныч…

– Ну здравствуй, бача! Старый, чего у него там? – Подошедший Крысолов кивнул на отца, присев рядом на корточки.

– Мягкие ткани. Крови только потерял много – правда, артерии целые. Я ему давящую положил. Раньше можно было бы заражения опасаться. А сейчас, – тот кого назвали Старым, махнул рукой, – преднизолона только ввел. Обойдется, я думаю.

– Тебе тоже не болеть, – через силу улыбнулся отец. – Вовремя ты, Саша, подоспел: еще немного – и нам всем хана была бы.

– Ладно, это я только тот должок отдал. За Баграм, помнишь?

– Баграм… Сколько уж с той поры прошло…

Артем знал, конечно, что отец воевал в стране под названием Афганистан. Там, правда, и Америка воевала, так что он не понял толком: батя что, с американцами вместе воевал там? Или против них? Тем более что отец совсем не любил говорить о той войне, да ее и забыли как-то – еще до Хрени Этой столько войн новых появилось, куда уж там той, афганской. А интересно все же: как он такого крутого дядьку в том Баграме выручил? Может, там тоже морфы были?

– Сикока где? – спросил тем временем Крысолов седого бойца.

– Там, – показал тот рукой за дом. – Дорогу контролирует.

– А ты все хозяйничаешь? Воздухом деревенским дышишь? – вновь обратился командир охотников к отцу.

– Дышалось бы, – с тоской ответил он. – Кабы не эти. – Он кивнул в сторону упокоенных «крестовых», которых могучий Кусок одного за другим оттаскивал за пределы двора.

– Что, тоже зона неподалеку была?

– А где у нас зон не было? – криво усмехнулся отец. – Разве что в Кремле да на Рублевке, да и то многие выходцы отсюда там рулили. – Он помолчал, тихо выругался и угрюмо продолжил: – Я вот думаю, ребята, что вы у нас тут крепко попали. Завтра утром, ну максимум к обеду, сюда вся их кодла нагрянет. Вы, конечно, бойцы хорошие, спору нет, только их там человек сто, не меньше. Да еще прихватят с собой кого-нибудь типа соседей наших разлюбезных. Короче, вам за нас умирать, резона нет. Уходить вам надо.

– А ты что ж, один тут останешься? – с усмешкой спросил Крысолов.

– Сюда скоро наши мужики подбежать должны, – пожал плечами батя. – Да, ты там предупреди бойца своего, чтобы не положил их, не разобравшись. Если сейчас все уйдут, в лесу вполне можно скрыться успеть. Ну а я – да, тут останусь, вроде как я их пострелял. Тем более что заварушка нынешняя, как я понимаю, и по моей вине началась…

– Угу, Ремба колхозный. Даже если они поверят этому – что от твоей деревни останется? – жестко сказал Крысолов. – Возвращаться куда все будете? На пепелище? В общем, так: мы тут останемся, пожалуй. Я тебя давно не видел, команде моей отдохнуть надо – мы же к тебе последние два дня пехом полтинник километров шли. Да и с «крестовыми» твоими найдется о чем поговорить. Да, Дима, а баня у тебя есть?

…А насчет вымирания вида – так вообще есть мнение, что все мы, так называемые гомо, сапиенсы и не очень, а также лягушки, дельфины, медведи и прочие стрекозы – суть не что иное, как самодвижущийся кокон, который предназначен, со всеми своими инстинктами и эмоциями, любовью, ревностью и ненавистью, содержимым мозга и кишечника, – со всем, короче, для одной-единственной цели: выживания и размножения половой клетки. И чем совершеннее кокон, тем больше и шансов у половой клетки высокоразвитого существа продолжить дальше свое существование. Половые клетки человека блестяще это доказали, доведя число своих носителей за каких-нибудь несколько миллионов лет до 6,5 миллиарда. Самое большое количество высокоразвитых носителей за всю историю Земли, единовременно проживающих на ней.

Если смотреть на все случившееся с этой точки зрения, так вирус «шестерка», который тоже есть не что иное, как носитель видовой информации, и по поводу которого в уцелевших и вновь созданных лабораториях не утихали споры, откель он взялся на грешной Земле, приобрел себе очень даже неплохой кокон – неболеющий, неразрушающийся, устойчивый к различным видам повреждающих факторов внешней среды и даже в пище нуждающийся лишь для того, чтобы кокон этот улучшить еще больше. На что могла рассчитывать та же чумная бацилла после смерти носителя – лишь на очень короткий срок жизни в разлагающемся теле. Потому и торопилась она наполнить собой лимфатические узлы, превращая их в чумные бубоны, а переполнив их – лопнуть и потечь гноем: авось, кто коснется и (при удаче!) заразится. Пропитать легкие, чтобы больной организм, силясь избавиться от пенистой мокроты, мешающей дышать, надрывался в кашле и опять же распространял с кашлем бациллу.