Читать книгу "Источник лжи - Лорет Энн Уайт"

Барни быстро перекрестился.

— Причаливаем, — обратилась Лоцца к Маку. — Мы с Грегом проложим путь от конца причала к другой стороне этой бухточки.

Майкл ненадолго включил двигатель; катер скользнул вперед и с легким толчком пришвартовался к причалу. Тени удлинились. Вода вокруг причальных свай и корней издавала чавкающие звуки. Наверху снова прогремел гром и сверкнула молния. Пошел моросящий дождь, испещривший темную воду; капельки казались серебряными в прожекторном луче.

Лоцца и Грег выбрались на причал. Оба пользовались фонариками, освещая путь от края причала к болотному лесу. Лоцца расправила телескопическую дубинку, прорубая дорогу через путаницу мокрой травы и тростника. Здесь водились змеи, и она надеялась, что быстрые движения отпугнут их. Грег держался рядом, за ее спиной. Он ругался и шлепал себя по щекам, спасаясь от комаров; похоже, они предпочитали пить его кровь.

Это принесло Лоцце моментальное удовлетворение. Не только женщины увивались вокруг этого юного Адониса.

Они приблизились к трупу, и Лоцца задержала дыхание. Тело определенно было мужским. Он лежал ничком, раскинув руки в илистой воде. Рубашка хаки была очень похожа на ту, которую носил Мартин Крессуэлл-Смит, когда отправился на рыбалку четыре дня назад. Густые светлые волосы тоже совпадали с описанием. Размеры и общая форма тела были подходящими. При жизни он был убийственным красавцем — закаленным божеством регби и парусного спорта с бронзовым загаром и соответствующей удалью и обаянием, когда ему хотелось продемонстрировать эти качества. Но Лоцца уже тогда заметила нечто темное и зловещее под этим лощеным фасадом.

Она опустилась на корточки у самого берега и осмотрела место, стараясь не соскользнуть в воду и ни к чему не прикасаться. Она хорошо знала процедуру. Она несколько лет прослужила в убойном отделе Нового Южного Уэльса, прежде чем ее перевели на Южный Берег, где она занялась регулярной службой. Она до сих пор сохраняла статус детектива, хотя ее и не называли «детективом», потому что она больше не являлась полноценным следователем.

Пока Лоцца медленно проводила по телу лучом фонарика, небо озарилось еще одной вспышкой молнии.

— Думаешь, это он? — спросил Грег.

Лоцца определенно так думала. Но Грег был прав: это какая-то бессмыслица. Люди видели, как яхта Мартина Крессуэлл-Смита покинула слип на Бонни-Ривер, находившийся в получасе езды вдоль побережья. Он связался со спасателями из яхт-клуба и сообщил, что собирается выйти в море на юго-восток. Если там произошел несчастный случай, его тело никаким мыслимым способом не могло унести на север к устью Агнес-Ривер, а тем более загнать в узкий канал через Агнес-Бэзин.

— Но если это он, то где его яхта? — продолжал Грег. — Где «Абракадабра»?

— Грег, помолчи немного. Пожалуйста.

Он шлепнул очередного комара. Над трупом жужжали мухи. Лоцца посветила на левую руку мужчины. На его безымянном пальце имелось свадебное кольцо с красным камнем, которое она уже видела на руке Мартина. Но на запястье трупа не было часов «Ролекс». Мартин Крессуэлл-Смит пропал вместе с очень дорогими часами «Ролекс-Дейтона» бронзового цвета.

Грег попытался убить еще одного комара. Из-за резкого движения свет его фонарика заметался среди мангровых зарослей. Что-то черное вырвалось из темноты. Грег увернулся от потревоженного баклана, но при этом его нога поехала в сторону. Он поскользнулся и упал в воду с громким всплеском. Грязно выругался и полез наверх, по пути зацепив труп, перевернувшийся на спину.

Грег застыл.

Лоцца замерла на месте.

На них смотрели пустые глазницы. Губы и нос трупа были объедены, мягкие паховые ткани исчезли, поглощенные извивающейся массой морских гнид. Но внимание Лоццы привлекло нечто иное.

Крюк серебряного багра ручной работы был глубоко погружен в грудь покойника. На рукояти черными буквами было выгравировано слово «Абракадабра». Колотые раны от ножа покрывали торс мужчины в разрывах рубашки. Ему нанесли не менее пятнадцати ударов колющим оружием. Лоцца подалась вперед, направляя луч фонарика. Темная странгуляционная борозда[5] окружала распухшую шею мужчины. Такие же отметины остались и на его запястьях. Его голые лодыжки были связаны веревкой.

Сердце Лоццы билось медленно и ровно. Ее взгляд переместился вдоль правой руки мужчины. Трех пальцев не хватало: они были ровно отсечены по фалангам. Илистые крабы работают более топорно.

Грег с чавканьем и хлюпаньем выбрался на берег. Он зашел на два шага в траву, уперся руками в колени и сблевнул.

Лоцца вернулась к веревке вокруг лодыжек покойника. Полипропиленовый шнур, ярко-желтый и голубой. Это не Барни. Если бы Лоцца была азартной женщиной, она бы поставила на то, что остаток этого шнура был использован для того, чтобы прикрепить жертву к тяжелому предмету под водой, где крабы, рыбы и другие мангровые твари очистили бы тело до костей уже через несколько дней. А потом расчлененные кости погрузились бы глубоко в мягкий ил. Тело исчезло бы бесследно, если бы не крабовая ловушка Барни и перепутанные веревки.

Мысли Лоццы вернулись к Элли, к внезапному провалу в ее памяти и к ее странному поведению. В желудке шевельнулось тошнотворное ощущение. Она играла с ними? Она до сих пор разыгрывает их? Это чертов спектакль?

Лоцца потянулась за телефоном. Хотя они с Грегом были первыми, кто отреагировал на ситуацию, таким делом должна была заняться уголовная полиция штата.

Теперь Элли Крессуэлл-Смит стала главной подозреваемой.

Суд по делу об убийстве

Февраль, наше время.

Верховный суд Нового Южного Уэльса

Я сосредоточенно смотрю на свои руки, сложенные на коленях, когда государственный прокурор Молли Коникова поднимается со своего места. Барристер кладет ее папку на пюпитр со стороны обвинения. Молли Коникова — крошечная женщина, похожая на птичку, утопающую в шелковой мантии, обернутой вокруг нее как слишком большие черные крылья. Тонкие губы, клювовидный нос, костлявые, беспокойные пальцы. Ее мышиные волосы тусклыми прядями спадают до подбородка под седым париком. Меня охватывает радостное оживление: это карикатурный персонаж, воплощение слабости и неумения. Конечно же, двенадцать разумных на вид людей в жюри присяжных отнесутся к словам моего барристера гораздо более серьезно, чем к этой мелкой вороне! Мой барристер высокий, белокожий, с волной густых темных волос, в хорошей физической форме, а его судебная мантия выглядит элегантно, а не зловеще. Человек, излучающий ощущение спокойного и проницательного ума; человек, который способен читать мысли присяжных и может сыграть на доверии, потому что он тоже немножко волшебник.

Коникова разглядывает меня. Ее взгляд спокойный, прямой и твердый. Может быть, я недооценила ее? Нет, не думаю. Она выжидает еще секунду-другую, потом смотрит на присяжных: семерых мужчин и пятерых женщин. В среднем мужчины старше. Полагаю, мои шансы во многом зависят от них, поскольку женщины наиболее жестко критикуют друг друга, — наверное, потому, что женские недостатки, которые мы так любим замечать, являются теми изъянами, которые мы не хотим признавать в самих себе. Критические выпады в адрес других женщин — это способ обличения тех качеств, которые мы больше всего недолюбливаем в своей личности.