Читать книгу "Мавр сделал свое дело - Татьяна Полякова"

Она сразу же поверила. То, как он это сказал, не оставляло никакихсомнений.

— Ты… — медленно бледнея, начала Лариса, но он перебилее:

— Нет, я не киллер. Просто старый долг.

И в это она поверила сразу и безоговорочно и сказала то, чтоникак не могла ожидать от самой себя:

— Я могу чем-то помочь?

— Можешь, — улыбнулся он и весело добавил:

— Найди мне дом. Я действительно заплачу, сколькоскажешь.

Больше они не возвращались к этому разговору.

И все последующие дни она была абсолютно счастлива, кактолько может быть счастлива женщина, вдруг нашедшая того самого, единственногомужчину.

Он встречал ее с работы, они ужинали в ресторане, а потомлюбили друг друга. Иногда к ней подкрадывалась мысль, что счастье ее продлитсянедолго, до того дня, когда она снимет для него дом. Но она поспешно гнала этумысль. Только однажды спросила:

— Кирилл — твое настоящее имя?

— Какая разница? — удивился он, и вновь больострой иглой вонзилась ей в сердце, но она еще надеялась.

И вот этот день пришел. Кирилл смотрел на озеро, дома внизу,и вряд ли в его мыслях нашлось место для нее. Он резко повернулся и пошел кней. Открыл дверь ее машины и сказал:

— Дальше я поеду один. Спасибо тебе. — Наклонилсяи поцеловал ее в губы.

— Мы увидимся? — жалко спросила она.

— Возможно. Не знаю. На всякий случай прощай.

Он захлопнул дверь и зашагал к «Лексусу».

Она сидела опустошенная, раздавленная, она знала, чтоникогда больше не увидит его. Хотела зареветь, но слез не было. Только горечь,что мечта, как и положено мечте, оказалась недостижимой.

— Прощай, — прошептала она с покорностью, успевшейстать привычной, принимая боль.

* * *

В тот день я затеяла уборку, таким образом решивотпраздновать свое освобождение. Я наконец-то избавилась от измотавшей меняработы. Заявление я написала еще три месяца назад, но мой шеф, зануда и жадина,оттягивал нашу разлуку под разными благовидными предлогами. На них он былмастер.

Последнее время я работала по двенадцать часов в сутки и поэтой причине новое место подыскать не могла, но это не портило моего прекрасногонастроения. В том, что я найду работу, я ничуть не сомневалась, а пока просторадовалась, что счастливо избавилась от прежней.

Квартиру за три месяца я умудрилась запустить до такойстепени, что она больше напоминала стан половецких воинов. По субботам мне тожеприходилось работать, а в воскресенье я отсыпалась, не в силах заниматьсякакой-либо полезной деятельностью. И теперь носилась с пылесосом, распеваяпесни, изо всех сил стараясь переорать работающий пылесос. Из-за этого шума яедва услышала звонок в дверь, выключила пылесос, набросила халат и пошлаоткрывать.

Танька ворвалась в квартиру наподобие урагана. Простовходить она не умела. На мой взгляд, сестрица все и всегда делала с избыткомэнергии. Она старше меня на четыре года, и когда-то это доставляло мне массунеприятностей, потому что сестра с воодушевлением воспитывала меня.

В детстве я ее не особенно жаловала и даже завидовала темдевчонкам, у кого не было ни сестер, ни братьев. Все изменилось, когда я впятнадцать лет впервые влюбилась. Сестрица, обратив внимание на мою кислуюфизиономию, тут же взяла быка за рога, точнее, меня за руку, отвела в комнату,которую мы вынуждены были делить с ней, и сказала:

— Давай колись: кто он?

Посвящать ее в свои сердечные дела я не собиралась, но, какговорится, от черта молитвой, а от Таньки ничем, пришлось в конце концов все ейрассказать. Вот тут я и поняла, как это здорово — иметь старшую сестру. С тогомомента мы стали неразлучными подругами, к большой радости наших родителей.Знали бы они, о чем мы беседуем по ночам, не спешили бы радоваться.

Фамилия наша Ларины, родители проявили оригинальность иназвали дочку Татьяной, а когда родилась я, выбор был ограничен до одногоимени, поэтому я звалась Ольгой. Таньку в семье считали умной, а менякрасавицей. От девочки моей внешности ума никто не ждал. Мужчины непременно мнеулыбались, а потом говорили какую-нибудь глупость. Бороться с этим былобесполезно, и я смирилась.

Танька, которой приписывали большой ум, вовсе не быладурнушкой, даже наоборот. Высокая, очень уверенная в себе, черноволосая исинеглазая, она любила «строить» мужиков, оттого мама справедливо опасалась,что мужа ей не видать как своих ушей без зеркала. Меня хоть и зачислили в дуры,при этом были уверены, что я непременно «сделаю блестящую партию». В устах моеймамы это звучало дико и могло означать все, что угодно. В семье бытоваломнение, что без родительской опеки я непременно пропаду. Мол, не найду булочнуюи умру от голода. Мама твердо сказала: «Ты не сможешь жить одна», — что ипредрешило выбор моего учебного заведения: из двух университетов и трехинститутов, что имелись в нашем городе. Танька поехала учиться в Питер, жила всвое удовольствие, кое-как сдавая сессию на тройки, что не поколебалоуверенности семьи в ее уме. Я закончила университет с красным дипломом, но этосемью не впечатлило.

В девятнадцать лет Танька обзавелась бойфрендом, весьмаблизкие отношения с которым и не думала скрывать от родителей. Любой парень, скоторым я отправлялась в кино, подвергался тщательному изучению, как микроб подмикроскопом. Ближе к двадцати я поняла, что раз не могу исправить ситуацию,следует ею воспользоваться, в том смысле, что если уж я не знаю, где булочная,значит, вопрос о том, кому идти в магазин, даже не встает.

— В магазин сходит папа, — голосом прокурораизрекала мама. — А ты лучше книжку почитай.

Как видно, мама искренне считала, что сие для меня труднепосильный и требующий колоссального физического напряжения.

— Хорошо устроилась, — весело хихикала Танька,наблюдая за тем, что происходит в родных пенатах. Университет она закончила, нов Питере не осталась, вернулась в родной город, устроилась в очень приличнуюфирму, сняла квартиру и дома появлялась только в субботу на семейный ужин.Родители и это скушали, глазом не моргнув.

— Таня знает, что делает, — было любимым маминымизречением.

Когда я, закончив худграф университета, намекнула.., лучшебы мне этого не делать. Маме вызывали «Скорую», папа обошелся валерьянкой. Нотут на помощь мне пришла Танька.

— Перестаньте с ней носиться, точно она дитямалое, — «построила» она родителей в очередную субботу. — Эдак девкадо пенсии проживет, чай не научившись заваривать.