Читать книгу "Всё начинается со лжи - Елена Лабрус"

— Боюсь, даже после лекции это будет сложно, — уверенно покачала я головой. — Но вы можете записаться и прийти вместе с…

— И всё же я подожду, — невозмутимо отодвинул он стул.

Не думала, что до этого дойдёт, но возвращаясь к доске, я думала только об одном: пожалуйста, пусть это будет разговор о нас. О том, что я забывала его куда тяжелее, чем думала, и ладно, чего уж, ведь так и не забыла. О том, что ждала его звонка так долго, что до сих пор не сменила номер телефона. О том, что следила за ним. Пусть издалека, по новостям и официальному Инстаграм «Север-Золото», но ведь следила. Даже то, что я была не права, когда так уверенно заявила, что мы из разных кругов, нам всё равно никогда не быть вместе, я готова была теперь обсудить. Только, пожалуйста, умоляю, не спрашивай меня про беременность своей жены!

Но, чёрт побери, отсидев всю лекцию с таким лицом, словно ничего интереснее чем результаты мазка шейки матки в жизни не слышал, он начал разговор именно с этого:

  — Она действительно беременна?

Глава 4. Павел

— Результаты анализов ещё не готовы, а я не гадалка, чтобы предсказывать на таких ранних сроках.

Прощаясь с уходящими студентами, она складывала в стопку листы с заданием, что они сдавали, и, может, мне казалось, но усиленно не смотрела мне в глаза.

— Я видел кровь, в ванне, на полотенце.

Оглянулся, чтобы убедиться, что мы остались одни.

— Да, после биопсии, а я отщипнула кусочек ткани при осмотре, может немного кровить.

— Я всё понял про биопсию шейки матки и цеври… цекри… в общем, из лекции.

— Цервикального канала, — подсказала она и улыбнулась.

— Его самого. Но кровь появилась там до осмотра.

— При беременности шейка матки получает повышенное кровоснабжение, могут появиться коричневые или красные выделения. Мы всё тщательно обследуем, не переживайте, так бывает.

— А этим палочкам с двумя полосочками можно верить?

Отдав ей халат, я невольно сделал шаг назад.

Чёрт побери! На ней всё те же духи. А, может, это запах её кожи. Но что бы это ни было, это сводило меня с ума.

Я плохо спал. Я передёрнул под душем, думая о ней. Нет, я бы с радостью трахнул Юльку, а не ладошку, чтобы избавиться от этого наваждения, но нам же теперь, оказывается, нельзя. Юлия Владимировна нацепила на себя глухую, как у монашки, пижаму с длинными брючинами и рукавами, хотя раньше спала в маечке на тонюсеньких лямочках и вызывающих шортиках, а то и без них. Чтобы ты не возбуждался! И сидела перед ноутом пока я, проворочавшись несколько часов, наконец, не заснул.

Стоять с Эльвирой рядом оказалось куда более невыносимо, чем я мог себе представить. Меня тянуло к ней как на аркане. И чем дальше я отходил, тем петля на шее затягивалась сильней.

— Можно, — ответила она. А я уже и забыл о чём спросил. Ах да, про аптечные тесты на беременность. — Но мы предпочитаем дождаться результатов из своей лаборатории.

— Но есть хоть шанс, что она не беременна?

Боже, зачем я это спросил? Выпалил. Эмоционально. Нервно. Отчаянно. Словно пытался вымолить этот единственный, сейчас такой нужный мне шанс.

Зачем? Как никогда, ответ на этот вопрос я знал. Потому что это будет ошибкой. Я не хочу ребёнка от Юльки. Нет, я его не брошу, упаси бог. Но, на Юлии Владимировне я не женюсь. Не женюсь. Я понял это окончательно и бесповоротно этой ночью. И когда я это озвучу, будет хуже, чем чихнуть в горах. Меня накроет такой лавиной, что мало не покажется. Потому что потянет за собой огромное количество всего. И я, конечно, сошёл с ума, раз готов это сделать. Но, глядя в синие глаза, в цвет её платья, что было на ней в тот вечер, глаза в цвет моря, что встречало нас две счастливейшие недели в окне каждое утро, я был готов.

Только не говори «нет»!

— Нет, — улыбнулась она и вздохнула. Словно я спросил: а не попробовать ли нам снова? А я разве не об этом спросил?

— Поужинаешь со мной? — посмотрел на неё исподлобья.

— Паш, — растерялась она и первый раз за время беседы утратив официальный тон. Пару секунд собиралась с мыслями. — Это, как минимум, неэтично.

— А как максимум? У тебя на пальце нет кольца.

— У тебя тоже. И никогда не было. Но это ведь ничего не значит.

— Значит, Эль. Теперь значит. Ведь мы встретились. Снова.

Она стояла спиной к столу, положив на него руку. Я накрыл её пальцы своими. Легонько сжал.

Ответь. Как тогда, когда всё только между нами начиналось. Ответь на это пожатие, пожалуйста! И я горы сверну ради тебя. Мне плевать кто сейчас с тобой, если он — не я. Ответь, чёрт тебя побери!

Но в кармане её халата заверещал телефон, и она убрала руку, чтобы достать его, словно не помнила, что оно значит, это прикосновение. Или как раз потому, что слишком хорошо помнила.

— Иду я! Уже иду!

И может, мне снова показалось, но тон у неё был недовольный.

Она отключилась, не добавив ни единого слова. Не оставив мне ни имени, ни намёка на то, с кем она говорила, только бесконечное количество вариантов для догадок. Заторопилась, собирая работы студентов, халаты, макеты, дидактический материал.

— Помочь хрупкой женщине донести тяжёлые коробки, надеюсь, не будет считаться неэтичным? — подхватил я почти невесомый картон.

— Если только ты не понесёшь их в свою машину, — придирчиво изучая меня, как один из своих экспонатов, приподняла она бровь.

Ну что ж, на безптичье и жопа соловей. Не прогнала — уже хорошо.

— А подвезти доктора неэтично? — сгрузив учебные пособия в её кабинете, я предпринял ещё одну тщетную попытку, если не отвоевать немного её времени, то хоть что-то узнать.

— Меня подвезут, Павел Викторович, — отрицательно покачала она головой. — Я надеюсь, что ответила на все ваши вопросы? И впредь я предпочла бы видеть вас не чаще, чем на приёме с вашей… невестой, — споткнулась она на последнем слове.

— А если нам понадобится срочная консультация? Не подскажите свой телефон, Эльвира Алексеевна?

— Он у вас есть, — открыла она дверь. Я даже невольно глянул на свою грудь, не задымилась ли рубашка — так обжёг её взгляд. — Всего доброго!

— Всего! — улыбнулся я.

И действительно заторопился к выходу.

Да, да, да! И сам не мог я понять, чему так радовался. Хотя нет, мог. Я радовался тому, сколько чувств было в её взгляде. Пусть обиды, пусть даже ненависти, зла или презрения — кто поймёт эту женщину, ведь тогда она так убедительно дала понять, что всё что было в Сочи, останется в Сочи, и я, конечно, чу̀ден как Днепр при ясной погоде, но не тот, с кем она хотела бы состариться.