Читать книгу "Психология проклятий - Альма Либрем"

Когда кто-то из двоечников, что были в хвосте списка, вылетел из кабинета, сияя от счастья и демонстрируя всем тройку в своей зачётке, наконец-то пришёл её черёд. Котэсса переступила порог вполне уверенно — во-первых, доцент Ролан прекрасно её знал и высоко оценивал уровень её знаний, во-вторых, Элеанор всегда подчёркивала её умения на лабораторных работах.

А Сагрону, если что, придётся доказывать прямо на месте — если вдруг у него возникнут сомнения.

— Значит, староста Арко, — протянул мужчина, развалившись на своём стуле всё так же вальяжно, как и в остальное время прохождения экзамена. Котэссу это раздражало — да, последний день сессии, смирись с жарой, вытерпи его наглость и уйди. Но замечание так и вертелось на языке.

Элеанор и Ролан даже не поднимали голову. Они так увлеклись своими расчётами, что, казалось, не были способны услышать даже взрыв в самом центре университета. Впрочем, возможно, это и оправдано — она знала, что всего через полгода у Ольи защита, а значит, сейчас всё время уходило на то, чтобы довести до толку полученные результаты.

Сагрон смотрел на неё. Молча — казалось, время на комментарии и весь словарный запас он исчерпал уже в первом своём изречении. Котэссе отчаянно хотелось уйти — но она напомнила себе, что нельзя, и всё так же молча смотрела на него.

Мужчина раздражённо тряхнул головой — неестественно светлые волосы, результат, наверное, колдовства, может быть, неудачный откат, хотя они и не казались седыми, довольно длинные, почему-то придавали ему какой-то немного мистический и, возможно, излишне загадочный вид. Котэссе это не нравилось едва ли не больше вальяжности и наглости в каждом жесте. Она даже как-то несвоевольно потянулась к вечно мешающим прядям ненавистного каре — но одёрнула руку, выпрямилась и вновь взглянула ему в глаза, заставляя себя смотреть пристально и уверенно.

— Четыре, — наконец-то протянул он. — Зачётку и свободна.

Котэсса задохнулась от возмущения. Четыре?! Она знала предмет лучше всех в группе, и прямо у неё перед носом несколько хорошистов и один троечник, отчаянно списывающие весь экзамен, вылетели с пятёркой.

— Почему четыре?

Мужчина удивлённо посмотрел на неё. Холодные и неожиданно тёмные глаза зло прищурились, и он криво усмехнулся.

— Что значит — почему четыре? — переспросил он, кажется, выражая своё кошмарное возмущение по тому поводу, что она посмела возразить. Котэсса не сдвинулась с места, будто бы на самом деле ей не было всё равно, сколько ей поставят. Сагрону это не нравилось — ему казалось, что всем студентам абсолютно наплевать на оценки, а тут стоит, требует что-то, задаёт вопросы…

— Я уверена, что там всё написано верно, — твёрдо промолвила девушка. — И вопрос раскрыт максимально полно, по крайней мере, в пределах университетской программы. Почему четыре?

— Ты списывала, что так уверена?

— Нет, — Котэсса сложила руки на груди и твёрдо посмотрела на него. — Не списывала. Учила. И поэтому твёрдо знаю, что всё написано верно. И требую соответствующую оценку.

— Пятёрку следует подтвердить практическими умениями.

— Вы остальных тоже просили об этом?

— Это имеет значение?

Котэсса не отреагировала. Она твёрдо смотрела на него, кажется, с уверенностью, что балл свой должна получить — и именно сегодня, и вообще, отказы не принимаются. Почему-то Сагрону внезапно стало дурно от этой настойчивости — на четвёртом курсе, Ролан твёрдо сказал, преподавать ему придётся, а контакт со старостой обязан быть у каждого преподавателя. Если же тут такая староста, если она ведёт себя до такой степени нагло и требует, вымогает оценки, то чем всё закончится в итоге?

Он наконец-то встал, подался даже немного вперёд, глядя прямо в её глаза, и усмехнулся.

— Хорошо. Лучшая тренировка — это выполнить на практике то, что описано в теории на этом листике. Например, вдохнуть силу в заклинание, как здесь расписано.

— А разве это входит в программу третьего курса? — в голосе Котэссы слышалось некое сомнение, даже испуг, и Дэрри довольно усмехнулся. Один этот факт уже почему-то доставлял ему некоторого рода удовольствие — что он сумел поставить её на место. Точно в этом и была вся суть экзамена, доказать, что эта девочка, вся такая примерная и чем-то напоминающая Элеанор, списывала, самым наглым образом переписала со своего "светлячка" на лист бумаги всё, что только смогла, а теперь пыталась заставить его поставить пятёрку.

— А разве только программой должны ограничиваться знания мага? — немного удивлённо полюбопытствовал он. — Как по мне — нет, отнюдь. Посему, если вы претендуете на пять, если полагаете, что у вас есть знания выше пределов, то стоит мне продемонстрировать этот самый уровень. Но если этого уровня на самом деле нет, то зачем же…

— Я готова, — она выпрямила спину и вытянула ладонь, позволяя магии скользнуть от головы до кончиков пальцев рук. — Произносите заклинание, и моя магия его оживит.

Сагрон опешил. Он был уверен в том, что девушка всё-таки отступится и не станет соглашаться на безумный для третьего курса эксперимент. Это даже не магистратура, аспирантура — да, может быть. Знание, достойное воистину архимагов, сейчас преподносилось в теории, но не в практике.

— Я б согласился на четвёрку, — небрежно отметил он.

— Я не трусиха, — покачала головой девушка. — И, к тому же, это в привычке у мужчин — отступать.

Он сжал зубы. Дерзит! Но поспорить было невозможно — сам только что обнажил свою слабость, сообщил ей об этом, а теперь чего ждёт, помилования?

В голове крутилось множество заклинаний. Дать простое и успокоиться — нет, это не устраивало Сагрона. Сложное? Чтобы поставить её на место? Но всё же, следовало выбрать что-то неразрушительное, такое, чтобы если вдруг у девушки всё-таки получится нечто в этом роде, вдохнуть хотя бы немного силы в заклинание, она всё-таки не смогла ничего испортить.

Он был уже почти готов выдать достойную этой ситуации формулу, когда сила сорвалась с рук. Удивлённо вскинула голову Элеанор, как раз прочитавшая — без вложения магии, — заклинание, над которым и работала в диссертации. Сагрон содрогнулся, повернулся — казалось, время замерло и для него, и для Котэссы, с чьих рук видимой золотой струйкой полилась сила, — а потом в грудь и его, и Ролана ударило тонким золотистым лучом. Мужчины синхронно содрогнулись, отшатнулись от девушки, а Элеанор так и замерла, открыв рот — будто бы собиралась договорить что-то, но теперь не могла выдавить из себя ни единого слова.

А после, будто бы в подтверждение того, что день сегодня был отвратительным, весело рассмеялась.

— Элеанор, — прошипел Сагрон, — скажи мне, родная, над каким заклинанием ты работаешь в своей диссертации?

— О, доцент Дэрри! — сквозь смех выдавила она, отчасти пародируя собственную мать с этим её надменным, повелительским тоном. — Вы не поверите, проклятья разряда Верности!