Читать книгу "Игра на своем поле - Олег Кондратьев"

Впрочем, давайте вернемся к нашим проблемам и заботам, возможно, я сообщу еще кое-какие неизвестные вам подробности.

– Ваше состояние в момент переправки на российское спасательное судно было настолько близким к потустороннему, что не составляло никакого труда таковым вас и оформить. Честно признаюсь, на первых порах это было сделано интуитивно: зачем лишние вопросы, разбирательства с главным действующим лицом тех щекотливых событий, тем более что наши «компетентные органы» в этом деле столь сильно себя дискредитировали. А их попытки восстановить престиж могли бы обернуться для вас весьма трагическими последствиями. Ваша «смерть» удовлетворяла всех. Почему бы не сделать людям приятное?

Теперь пачку сигарет достал из своего кармана Герман и протянул Сергею. Это был «Данхилл». Редин благодарно кивнул, прикурил и глубоко затянулся ароматным дымом крепкого натурального табака.

Талеев тем временем продолжал:

– Ваш пострадавший экипаж быстренько расформировали, демобилизовав практически весь личный состав срочной службы, а офицеров и мичманов раскидали по отдаленным гарнизонам нашей необъятной Родины «для дальнейшего прохождения службы». Впрочем, таких и дюжины не набралось. Конечно, с каждым провели индивидуальную беседу о строжайшем сохранении государственной и военной тайны, а также взяли подписку о неразглашении подробностей событий, таковыми являющихся. Вас же мы поместили в специальное лечебное заведение очень-очень закрытого типа. А дабы в дальнейшей жизни ваша фамилия не послужила красной тряпкой для какого-нибудь «быка» из руководства Армии или других силовых ведомств, мы просто заменили ее, сохранив имя и отчество и слегка «обновив» все экземпляры вашего личного дела в архивах, заодно уж и переведя вас на новое место службы. Поверьте, это совсем небольшой труд. Да мы и не собирались формировать биографию нового человека, логично полагая, что с течением незначительного времени подробностями вряд ли кто станет интересоваться. В этом мы оказались правы, а вот в другом…

Перед глазами Сергея возникла больничная палата, в которой он провел три месяца. По виду она больше напоминала номер люкс в дорогой гостинице: две комнаты, ванная, туалет, прекрасная мебель, любая бытовая техника. А вот о первых четырех месяцах своего лечения он не мог вспомнить ничего. Вежливые врачи очень подробно описывали ему его тогдашнее состояние: кроме серьезных физических травм – ранения, многочисленные ушибы, переломы, контузия, сотрясение головного мозга, – организм оказался полностью истощен психологически. Далее следовали обычно латинские названия каких-то мудреных психических отклонений, смысл которых сводился к тому, что, «почувствовав» крайнюю степень духовной и физической истощенности организма, мозг как бы замкнулся в себе, прервал всякую связь с таким враждебным внешним миром и лишь подпитывал себя минимально необходимыми элементами, забирая их от других органов тела. Объясняли, что Сергею еще крайне повезло, так как его мозг мог не «раскрыться» и годами, а то и… Удобно устроился: сиди себе в теплой черепной коробке, отдыхай!

– …в Инспекции по ЯБ вас, конечно, информировали о фактической стороне случившегося, – Талеев продолжал говорить, казалось, не замечая кратковременной отключки Сергея, – ну а в состав комиссии включили по нашей настоятельной рекомендации.

Редин утвердительно покачивал головой, что могло означать как согласие с собеседником, так и ответ каким-то своим внутренним мыслям. Герман закурил еще одну сигарету и, прищурив от дыма глаза, посмотрел прямо на Сергея:

– Я лично был против вашего привлечения. Ситуация за этот прошедший год сложилась совсем не простая. То, что на обнаруженном затопленном корабле находятся радиоактивные отходы – и твердые, и жидкие, и еще черт разберет в какой форме, – знают сейчас все, кому не лень изредка читать газеты и пялиться в телевизор. То, что это ТВЭЛы из реакторов АПЛ, известно многим специалистам. Но как и зачем урановые стержни из недр реакторов натовских субмарин оказались на российском перегрузчике, известно очень-очень немногим. И они, я полагаю, готовы землю грызть, чтобы правды не узнал никто. Кроме того, за это время несколько переориентировались акценты и в экономическом, так сказать, подходе.

Заметив удивленно приподнятые брови Сергея, Талеев пояснил:

– Может, я не совсем правильно выразился, но благодаря именно вашим действиям и всего экипажа, разумеется, на состоявшихся переговорах по утилизации и переработке ядерных отходов Президент смог настоять на своих требованиях и выговорить максимально высокую цену за размещение их на территории Российской Федерации. Однако теперь появились серьезные внутренние вопросы: кем конкретно будет осуществляться весь комплекс мероприятий по захоронению и переработке этих отходов – государством или крупными частными корпорациями. Если все-таки второе, то в какой форме и степени государственные органы будут контролировать такую деятельность.

Во всех властных структурах: и в правительстве, и в Думе лоббирование интересов этих самых крупных частных инвесторов уже превысило все допустимые пределы. Еще бы, это же многомиллиардные прибыли! Мы, то есть те, кто стоит на охране государственных интересов и сфер влияния, безнадежно проигрываем. А кто в таком случае даст гарантию, что часть переработанного и обогащенного урана не окажется в руках оголтелых экстремистов? Как у нас, так и в третьих странах. Этого нельзя допустить!

И вот вместе с вашей плавмастерской «выплыл» шанс всерьез и надолго взять в руки государства все работы с радиоактивными материалами. Надо лишь представить неопровержимые факты предпринимавшихся еще год назад попыток запрятать в наших хранилищах «ихнюю грязь», минуя госконтроль. Хотя что же я вам-то объясняю?! В таком вопросе вы меня можете поучить!

Но вот нюанс: пока еще очень предварительные выводы уже начавшей свою работу многочисленной госкомиссии весьма для нас неутешительны. Общее мнение склоняется к тому, что затонувший корабль не представляет никакой экологической угрозы, а находящийся на нем груз хоть и опасен для окружающих, но вполне надежно скрыт в корабельных хранилищах под соответствующей защитой, отвечающей всем параметрам ГОСТов. А раз «надежно скрыт», то любые вмешательства извне не нужны и даже противопоказаны. По-простому: не трожь говно…

Тут не выдержал Сергей и слегка присвистнул.

– Да-да, – подхватил Талеев, – именно так. Мы не можем бороться со всей комиссией. Понятно, что туда засланы многочисленные представители, лоббирующие интересы частных корпораций. О подъеме корабля с такой глубины и речи быть пока не может. Нам нужны факты, осязаемые доказательства, чтобы влезть в хранилища. Простите меня, пожалуйста, что я как-то не даю вам даже рот раскрыть, но, оценивая ваши действия, побеседовав с Федором Генриховичем, я в общем-то почти не сомневаюсь в вашем решении.

Сергей встал с кресла, прошелся по кабинету, разминая затекшие ноги, даже подошел к окну и окинул ни на чем не задерживающимся взглядом внутренний двор их Управления. Потом повернулся к Талееву:

– Официальную часть можно считать законченной? Тогда у меня пока только один вопрос: почему лично ты был против моего привлечения к делу?