Читать книгу "Невероятное. История преступления, в которое никто не поверил - Кен Армстронг"

Полицейские тоже расследовали случаи изнасилования по-разному. Хотя это одно из самых распространенных преступлений против личности, по поводу него никогда не было единого мнения. Некоторые следователи с самого начала настроены скептически. Женщины ведь могут солгать о том, что их изнасиловали, и некоторые действительно лгут. Предполагается, что полицейский должен расследовать случаи сексуального насилия очень тщательно. «Не каждая жалоба обоснованна или требует уголовного обвинения», – предупреждало одно из полицейских пособий по этой теме. Другие же – включая активистов, обеспокоенных тем, как «копы» спустя рукава относятся к изнасилованиям, – предлагали метод, основанный на доверии. «Начните с доверия» – таков был лозунг одной кампании, организованной группой полицейских в целях улучшения расследования случаев, касающихся сексуального насилия.

В центре споров всегда оказывался вопрос доверия. В большинстве случаев перед полицейскими предстает жертва с очевидными признаками насилия, но не всегда. При проведении судмедэкспертизы женщина, согласившаяся на сексуальную связь добровольно, может почти не отличаться от жертвы, изнасилованной под дулом пистолета. В случае сексуального насилия вопрос доверия к жертве часто столь же актуален, как и к обвиняемому.

Когда дело касалось изнасилования, Галбрейт следовала своему собственному правилу: слушай и проверяй. «Уж слишком много людей повторяют: “Доверяй жертве, доверяй жертве”, – объясняла Галбрейт. – Но я не думаю, что это верная позиция. Я считаю, что жертву нужно выслушать. А затем подтвердить или опровергнуть ее показания на основании других фактов».

К тому времени, когда Галбрейт вернулась к жилому комплексу, у места преступления толпились уже десятки полицейских и технических работников. Галбрейт, детектив Маркус Уильямс, детектив Мэтт Коул и криминалист Кали Джипсон вошли в квартиру. Уильямс орудовал щеточкой и ватными палочками в поисках отпечатков пальцев и образцов ДНК, а Джипсон с коллегами сделали 403 фотографии, запечатлев каждый выключатель, каждую стену, каждый угол.

Полицейские снаружи тоже делали снимки и рылись в мусорном баке. За дверью квартиры был обнаружен окурок, но Эмбер не курила. Поэтому двое полицейских, Майкл Гатке и Фрэнк Барр, прочесали окружность в поисках любого окурка и нашли один в пепельнице снаружи соседней квартиры, один между двумя припаркованными автомобилями и еще несколько на автостоянке. Они осторожно подобрали их и поместили в пакеты для улик, чтобы потом отвезти в полицейский участок.

Другие опрашивали соседей. За два дня полицейские Голдена постучали в каждую дверь жилого комплекса – всего их было шестьдесят – и опросили двадцать девять человек. Подобно специалистам, исследующим общественное мнение, они пользовались заранее подготовленным списком вопросов: видели ли вы что-нибудь подозрительное в этом районе? Кого-нибудь с рюкзаком или какими-нибудь странными предметами? Какое-нибудь необычное транспортное средство?

Дениз Мехнерт обошла тридцать квартир в трех разных зданиях, начиная с верхнего этажа и заканчивая первым. Один жилец сказал, что несколько дней назад ночью видел какого-то «коренастого» мужчину, проходившего по комплексу с фонарем на каске. Жилец из другого здания вспомнил, что после Рождества у комплекса парковался дом на колесах. Его сосед сказал, что видел владельца этого автодома. Он был в шляпе с широкими полями и «средних лет». Никто не помнил, чтобы видел кого-то, точно похожего на описание насильника.

В случае сексуального насилия вопрос доверия к жертве часто столь же актуален, как и к обвиняемому.

На заднем дворике Эмбер патрульный обнаружил следы. Один из них выделялся особо: расположенный отдельно от других след обуви, сохранившийся на клочке хрустящего снега. Джипсон попыталась сделать копию с помощью воска для снега – липкого вещества, которое разбрызгивают из баллончика и которое не должно дать снегу растаять. Но воск не прилипал к отпечатку. Поэтому она побрызгала на след флуоресцентной оранжевой краской. Неожиданно он засиял на белом фоне, похожий на отпечаток астронавта на лунной поверхности. Это было немного, но хотя бы что-то.

Галбрейт подбадривала следователей и криминалистов. Позже в тот же день кто-то из полицейских предложил устроить перекур.

– Продолжайте работу! – настаивала Галбрейт.

Место преступления она покинула гораздо позже наступления темноты.

Галбрейт выросла в Арлингтоне, самом заурядном пригороде Далласа в Техасе. Прежде ее отец был управляющим ресторана, потом программистом. Мать работала инженером-аналитиком в нефтяной компании. Они развелись, когда Галбрейт было три года; чуть позже мать вышла замуж снова. Девочка поддерживала связь с обоими родителями и их новыми пополнявшимися семьями.

В школе она была умницей, водившейся с хулиганами. Считала себя бунтаркой. Состояла в баскетбольной команде, но однажды ее отстранили на несколько игр, застав курящей в компании друзей. Она особо и не скрывалась: директор в бинокль увидел ее возле школьного спортзала с сигаретой в руке.

Окончив школу, Галбрейт поступила в колледж при Университете Северного Техаса. Собиралась попробовать свои силы в журналистике, хотя и не видела себя в будущем репортером. Ей нравились занятия по психологии. Серийные убийцы, насильники – все это очень занимало ее. «Мне нравилось разбираться, как работает сознание людей и как оно влияет на их поступки», – утверждает Галбрейт. Наконец советник колледжа предложил ей заняться уголовным правом. Она начала посещать курс по праву и общаться с полицейскими. Это ей понравилось. В основе работы полицейских – помощь людям, что находило отклик в ее душе. «Да, это общие рассуждения, но мне действительно нравится помогать. И еще нравится, когда люди несут ответственность за плохие поступки».

И все же Галбрейт решила не устраиваться в полицию сразу после окончания колледжа. Ей казалось, она не совсем подходит для такой работы. Уж слишком она дерзкая и несговорчивая. Слишком независимая. Может, даже не совсем добропорядочная.

– Я хотела стать полицейским, но думала – о нет, наверное, я не подойду, – говорит она. – Я недооценивала себя.

Она вышла замуж и вместе с мужем переехала в Колорадо, где он занимался починкой автомобилей. Там она устроилась на работу в тюрьме. Ее коллегам-охранникам нравилась такая работа.

– Лучшая из всех, что у меня были, – признавался один из них. – Вообще ничего не надо делать. – Но Галбрейт ее ненавидела, как раз потому, что ничего не надо было делать. Она работала в ночную смену и пересчитывала спящих заключенных, едва не сходя с ума от скуки. «Это не для меня, – повторяла она себе. – Мне нужно чем-то заниматься. Делать что-то полезное».

Тем временем брак ее разваливался: мужу не нравилась мысль о том, что его жена проводит все дни напролет в компании других мужчин. Они развелись. Галбрейт не жалела. «Я ни о чем долго не раздумываю. Просто иду вперед».

Затем произошло одно из тех неожиданных событий, которые меняют всю жизнь. Еще только приехав в Колорадо, Галбрейт подала заявление на работу в полиции Голдена – небольшого тихого городка, где начинают свою карьеру многие полицейские. Первой подвернулась вакансия в управлении исполнения наказаний, поэтому она и устроилась в тюрьму. Но через семь недель из Голдена позвонили и предложили на испытательный срок должность патрульного в ночной смене.