Читать книгу "Доказательство жизни - Ольга Рекуц"

Он тянется к щеке изображенной на экране женщины, но ощущает пальцами только пустоту.

Обозвав себя дураком и рохлей, Манназ засыпает.

Часть III

15:15, 14 мая 1118 года от Второго Пришествия. Воскресенье.

Утром следующего дня у Манназа внутри что-то ломается окончательно. Словно внутреннюю плотину прорывает, и все, что ему так долго удавалось усмирять в себе, все темные желания и извращенные склонности, вырываются наружу сплошным потоком.

Манназ не знает, как жить с этим дальше.

***

День проходит бессмысленно. У Манназа выходной, потому он может позволить себе просто бесцельно бродить по квартире – ярко-зеленой коробке, залитой лучами солнечного света.

Он не надевает больше обруч с очками и наушниками и не сразу замечает, что, наматывая круги по комнатам, трогает все подряд: гладкую стену с шершавыми стыками, силиконовую руку робота, бархат тахты. Свою собственную кожу, которая сильно, очень сильно отличается от материала костюма – и как он раньше не замечал?

Все вокруг кажется нереальным, просто декорациями для цифровых иллюзий его очков, фоном для аудиосопровождения в наушниках. Манназа тоже не существует, словно он – иллюзия, проекция, которая никак не может поймать правильную основу и наложиться на что-то в этом мире. Наверное, его внутренняя реальность настолько отличается от внешней, что он просто не может найти здесь опору.

Хочется чего-то настоящего, чего-то, что однозначно докажет: он по-прежнему жив. Prueba de vida. Манназ трет друг о друга ладони, стараясь поймать нужное ощущение. Бесполезно.

А еще он скучает по Мелисити. Он не общался с ней, не обнимал ее – ее аватар, напоминает внутренний голос, только аватар, ты никогда не обнимал ее саму – уже больше суток. Рекордный срок.

Хочется ее голоса.

На панели быстрого набора Манназ выбирает «Мелисити». Неохотно натягивает обруч на голову – голая квартира с зелеными стенами моментально становится обставленной и уютной – и подключается к аватару.

Они с Мелисити, Мелисити с его аватаром, гуляют. Жена смеется, глядя ему в лицо, и ест мороженое. Вокруг розово-голубой пейзаж, на фоне которого особенно красиво смотрится белый пломбир. Волосы Мелисити рыжие, платье красное, а улыбка – белая, как и горох на платье.

Манназ любуется женой и жалеет, что не может сейчас отключить фильтры. Так хочется взглянуть на нее просто, напрямую: ее волосы останутся рыжими? В улыбке все еще будет видна доброта и хитринка?

Манназ переключается на фронтальную камеру и смотрит на себя глазами Мелисити. Красавчик. Широкоплечий, мужественный, голубоглазый. Загадочный, как герой комикса.

Лишь отдаленное сходство с тем, что он видел вчера в зеркале.

Манназ чувствует себя опустошенным и, непонятно почему, отвергнутым. Странное чувство, которое уже переполняет его до краев, теперь вряд ли получится затолкать внутрь.

***

Остаток дня проходит мучительно долго.

Когда на улице темнеет, Манназ опять нажимает на дужке очков «Мелисити» и выбирает подфункцию «Связаться напрямую».

В горле пересыхает. Он ждет минуту, две, когда наконец в наушниках раздается удивленный голос:

– Манназ? Что-то случилось?

Он выдыхает. Мелисити ответила!

– Нет, ничего, – поспешно оправдывается он. – Ничего такого. – Он опускается на тахту и сцепляет руки в замок.

– Тогда почему ты звонишь мне по экстренной связи? – удивление сменяется раздражением.

Манназ упивается ее голосом, высоким, мягким, в котором, как всегда, звучат стальные и решительные нотки. Мелисити любит держать все под контролем и ненавидит что-то не понимать. У жены голос командира армии из прошлого. Она делает вид, что обижается на такое сравнение, но каждый раз довольно улыбается.

Как же он любит ее.

– Прости. Я просто хотел поговорить с тобой. Можно?

После нескольких секунд молчания, за которые Манназ успевает вытянуть несколько ниток из обивки тахты, Мелисити смеется:

– Ты опять читаешь что-то по истории и тебя потянуло на экзотику? Какой ты все-таки чудак! Давай. Как у тебя дела?

– Хорошо. У меня дела хорошо. – Он медлит. – Мелисити. Ты никогда не думала о том, как люди жили до этого всего? До Второго Пришествия?

– Эй, ботаник! Семестр уже месяц как закончился, дай передохнуть!

– Мел…

Она фыркает.

– Конечно думала, даже курсовую об этом писала.

Манназ заслушивается ее бархатным смехом. Как бы он звучал без искажения наушников?

Вполовину не так красиво?

Еще красивее?

Тем временем Мелисити продолжает:

– Плохо они жили: болезни, инфекции. Попробуй останови заразу, когда люди все время проводят друг с другом и даже здороваются за руку. Ну и сумасшедшие все были – откуда, ты думаешь, столько войн? Постоянно друг с другом контактировали. Где близость – там агрессия, где агрессия – там вред, – назидательно повторяет Мелисити любимую фразу Шарика. – В общем, жуткое времечко. Не хотела бы я так жить.

Манназ рассматривает гладкую бежевую стену сквозь очки, которые пришлось надеть для разговора с Мелисити. Ему кажется, или за ней стала видна зелень?

– Я думаю о том, что у них было принято трогать друг друга, – говорит он делано безразличным тоном. – Помнишь тот фильм?

Он буквально видит, как Мел передергивает.

– Помню, – по голосу слышно, что она морщится. – Гадость. Не хочу слишком много об этом думать, мне противно. Дотрагиваться напрямую – все равно что в кишках друг у друга сидеть. Мерзко.

В горле Манназа встает ком. Глаза жжет. На обивке тахты из-за вытянутых ниток уже появилась дырка – Манназ чувствует ее подушечками пальцев, но не видит из-за очков.

Мелисити, оседлав любимого конька, продолжает:

– Но у них была целая теория о том, что личное общение и особенно прикосновения полезны, помнишь, Шариков рассказывал? Кто-то из ученых – Жюли, кажется, или Пере, забыла – целые трактаты писал о том, что вред от отношений идет рука об руку с пользой, что близкие отношения, в которых люди друг друга не травмируют, невозможны. Ладно, тогда они были правы. Но сейчас это реально. Я обожаю наше время, серьезно!

– Правда?

– Да. Люди нестабильны, если их не страхуют аватары. Вот взять хотя бы нас с тобой. Мы очень счастливы, и я люблю тебя. Но были бы мы так же счастливы, если бы нам пришлось видеть и ощущать друг друга ежедневно? Жить вместе, чувствовать, обонять, делить быт, растить детей вдвоем изо дня в день, годами, не имея возможности передохнуть? Постоянно, представь, постоянно видеть друг друга без масок, сталкиваться локтями и коленями… Даже чтобы заняться сексом, приходилось бы ждать, пока захочется обоим – помнишь, Шарик нам анекдоты про это древние зачитывал…