Читать книгу "Тёмная лощина - Брайан Кин"

Бекки позволила засунуть руку в ее джинсы, и я услышал, как ускорилось ее дыхание, стоило мне подобраться к киске, прикоснуться кончиками пальцев к затвердевшим соскам. Всё шло отлично, как вдруг она меня прервала. Скрыв раздраженное разочарование за невинной улыбкой, я предложил прогуляться до лощины. Расчет был прост: добавить страха, чтобы неприступные стены Бекки рухнули.

Лощина — темное пятно между четырьмя покатыми холмами — была местом, где никогда не ревела бензопила и не звенел топор. Извивающийся ручей протекал где-то в центре. Мы слышали журчание воды, но еще не успели зайти так далеко чтобы его увидеть.

Что-то мелькнуло в темноте между деревьями…

Что-то большое. Оно бросилось в нашу сторону. Ветки ломались под его ногами с щелчками, похожими на выстрелы. Бекки вскрикнула и стиснула мою руку настолько сильно, что после остался синяк. Мы свалили оттуда ко всем чертям. Кем бы оно ни было, на глаза оно нам не попалось, но мы слышали его фырканье — первобытный звук, и я до сих пор слышу его. Олень или даже медведь. Всё, что я знаю, так это то, что у нас от страха душа в пятки ушла. Так что я никогда туда больше не совался.

Большой Стив вернул меня в настоящее, остановившись как вкопанный. Он стоял прямой как доска, ноги в стойке, хвост поджат. Его рычание, которое началось как тихое низкое урчание где-то внутри, становилось все громче и громче. Я ни разу не слышал, чтобы он так рычал, и даже подумал, что по ошибке взял на поводок чужую собаку. Он никогда так не злился. В рыке слышалась ярость. И смелость.

Или дикий страх.

Как будто воспоминания вызвали то самое существо: кто-то с треском рвался через кусты в нашу сторону. Шерсть Большого Стива встала дыбом, а рык превратился в грозный лай.

— Давай, Стив. Пошли! — сердце бешено забилось в груди. Я потянул поводок, но пес не двигался с места. Он снова залаял.

Шум приближался. Прутья трещали. Листья шуршали. Ветви раздвинулись.

Я закричал.

Олень. Нет, пятнистый олененок перемахнул через упавшее дерево, ринулся через тропинку и исчез в подлеске, сверкая белым хвостом. Выглядел он таким же напуганным, как и мы.

— Твою мать! — я задыхался и пытался унять бешеный пульс.

Большой Стив спрятался в моих ногах. Я посмотрел на него. Он ответил мне нежным взглядом коричневых глаз и смущенным вилянием хвоста.

—Тебе должно быть стыдно,—сказал я ему. Он прижал уши и отвернулся.

Сердце всё еще колотилось, кровь стучала в висках. Меня почти тошнило от внезапного прилива адреналина.

Большой Стив заскулил.

Я пожал плечами.

— Ладно, нам обоим должно быть стыдно. Тебе лучше?

Большой Стив завилял хвостом соглашаясь и отошел. Он нюхал почву там, где пробежал олененок, его хвост, не переставая, вилял: храбрость вернулась. Решив, что теперь можно идти дальше, он потянул меня вперед.

Я рассмеялся. Храбрый малоизвестный писатель и его преданный друг, до смерти напуганные оленем. И не просто оленем — олененком.

Дети…

Незваные мысли о последнем выкидыше Тары вернулись. В животе что-то шевельнулось, больно ударив в желудок. Сам того не заметив, я начал смаргивать слезы.

Лес казался холоднее, чем обычно.

2

Когда у Тары случился первый выкидыш, мы даже не поняли, что произошло. Это случилось через год после свадьбы. Мы безуспешно пытались зачать с медового месяца. Не то чтобы мы мало старались. Знаете старую поговорку про кроликов? Это про нас. Утром, днем и ночью, а когда Тара овулировала — в три раза чаще.

Однажды ее месячные задержались на несколько дней. Обычно они шли как по часам, поэтому мы сразу подумали — это беременность.

Тест нам так и не пригодился. У Тары начались острые боли, судороги и сильное кровотечение. Обильнее обычного. Когда всё закончилось, мы подумали, что это просто необычная менструация. И только после второго выкидыша мы узнали, что проходим через это не в первый раз.

Второй был в разы хуже. У нас не было сомнений. Тара купила первый тест за неделю до ожидаемых месячных. Он показал две полоски, но какие-то неяркие, так что мы решили подождать. После стольких попыток, несмотря на обещания не загадывать, мы всё же очень сильно надеялись. Второй тест тоже был положительным, а уж после похода к врачу всё встало на свои места. Бог услышал наши молитвы. Наконец-то у нас должен был появиться ребенок.

Тара начала планировать, в какой цвет выкрасить стены в детской, а я стал раздумывать, как попросить издателя о прибавке, чтобы не пришлось возвращаться на полную рабочую ставку только ради того, чтобы оплачивать счета. (В то время я работал несколько дней на бумажной фабрике, а в остальное время писал). Знать, что ты скоро станешь родителем, было странно, страшно и волнительно. Мы стали перебирать имена. Если будет мальчик, Тара хотела назвать его Джоном или Полом. Пережиток тщательно скрываемого католического «наследия». Мне они не нравились. Я склонялся к Хантеру в честь Хантера С. Томпсона, моего кумира. Ей не нравилось. В девчачьих именах согласия было больше: Эбигейл, Аманда или Эмили. Мы купили детское автокресло и минивэн вдогонку. Детская кроватка, качели, стульчик и целый шкаф детской одежды. Тара наконец-то решила покрасить комнату в светло-сиреневый и наклеить бордюр с осликом Иа. Чтобы Таре не пришлось дышать вредной краской, я в одиночку покрасил комнату за одни утомительные выходные.

Тара записалась на курсы будущих мам и начала читать всякие статьи и форумы, собирая информацию со всех просторов Сети. Мы обсуждали все за и против кормления грудью и кормления из бутылочки. Я заставал ее, рассматривающей себя в зеркало в полный рост: она вертелась перед ним, пытаясь разглядеть живот. «Я буду хорошей матерью?» — спрашивала она меня. «Лучшей», — отвечал я. Мы много держались за руки, чаще говорили и проводили больше времени вместе. Как будто снова влюбились друг в друга. Не знаю, были ли мы когда-либо так же счастливы, как в те дни.

Через шесть недель у Тары пошла кровь.

Естественно, мы испугались. Никто из нас не знал, что происходит. Всё произошло слишком внезапно. Одним утром Тара пошла в туалет и обнаружила кровь на туалетной бумаге. Не так много, как в первый раз. Несколько капель. Ярко-красных капель. Помню, она сказала с потрясением и сомнением в голосе:

— Она такая яркая. Так не должно быть.

Призрак выкидыша поднял уродливую голову, а вместе с ним пришли мысли о раке и всех других ужасных болезнях. Мы поехали к врачу и молчали всю поездку.

Ничего конкретного доктор не сказала. По ее словам, примерно четверть беременных женщин сталкиваются с подобным в первом триместре беременности. Даже мать Тары, когда носила ее, кровила так, что думала, что у нее месячные. Врачи проверили количество ХГТ. Он не рос, но и не падал. Из всего, что нам говорили, я понял только одно: если количество гормонов будет снижаться — это плохо.