Читать книгу "Невидимый город - Моника Пиц"

Заместитель директора была одержима тем, чтобы доказать своим ученикам, что учебный материал по биологии имеет неразрывную связь с реальной жизнью. Их занятия представляли собой один большой эксперимент с практическими упражнениями и полномасштабным использованием примеров, которые должны были познакомить учеников с природой и животным миром. Вплоть до кровавых подробностей. 9-й «Б» не только нес ответственность за своевременное и надежное кормление хомяков, мышей и крыс в биолаборатории. Лина и ее одноклассники должны были ухаживать за палочниками, присматривать за улитками, разводить навозных червей, классифицировать насекомых и сажать на школьном дворе фруктовые деревья для сычей, находящихся под угрозой вымирания. К сожалению, жадная до открытий учительница не остановилась на этих сравнительно безобидных занятиях.

– Вы можете проявлять уважение исключительно к живым существам, которых знаете, – проповедовала она. С содроганием Лина вспоминала часы, когда должна была препарировать свиные глазки, обнажать внутренности рыб или потрошить дохлую лягушку. Лина легко справилась бы с лягушкой. Но ее желудок был другого мнения. При первом же прикосновении к холодному, заплесневелому, скользкому животному живот скрутило. Вместе с Хлоей она провела остаток урока в туалете. Хлоя получила преждевременную аттестацию благодаря вмешательству своих родителей, а Лина – двойку. Из-за тупой лабораторной лягушки Лина теперь находилась в подвешенном состоянии.

«В моей семье преобладают большие носы, выдающийся подбородок и вьющиеся волосы, – прочитала она задание еще раз. – Какие наследственные черты вы можете отметить в своей семье?» Для примера грозный заместитель директора распотрошила свой личный фотоальбом. Несмотря на то что дамы Айзерманн рождались с промежутком во много десятилетий, они так явно походили друг на друга, что Лина перестала считать мысль о перерождении ошибочной. Или, может быть, Амалия Айзерманн могла путешествовать во времени? Об этом она должна была рассказать!

«Какие наследственные черты вы можете отметить в своей семье?»

Свободные вопросы у госпожи Айзерманн были такими же, как и вопросы по предмету. Личными ответами ты доказывал, что видишь связь между школьным материалом и собственной жизнью. Вокруг Лины заскрипели карандаши. Крыса сердито грызла прутья своей клетки. Лина разделяла ее потребность убраться отсюда. Ее семейная жизнь не укладывалась в несколько простых предложений. Почему госпожа Айзерманн не стала задавать вопросы о недовольных фермерах? У фермера Ганса, из первого вопроса, были черные коровы и коровы рыжего пестрого окраса. Видимо, он не мог спать спокойно до тех пор, пока из двух своих пород не выведет еще третью, черных и пятнистых. Лина должна была помочь ему и подсчитать, насколько велик был шанс, что у крестьянина Ганса скоро на пастбище появится новый вид коров. Это был бы социально значимый дополнительный вопрос: как убедить фермера Ганса довольствоваться имеющимися у него коровами? Чем черно-коричневые в пятнах были лучше? Соответствовали ли они в большей мере его интерьеру или клетчатому рисунку его рубашек? Вместо этого Лина должна была рассказать о собственной семье.

Как лучшая подруга ее соседка по парте Бобби догадывалась, что происходит у нее внутри. В их седьмом классе госпожа Айзерманн посадила девочек рядом друг с другом. Она посчитала тихоню Лину и умную, но явно отстраненную Роберту Альберс замечательной командой. Первую неделю вынужденные дружить девочки упорно игнорировали друг друга. В начале второй недели Бобби бессловесно поделилась содержимым своего внушительного завтрака со своей новой соседкой по парте. Она заметила, что Лина, которая из-за недостатка времени приносила что-то только через день, завистливо косилась на ее хлеб и фрукты. Мать Бобби жила в постоянном страхе, что ее дочь может проголодаться в школе или погибнуть от острой нехватки витаминов. В то время как Бобби реагировала на это с раздражением, Лина втайне завидовала своей однокласснице из-за того, что мать Бобби так заботилась о дочке.

Простая записка, которую она нашла в среду среди бутербродов Генриетты Альберс, растрогала ее до слез. На записке с напоминанием о визите к стоматологу было нарисовано сердечко, и заканчивалась она словами, что мама ее любит. Молча Бобби сунула ей пачку носовых платочков. Это было началом их дружбы.

Сейчас Бобби украдкой подняла вверх большой палец. Со своей короткой стрижкой, длинной челкой, падающей на лоб, большими глазами, белой блузкой и красной клетчатой юбкой она выглядела прилежным вундеркиндом. В действительности у Бобби было своеобразное чувство юмора и эксцентричные увлечения. Ей нравилось все, что было кровавым или жутким, она была единственной, кто вызывался сам, когда дело касалось вскрытия мертвых животных. После школы она планировала изучать естественные науки. Бобби не терпелось как можно скорее покинуть школу и своих одноклассников, которые держались от нее на расстоянии. Позже Лина задавалась вопросом, как она справилась с работой по биологии.

«Какие наследственные черты вы можете отметить в своей семье?» Горло сжалось, а слезы выступили на глазах. Почему все так заинтересовались ее родословной? Сначала Фиона, теперь госпожа Айзерманн. Откуда ей знать, что она унаследовала от своей матери и бабушки? Она даже не помнила, что у нее вообще были родители. Ну как? Ей не было и четырех, когда они погибли.

Громкий щелчок пальцами испугал Лину, прервав ее размышления. Бобби попросила новый лист. Лина ей завидовала. Если тебя зовут Бобби, писать о наследственности в собственной семье не проблема. Сколько раз Бобби злилась на то, что обязана тощими ногами бабушке, непослушными волосами отцу и неутолимым любопытством – матери. Даже Хлоя, которая по натуре была невежественной, усердно что-то строчила. Неудивительно. Любой в классе мог бы ответить на вопрос вместо Хлои, ведь ее прадед Венделин Веннингер был основателем школы, имя которого она и носила.

«Мы изобрели ЗВВ», – любила повторять Хлоя. Заводы Венделина Веннингера, обеспечивающие весь мир кремами, шампунями, мылом и моющими средствами, до сих пор являлись крупнейшими предприятиями города. Чтобы ответить на восьмой вопрос, Хлое нужно было всего лишь заглянуть в фойе школы, в котором висел огромный портрет основателя школы, написанный маслом. Или подойти к фонтану Веннингера, где над рыночной площадью возвышалась скульптура основателя компании. Огромная статуя изображала мрачного, хмурого аптекаря среди огромных пробирок, из которых вверх била вода. Ночью, когда разноцветные лампы освещали высокие фонтаны и яркие огни плясали на его суровом лице, он напоминал безумного злого алхимика. Результаты его ночных экспериментов и сейчас можно было найти в каждом супермаркете. Слоган «Веннингер – это нечто большее», который фирма скандировала десятилетиями, преследовал Лину с детских лет. Он так и взывал с афишных столбов и рекламных щитов, появлялся в газетах, рекламных роликах и по утрам в ванной.

Погруженная в мысли, Лина оглядела своих одноклассниц. О меньшем у Хлои не могло быть и речи – она скорее принадлежала к типу «больше, больше, больше». Больше макияжа, больше шмоток, больше друзей.

Госпожа Айзерманн постучала огромной металлической линейкой по учительскому столу.