Читать книгу "Кодекс Арафской дуэли - Денис Миллер"

Официант, не задавая вопросов, поставил перед Вулканом чашку кофе и тарелку с рогаликом.

– Юноше – добавку, – бросил ему Вулкан.

Монтейн не стал отказываться. Ему и в самом деле хотелось еще, но он полагал, что в этой кофейне просить за завтраком добавку неприлично. И, в общем-то, он был прав. Такое нахальство здесь спускали только считаным людям, и среди них – Вулкану.

– Я хочу вам дать несколько советов, Монтейн, а вы, в свою очередь, можете послать меня подальше прямо сейчас, – начал Сертан.

– Я сомневаюсь, что могу послать вас подальше, – тихо заметил Монтейн.

– Вообще-то правильно сомневаетесь, – согласился Сертан. – Зато вы можете встать и уйти.

– Я завтракаю, – сказал Монтейн, – и поэтому выслушаю вас. Но мне хотелось бы знать: с чего это вы загорелись идеей давать мне советы?

– Сам не знаю, – честно признался Сертан. – Возможно, я ощущаю между нами некоторое родство душ.

На лице юноши сомнение проступило настолько явственно, что с него можно было писать жанровую картину.

– В твоем возрасте я был такой же голодный, нищий, одинокий и ни к чему, кроме игры, не приспособленный, – сказал Сертан. – Правда, еще я был и совершенно невоспитанный, необузданный и нетерпеливый, а также не такой красивый, так что у тебя явное преимущество.

– Красота – не преимущество, – поморщившись, возразил Монтейн. – И потом, вы тоже достаточно красивы. Только вы похожи на мужчину, а я на мальчика для развлечений.

Сертан с интересом, как будто услышал новость, глянул на свое отражение в зеркальной стене. Что ж, он действительно красив. Черные волосы до плеч, синие глаза, смуглая кожа, золотое колечко с бриллиантом в ухе. К тому же еще высокий рост, широкий разворот плеч и скандальная слава. «Демоническая красота», – закатывали глаза дамы и девицы в бальных салонах.

– Поверишь ли, в твоем возрасте я был тощим заморышем без каких-либо понятий о том, как следует держать себя в приличном обществе. Поэтому в такие места, как сейчас «Вулкан», меня просто не пускали, и возможностей выигрывать по-крупному у меня было куда меньше. Так что тебе можно позавидовать. Будешь слушать советы?

– Буду. Но следовать им не обещаю.

– И то хорошо. – Вулкан откинулся на спинку стула. – Итак, совет первый. Не надо намертво пришпиливать к себе ярлык игрока. Звание профессионального игрока – это, поверишь ли, то же рабское клеймо: смыть его можно только очень и очень большими деньгами. Лет через десять, если доживу, такие деньги у меня будут. А пока знатные господа, хоть и не гнушаются приглашать меня в свои дома, к сестрам и дочерям своим и близко не подпускают. Пока я недостаточно хорош, чтобы жениться на одной из этих знатных дебютанток.

– Оно вам надо?

– Надо, но этого, Монтейн, ты пока не поймешь. Так вот, играй, раз других средств к существованию нет, но! – Сертан поднял палец. – Но притворяйся, что игра для тебя – не главное. Для этого нужна легенда. Для твоего возраста удобнее всего изображать студента. Столько молодежи в твоем возрасте приезжает в Столицу учиться… Ну, для Кавалерского института у тебя родословной нет и связей тоже. В Теологическом колледже игроку делать нечего – выгонят в два счета, у них с этим строго. Остается Академиум или Политехнический колледж. В Политехнический поступить сложнее, да и учиться там трудно, но в Академиум тебе соваться, пожалуй, не стоит. В наши дни Академиум считают рассадником противоестественных нравов, и, скажем прямо, заслуженно считают, – кивнул Сертан. – И еще… Ты умеешь стрелять? Фехтовать? О кулачном бое представление имеешь? – Он быстро перехватил запястье Монтейна и приподнял, рассматривая изящную ладонь. – Вижу, что нет. А в твои годы, приятель, у меня костяшки пальцев не заживали… Словом, учиться надо! Многих проблем можно избежать, вовремя расквасив пару носов или попортив манишку наглеца кончиком шпаги.

Монтейн резко высвободил руку – не любил он таких вот неожиданных прикосновений. Кисти рук он последние месяцы холил и лелеял, в перчатках с кремом спал, маникюром не пренебрегал, массаж каждый день делал, ногти старательно полировал: боялся, что по рукам поймут, что он – просто деревенский мальчишка. Теперь можно считать, что результат достигнут: Вулкан принял его за неженку.

– О, Сертан, тоже завтракаешь?

На пустом стуле рядом со столиком, за которым сидели Монтейн и Сертан, возник молодой человек. Он перевел веселый взгляд с Вулкана на Монтейна и тут же, заметив приятеля за их спинами, замахал рукой:

– Кали, идем сюда!

Молодой человек, которого назвали Кали, подошел и сел рядом, обменявшись с Вулканом рукопожатием.

– Вы знакомы? – спросил Сертан. – Монтейн, Тирен, Менкалинан. – Без особых церемоний он представил их друг другу, и они обменялись неофициальными кивками.

Монтейн и бровью не повел, узнав, что его знакомят с наследником герцога Беруджи.

– А мы с Кали зашли перекусить, смотрим – ты тут… – Он обратился к Монтейну: – Ваше дело, конечно, но вряд ли ваши родители будут в восторге, что вы завели знакомство с хозяином игорного дома. Монтейн смерил Тирена холодным взглядом, однако и слова резкого не вымолвил. Он только чуть откинулся на спинку стула и сказал негромким ровным голосом:

– Мы с господином Сертаном беседовали о спорте. Мне кажется, с моими данными нет смысла думать о кулачном бое.

– Что за ерунда, – сказал Тирен и положил свою ладонь рядом с ладонью Монтейна. – Моя рука вот тоже на молот не похожа, как видите, но мне это не мешает.

– Было бы желание, – поддакнул рассеянно герцогский наследник, граф Менкалинан, более известный среди золотой молодежи как Кали. – Я тоже не очень похож на молотобойца. Правда, кулачным боем я стараюсь не увлекаться. У меня нос слабый. Я лучше клинком буду махать. А вы фехтуете, Монтейн?

– Очень плохо, – ответил юноша. – У меня не было хорошего учителя. Зато я хорошо стреляю.

– Приехали в Столицу развлекаться? – спросил Тирен. – Мне кажется, я видел вас у Вулкана.

– Да, я там был, – сказал Монтейн, повернувшись к нему. – Но не думаю, что у меня будет много времени на развлечения. Я подумываю об учебе. Наши провинциальные университеты не идут ни в какое сравнение со столичными.

– Если вы пишете стихи и любите изящные искусства, вы, вероятно, без проблем поступите в Академиум… – проговорил Тирен явно не без задней мысли.

Монтейн чуть напрягся, сморгнул, потом расслабился и улыбнулся:

– Увы, но как раз стихи, да и все изящные искусства оставляют меня совершенно равнодушным.

– Да? А я в свое время писал недурные сонеты, – сказал Тирен.

– Только рифмовал любовь с морковью, – заметил с усмешкой Кали.

– Неправда!

– Ну, в приличном обществе твои сонеты читать было нельзя.

– Так я и не читал их в приличном обществе, – усмехнулся Тирен и снова обернулся к Монтейну: – Значит, теология?